(8.05.1782, Полтава – 20.1.1856, Варшава, Царство Польское) – генерал-фельдмаршал России (22.9.1829) (!), Пруссии (!!) и Австрии (!!!), светлейший князь Варшавский (4.9.1831), граф Эриванский (22.9.1828), генерал-адъютант (12.12.1824) и полный кавалер ор. Св. Георгия (редчайшее, между прочим, явление!),
Происходил из полтавских дворян. Его предки известны в России с XVII в.. когда некий шляхтич из Волыни Федор Цалый (Чалый) встал на службу в Полтавский казачий полк. Причем, служил он польской короне. Его сына прозвали Пасько Чалый. Так появилась в будущем знаменитая фамилия Паскевичей. Правда, сначала они были «Паськевичи», но потом для дворянского благозвучия «мягкий знак» убрали и осталась более благородное и жестко звучащее Паскевич. Предки Ивана Федоровича много воевали под знаменами различных гетманов. В екатерининскую эпоху они превратились в российских дворян. Его дед Григорий Иванович уже был не казацким старшиной, а надворным советником. Отец Ивана выгодно женился на Анне Осиповне Карабановской из старинного рода белорусских дворян. Своего первенца они назвали в честь деда Иваном.
Близость отца по службе к знаменитому елизаветинско-екатерининскому полководцу Петру Александровичу Румянцеву немало поспособствовала удачному старту военной карьеры нашего героя.
Будучи людьми богатыми и дед (он помогал Румянцеву закрепощать Украину) и отец смогли дать ему хорошее домашнее образование. Ванька с малых лет проявил большой интерес к военному делу и тем, по сути дела, очень рано определил свою судьбу. Дед лишь помог любимому внуку, определив его с младшим братцем Степаном в привилегированный Пажеский корпус в 1793 г.
Будущему генералу сразу повезло: в 1798 г. на его бравую выправку обратил внимание обожавший «фрунт» государь Павел I. Он становится его лейб-пажем.
Сугубо придворная карьера Ивана Федоровича не прельщала и он проситься в лейб-гвардии Преображенский полк. И вот он уже поручик и флигель-адъютант Его Импер. Велич. Это случилось 5.10.1800 г.
Царедворские годы не прошли для него даром: он научился быть скрытным.
Впервые пороха он смог понюхать только в ходе рус.-турецкой войны 1806—12, будучи в чине штабс-капитана у знаменитого победителя «маркиза» Емельки Пугача («анпилатора» Петра Федоровича) заслуженного боевого генерала от кавалерии Ивана Ивановича Михельсона (1740—1807) – какое-то время бывшего главнокомандующим Молдавской армией. Во время неудачного штурма крепости Браилов 20.8.1807 г., он получает пулевое ранение в голову и первую свою награду – ор. Св. Владимира 4-й ст., а также наградное оружие – Золотую шпагу «За храбрость» Более того, старый вояка Михельсон в рапорте на награждение дает ему по-военному исчерпывающе лаконичную, но превосходную характеристику: «Во всех делах флигель-адъютант Паскевич явил себя неустрашимым и войну понимающим офицером, каковых поболее делать надлежит». Похоже, что екатерининский военачальник (как впрочем, и многие его «сверстники») свое дело знал крепко и в военных талантах молодых офицеров разбирался: Иван Федорович не подкачал вскоре скончавшегося старика и пошел по служебной лестнице все выше и выше, став в конце карьеры генерал-фельдмаршалом не только России, но и Пруссии и Австрии!
Столь же хорош был Паскевич и при новом главкоме генерал-фельдмаршале князе Александре Александр. Прозоровском (1732—1809) – давнем конкурентом самого «русского Марса» в военной славе.
В 1809 г. он снова штурмует Браилов, на этот раз под началом генерала Мих. Илларион. Кутузова. Последний представляет, безусловно, храброго офицера к полковнику и Ор. Св. Анны 1-й ст. Тогда же Иван Федорович знакомится со столь яркой личностью в рядах русской армии той поры как П. И. Багратион. Они очень хорошо понимали друг друга; их «фронтовое братство» прервет лишь смертельное ранение Багратиона на поле Бородина. Дела под Исакчей, Тульчей, осада Мачина, бои под Рассеватом, Силистрией и др. приносят ему алмазные знаки к уже имевшемуся Ор. Св. Анны.
В 1810 г. он назначается командиром Витебского мушкетер. полка, с которым штурмует Базарджик. После победы его новый главком Н. М. Каменский-младший (или 2-й) жалует ему ор. Св. Владимира 3-й ст. Затем следует очередное отличие при взятии Варны и ор. Св. Георгия IV-го кл. И почти тут же он получает еще одного Георгия – на этот раз III-го кл. – мушкетеры полковника Паскевича отразили все атаки турок, стремившихся любой ценой вернуть Варну обратно.
Редчайший случай в истории русской армии, когда почти без временного перерыва, офицера дважды награждают столь высокой наградой. В случае с Иваном Федоровиче Паскевичем это был абсолютно заслуженно: крепость оборонял лишь его полк. Полковник все время был в самых опасных местах боя, лично водил своих мушкетеров в штыковые контратаки.
…Кстати, после жаркого дела под Варной дважды Георгиевский орденоносец 28-летний полковник витебцев Иван Федорович Паскевич стал известен всей русской армии, а не только офицерской верхушке. Высоко престижными «георгиями» в армейской среде никогда не кидались и с их кавалерами всегда считались и, тем более, с их молодыми обладателями, к тому же двукратными…
За отличие его витебцев под Шумлой и Батином Иван Федорович Паскевич 28.11.1812 г. производится в генерал-майоры. Уже в этом звании он способствует сдаче крепостей Рущук и Журжа.
На этом его «турецкий этап» военной карьеры закончился, причем, на высокой ноте.
Уже в 1811 г. в армейской среде России началась подспудная подготовка к назревавшей войне с Наполеоном. Подающего большие надежды молодого 29-летнего генерал-майора с немалым боевым опытом определяют к хорошо знавшему его П. И. Багратиону во 2-ю Зап. армию. Под началом Ивана Федоровича оказывается 26-я пехотная дивизия. Сделав ее одной из лучших в армии, Паскевич прошел всю Отечественную войну 1812 г.
Начинается одна из самых интересных страниц в долгой военной карьере Ивана Федоровича Паскевича.
Особо несладко пришлось ему под Салтановкой, где на него наседал сам «железный» маршал Даву. Позже Паскевич вспоминал: «… мы дрались в старой России, которую напоминала нам всякая береза, у дороги стоявшая. В каждом из нас кипела кровь. Раненые офицеры, даже солдаты, сделав кой-как перевязку, спешили воротиться опять на свои места». Но переиграть самого Даву ему не удалось, но и объегорить себя он тоже не дал, отойдя лишь после категоричного приказа своего командира Н. Н. Раевского. «Громкое» дело под Салтановкой придало молодому генералу еще больше «вистов» в армейской среде: одно дело бить турок и совсем другое – сражаться с одним из лучших французских маршалов! Под ним убили лошадь, но он, пересев на другую, до конца боя из него не выходил, по обыкновению находясь в самой гуще событий.
В крупном сражении под Смоленском 26-я див. ген.-майора Паскевича снова оказывается в огне. Она вновь прославила себя массовым героизмом и стойкостью, отражая атаки самого «храбрейшего их храбрых» – маршала Мишеля Нея. Началось все с того, что на военном совете у его начальника Н. Н. Раевского Иван Федорович высказал очень смелую и одновременно опасную идею: сражаться не перед городом, где враг их наверняка обойдет и, взяв «в клещи», уничтожит, а в самом Смоленске, опираясь на его древние крепостные сооружения, в частности, на знаменитый своей мощью Королевский бастион. Причем, именно его следовало сделать центром позиции. За его стенами даже полевая артиллерия будет максимально эффективна. Раевский согласился с задумкой подчиненного и не прогадал.
…Между прочим, именно под Смоленском Иван Федор. Паскевич наглядно показал всем, что он типичный крепкий профессионал без слабых мест! Ему хватило ума признать, что французские (льежские) пехотные ружья лучше – совершеннее и легче – русских, произведенных на тульских и сестрорецких заводах и он сумел перевооружить весь свой полк ружьями, захваченными у противника…
Двукратный Георгиевский кавалер Иван Федорович Паскевич, большой любитель и мастер водить пехоту в штыки, и на этот раз стоял на смерть и по сути дела выиграл день для подхода всех сил русской армии к Смоленску. Сам Ней, не единожды ходивший со своими бравыми гренадерами в атаку с развернутыми знаменами и под барабанный бой, вынужден был, в конце концов, положиться на артобстрел, дабы понапрасну не класть своих солдат во рвах Королевского бастиона. Выполнив свой солдатский долг, 26-я див. Паскевича отошла: на смену ей пришли войска Д. С. Дохтурова.
…Между прочим, Иван Федорович Паскевич охотно пользовался весьма распространенным в ту пору средством поддержания бодрости солдат на марше или во время боя – армейской чаркой водки! Считалось, что для солдата порция водки перед боем – это то, что надо! Это придавало силы, но на короткий промежуток времени. Это как лошади дают шпоры и она делает резкий скачок-рывок, но затем снова движется в прежнем ритме и даже быстрее устает. Именно поэтому ее раздавали незадолго до атаки, когда человек возбуждался, взбадривался и готов был к… подвигам! В русской армии полагалось по 170—175 грамм на бойца, порой, для пущего завода порцию удваивали. Примечательно, что если русским водку разрешалось выдавать прямо перед наступлением, то у французов – иной менталитет – ром находился в манерках за ранцами заранее…
На Бородинском поле солдаты Паскевича снова оказались в самом центре событий – в центре русской позиции – на Курганной высоте. Четыре его полка – Орловский, Полтавский, Ладожский и Нижегородский – защищали батарею Раевского. Понимая, что он может не устоять под натиском целого корпуса Эжена де Богарнэ, Паскевич пошел на дальновидный шаг: приказал отослать в тыл лошадей и зарядные ящики, чтобы они не достались врагу и тот не смог бы обратить их против русских. И действительно, когда неприятель все же взял Курганную высоту, то воспользоваться русскими пушками ему не пришлось. Полки Паскевича держались до последнего, но, потеряв большую часть своего состава, они потеряли и батарею Раевского. На выручку им пришли начальник штаба 1-й Западной армии генерал А. П. Ермолов и начальник всей русской артиллерии А. И. Кутайсов, кинувшиеся в контратаку с 3-м бат. Уфимского полка и остатками других обескровленных полков, что сражались неподалеку. Паскевич смог воодушевить остатки своих сил на общую контратаку. И этого оказалось достаточно, чтобы вернуть Курганную высоту назад. Под Паскевичем убили двух лошадей (одну – штыком, другую – ядром!), но его самого судьба в тот кровавый день хранила. А вот надежда русской артиллерии в той отчаянной контратаке – граф Кутайсов – погибла, вернее, пропала без вести: тела так и не нашли.
В мясорубке на Курганной высоте 26-я пех. див. И. Ф. Паскевича потеряла только погибшими 3 тыс. бойцов. В строю осталось порядка 1.200 человек, по сути дела – один полк. Её сменила 24-я пех. див. ген.-майора П. Г. Лихачева и смертельное противостояние продолжилось с еще большим ожесточением. За храбрость и стойкость Иван Федорович получил ор. Св. Анны 1-й ст.
В Тарутинском лагере дивизия Паскевича пополнилась новобранцами и вскоре уже сражалась под Малоярославцем. Под Паскевичем снова убило коня, но сам он опять «вышел сухим из воды». Сразу после боя его отправляют перекрывать Калужское направление в районе Медыни. Затем 26-я див. преследует отступающую по Старо-Смоленской дороге Великую армию, вступая с ней в бой под Вязьмой и Красным.
Порой, чтобы не отстать от действовавших с ней заодно казаков М. И. Платова, Паскевич сажал своих егерей на лошадей и очень во время оказывался «на коне», т.е. в самой гуще событий. В критические минуты боев Иван Федорович, как всегда, лично водил свои полки в штыки. Французы, испытывая недостаток пороха и пуль, тоже встречали их штыками. И те и другие резались молча, ожесточенно – до последнего и потери были большими с обеих сторон. Находчивость и решительность дивизион. генерала вскоре получила должное поощрение – ор. Св. Владимира 2-й ст.
По окончании Отечественной войны 1812 г., уже в Вильно государь 12 декабря устроил торжественный прием для всего генералитета по случаю своего дня рождения. Именно на нем Кутузов представил императору Ивана Федоровича Паскевича как одного из лучших генералов в боях с остатками Великой армии, так поспешно ретировавшейся из России. Та встреча оказалась знаковой в судьбе нашего бравого генерала: 30-летний генерал-майор в царской обойме самых перспективных и энергичных генералов! Ему поручают командование целым корпусом вместо занемогшего Н. Н. Раевского. Теперь в его руках оказалась большая сила: 8 полков при 48 орудиях; можно было действовать самостоятельно. К этой ответственной роли Иван Федорович уже явно созрел. И перейдя границу, он сразу отличается, получив «ключи» от бескровно сдавшейся русским Варшавы.
Вскоре его усиленный другими частями пех. кор. в составе Польской армии Л. Л. Беннигсена действует в ее авангарде. В битве под Лейпцигом И. Ф. Паскевич снова отличается и получает за это (8.10.1812 г.) эполеты генерал-лейтенанта. И это в 32 года! Мало кто из генералов той бурной на военные события поры так бойко и по делу взлетал вверх по карьерной лестнице.
В боях на территории Франции новоиспеченный генерал-лейтенант командует уже элитным соединением русской армии – 2-й гренадер. див. (в армейской иерархии гренадеры стояли сразу за гвардейцами). В этом новом качестве Паскевич снова «на коне»: Лаон, Арси-сюр-Об, Париж и ему жалуют ор. Св. Александра Невского и Серебряную медаль «За взятие Парижа 19 марта 1814 г.».
Здесь в столице «революционной заразы, гламурной роскоши и мирового соблазна в лице разнокалиберного парка „легких кулеврин“» наш полтавской дворянин сумел «ухватить за хвост свою жар-птицу»: он познакомился с Великим Князем Николаем Павловичем (будущим императором Николаем I). Такой шанс выпадает раз в жизни и Иван Федорович проявил смекалку, показав себя в самом лучшем свете перед цесаревичем. Ему очень «подыграл» сам император Александр I: на гвардейском разводе именно он представил боевого генерала своему брату-наследнику: «Познакомься с одним из лучших генералов моей армии, которого я еще не успел поблагодарить за его отличную службу». Великий князь и бравый вояка генерал-лейтенант крепко подружились на… 40 лет! Вся дальнейшая карьера Ивана Федоровича прошла под знаком этой мужской дружбы. «Желторотый 18-летний юнец» Николай Павлович «смотрел в рот» 32-летнему, повидавшему виды, заматеревшему на войнах с самим Наполеоном Бонапартом Ивану Федоровичу. Царь Николай I до последних дней своей жизни будет называть поднятого им на вершину полководческого Олимпа полководца очень просто – «отец-командир». Более того, царь и его главный полководец понимали друг с полуслова: Паскевич, прекрасно осознавая, кто перед ним, сумел найти подход к очень закрытому Николаю Павловичу и был тверд, но деликатен. Иван Федорович оказался своим в ближайшем царском окружении, ему благоволила такая весьма влиятельная дама в семье Романовых, как вдовствующая императрица-мать Мария Федоровна. Её слово очень часто бывало определяющим во мнении ее царствующих сыновей. Именно Паскевичу потом поручат «состоять» при путешествовавшем по Европе Великом Князе Михаиле Павловиче.
По сути дела на этом «наполеоновская страница» в биографии Ивана Федоровича Паскевича закончилась, причем, закончилась очень успешно: он оказался особой особо приближенной к особам царской семьи Романовых. Знаменательно, что добился он этого не царедворскими приемами, а своей «примерной» неустрашимостью на поле боя, за что был прозван в армии «храбрым».
…Между прочим, у Паскевича были потом «контры» с культовой фигурой в российской армии той поры Алексеем Петр. Ермоловым: последний, будучи человеком крайне самодостаточным и крутым, оставил Паскевича без «сладкого»! Пользуясь своим высоким в ту пору положением, не поручил в 1815 г. нести караулы в оккупированном Париже гренадерам Ивана Федоровича, а он на это очень рассчитывал, поскольку его солдаты были одними из лучших в армии. Скажем сразу, что спустя годы Паскевич найдет возможность ответить Ермолову «звонкой монетой», но это уже случиться в ходе другой войны – Кавказской, в которой оба «дуэлянта» приняли самое действенное участие. Но это уже другая история, лежащая за пределами наших интересов – эпохи наполеоновских войн и ее героев.
Вернувшись из Парижа в Россию, генерал-лейтенант Иван Федорович Паскевич «устраивает» свою личную жизнь. Будучи весьма завидным женихом – орденоносец, вхож к царю и цесаревичу – в 1817 г. он женится на троюродной сестре автора «Горе от ума», княжне Елизавете Алексеевне Одоевской. Они прожили в согласии много лет, покинув этот бренный мир в один год – в 1856 г.
В другую эпоху Иван Федорович достиг по истине заоблачных высот: генерал-адъютант, четырежды кавалер Св. Георгия (кроме него, этого удостаивались лишь Кутузов, Барклай-де Толли и И. И. Дибич-Задунайский), граф Паскевич-Эриванский, генерал-фельдмаршал России, Пруссии и Австрии, князь Варшавский. Чего можно еще желать, если даруют привилегию от 4.8.1849 оказывать тебе почести как императору!? Взятие им польской столицы – вообще отдельная история, лежащая за пределами нашего повествовании. Более того, наградной «иконостас» его таков, что его перечисление заняло бы целую страницу.
Исторически так сложилось, что благодаря усилиям ангажированных советских историков к Ивану Федоровичу намертво приклеился ярлык царедворца в 99-й степени, «жандарма Европы», николаевского сатрапа, душителя революций в Польше и Венгрии, поработителя горцев Северного Кавказа и еще многое другое. Думается, что к нему —крепкому профессионалу без заметно слабых мест – очень подходит гениально емкое и доходчивое определение Михаила Юрьевича Лермонтова – «Слуга царю!» Причем, именно так, а не иначе, т.е. не «слуга царя»!
Так сложилось, что кроме нескольких робких попыток в эпизодических моментах адекватного отображения этот исторический персонаж в отечественном кинематографе не получил.