– Мы уж думали, что ты не придешь.
– Запыхалась…
– Эмма, ты опоздала на полчаса, это на тебя не похоже.
В краеведческом музее города Калина, в уютном просторном кабинете, одну стену которого занимало огромное овальное панорамное окно, за которым зеленел старый заросший городской сад, собрались женщины-кукольницы.
Душой этого клуба (как они про себя называли это небольшое сообщество единомышленников-мастериц) была Тамара Ивановна Ковтун. И, несмотря на то что в городе за ней закрепилась слава главной сплетницы, она была хорошим организатором выставок, стала настоящим менеджером. Пробивная, владеющая компьютером и своя в соцсетях, умеющая ладить с людьми, она с удивительной ловкостью находила покупателей, коллекционеров, которые приобретали кукол и приносили мастерицам неплохой доход. Помимо этого она организовывала развлекательные туристические туры для своих подружек и каждый раз удивляла своей способностью находить интересные места, умудряясь при этом заказывать самые дешевые билеты или экскурсии. Было у нее другое чудесное качество – Тамара была честной, справедливой и, безусловно, ответственной. Словом, на нее можно было всегда и во всем положиться.
Крепко сбитая крашеная блондинка с аккуратной стрижкой, волосы свои она постоянно подкручивала в пышные кудри, косметикой пользовалась в меру, но губы красила в радикальный алый цвет. Одежду предпочитала строгую, носила жакеты, в ее гардеробе имелось немыслимое количество брючных костюмов, преимущественно красного цвета. Муж был ее тенью, помощником, тихим и скромным человеком, преподавал в филиале педагогического института физику. Тамара – единственный член клуба, который не сделал ни одной куклы.
Эмма Атамас помимо бурной общественной, в особенности благотворительной деятельности, насколько хватало времени, шила либо большие, в человеческий рост, мягкие текстильные куклы, либо маленькие, однако лишенные всякого изящества, грубоватые «чайные бабы», которые хозяйки нахлобучивают на заварочные чайники для сохранения тепла.
Зоя Тронникова, полная изящества длинноволосая красавица лет сорока, напротив, была женщиной необщительной, тихой, любила длинные оригинальные балахоны в стиле бохо, носила сделанные на заказ украшения из полудрагоценных камней, просто увешивала свою шею в несколько рядов многочисленными ожерельями и бусами, обожала странные и очень тяжелые кулоны на кожаной тесьме, без шалей вообще не выходила из дома, говорили, что у нее их под пятьдесят штук. Она была самой талантливой кукольницей, ее работы всегда отличались большой оригинальностью, необычностью и даже эпатажностью. Очаровательные милашки-прачки в кружевных панталончиках на пышных попках, выглядывающих из-под льняных ярких юбок, трактирщицы в декольтированных нарядах, изящные барышни в шелковых открытых платьицах, балерины в нежнейших пачках, знатные дамы в расстегнутых корсетах, устроившиеся перед туалетным столиком… Никто не понимал, как ей удается вылепить из полимерной глины невероятно натуралистичные головы и, главное, как получается придать им неповторимость и очарование, не говоря уже о характере рождающейся прямо на глазах куклы. Все свое свободное время Зоя проводила в мастерской (это была пристройка к основному дому, утепленная, застекленная и очень удобная для работы), и когда музей был закрыт, члены кукольного клуба, как они себя называли, собирались именно у Зои. Детей у нее не было, что являлось драмой всей ее жизни. Зато был прекрасный и любящий муж, всегда и во всем поддерживающий свою талантливую жену.
Ольга Курасова, всегда растрепанная и нелепо одетая женщина неопределенного возраста, слыла торопыгой. Она все делала быстро. Кукол своих лепила и одевала со страшной скоростью, словно за ней кто-то гнался или же собирался отнять у нее драгоценный материал или инструмент. И хотя многие ее куклы были сделаны наспех, в каком-то творческом порыве, их отличала такая милая небрежность, что это воспринималось как должное: разве могут быть тщательно причесаны и прилизаны лесные нимфы или симпатяги-лешие? Поговаривали, что большую часть своего времени она проводит на кухне – Ольга пекла пироги на заказ. Была не замужем, но особенно от этого не страдала. Больше того, считала, что мужчины по большей части являются помехой и доставляют женщинам множество хлопот и проблем. Как большие дети.
Фаина Осина – лесной человек, полевой и луговой. Травница. В ее большом и уютном доме всегда пахнет сушеными травами. Помимо того что она каждое воскресенье продавала на рынке целебные травы и настои, она еще научилась делать роскошные букеты из полевых сухоцветов. Настоящие произведения искусства, которые мастерица дорого продавала на «Ярмарке мастеров» наряду со своими оригинальными куклами, отличавшимися от работ ее подруг тем, что наряды всех этих смешных и милых девчушек с нежными гладкими розовыми личиками из полимерной глины были щедро украшены шелковыми цветами, удивительно похожими на настоящие.
Фаина всегда была редкой, патологической чистюлей. Говорят, что именно по этой причине она так и не вышла замуж и всю жизнь прожила одна. Однако характером обладала золотым, как человек неконфликтный, открытый, остро чувствовала несправедливость и, как и Эмма Атамас, по мере своих сил и возможностей помогала людям.
С Эммой их сегодня собралось четверо, Фаины не было. Тамара на правах хозяйки (а она всегда и везде чувствовала себя таковой) накрыла на стол, расставила чашки, выложила на блюдо аппетитный пирог, принесенный Ольгой.
– В пять утра встала. Но, если бы и в четыре или даже не ложилась вовсе, все равно бы опоздала – сами знаете, всегда нахожу себе работу, – улыбнулась устало Эмма, усаживаясь за стол. – Я сегодня с пустыми руками. Хотела же купить конфет, да забыла. Закружилась. Была в городе, купила эти огромные и тяжелые мешки со смесями для штукатурки… Если бы мои строители сами поехали в магазин, выбрали бы самое дорогое и бестолковое. А так я все изучила по интернету, проконсультировалась с одним моим знакомым, и он подсказал, какую марку мне покупать и где, еще и скидочную карту свою дал. Вот только с расчетами сложновато. Ну не могу я все знать и уметь!
– Эмма, я восхищаюсь тобой! – Зоя бросила на нее нежный взгляд. – Ты такая трудяжка! Представляю себе, как обрадуются наши женщины, которые смогут отдать своих детишек в этот детский сад и пойти на работу. От мужиков-то все равно никакого толку. А Василиса? Как хорошо, что ты уговорила ее возглавить этот садик! Она же так любит детей. И умная, и все в руках горит. Думаю, она без труда соберет женщин-воспитателей, пригласит врача хотя бы на полставки. И получится замечательный частный детский садик.
– Если бы вы только знали, чего мне это стоило! Я имею в виду оформление, разрешение… Да и денег немерено ушло на ремонт, покупку всего необходимого. Зато в игровой комнате у нас будет огромный шерстяной ковер, вчера привезли, лежит пока у меня дома. Не ковер – сказка! Надо будет еще цветы комнатные купить, съездить в питомник, лимонарий. Знаете, мне иногда кажется, что я могла бы стать мэром этого города, честное слово! Мне так нравится всем этим заниматься! – Она буквально захлебывалась в своих эмоциях.
– Ты знаешь, я от рождения начальница, – подала голос Тамара, с трудом скрывая усмешку, поскольку время от времени чувствовала, что теряет свое лидерство на фоне богатой и предприимчивой Эммы. – Но вот мэром бы не хотела быть, даже если бы меня очень попросили. Ты же, Эммочка, просто не представляешь себе, насколько это сложно, и, главное, у тебя совершенно не останется времени на себя, на свою жизнь, увлечения, вообще ни на что. Станешь целыми днями подписывать документы, встречаться с людьми, проводить собрания, и голова твоя будет забита городскими проблемами.
– Соглашусь с тобой на все сто, – неожиданно согласилась с ней Эмма. – Так я свободна и сама принимаю решения, трачу свои деньги или же собираю средства на то, что считаю важным именно сейчас. Нахожу спонсоров, общаюсь с людьми и знаю их проблемы, сами знаете. А если бы была мэром, то неизвестно еще, позволили бы мне действовать по своему усмотрению или нет. Поэтому, Томочка, уж лучше ты будь мэром, если вдруг захочешь.
– Нет, не захочу. Ну что, девочки, режу пирог. Олечка, какое тесто! Прямо живое! Что за начинка?
– Зеленый лук с яйцами, – сказала, очнувшись от своих раздумий, Ольга. Она так устала, что сидела сейчас с отрешенным видом, спрашивая себя, зачем вообще пришла сюда, могла бы остаться дома и выспаться. Всю ночь пекла пироги на юбилей заказчице.
– Что же мы, Фаю не подождем? – спросила Эмма, наблюдая за тем, как Тамара аккуратно острым ножом нарезает ровные куски пирога. – Куда она делась-то?
– Не знаю, – откликнулась Ольга.
– Я тоже не видела ее сегодня, – сказала Зоя. – С самого утра занималась розами, отливала их фитоспорином, чтобы черной пятнистости не было. Вы же помните, как у меня розовая клумба в прошлом году осыпалась, все листочки были в черных пятнах… Бедные розочки! Я у них даже прощения просила! Фая… Давайте я позвоню ей и спрошу, придет она сегодня или нет. Какие проблемы-то?
И она позвонила. Держа телефон одной рукой, другой она насыпала сахар в чашку с чаем. Лицо ее выражало умиротворение и даже счастье. На прошлой неделе ей удалось продать одну из своих самых любимых кукол – «горничную» в клетчатом зеленом платье и черном шелковом капоре. Корсет «горничной» был слегка расшнурован, и пышную розовую грудь ее украшало тонкое кружево. Позвонил какой-то коллекционер и заплатил за нее целых восемьдесят тысяч рублей! Объявление о продаже ее кукол он нашел на самом бойком сайте с городскими объявлениями. И вот теперь, находясь все еще под впечатлением от удачной сделки, Зоя мечтала, что сможет позволить себе купить, какие мечты исполнить, какие еще розы закажет в питомнике. Пока что она запланировала розу «Мадам Энизетт»…
– Кто это? – вдруг услышала она мужской голос.
– В смысле? – Она даже растерялась. – Вообще-то я звоню своей подруге Фае. А вы кто?
– Следователь Следственного комитета Петров. У меня для вас печальное известие…
– Фая? Что с ней?
Все находящиеся за столом женщины замерли, уставившись на Зою. Кто-то очень громко звякнул чашкой о блюдце.
– Она умерла. Вы не могли бы приехать сюда, надо бы побеседовать.
– Да, конечно. Прямо сейчас и приедем…
Она отключила телефон, глаза ее моментально наполнились слезами.
– Фая умерла, девочки. Умерла.
Все повскакивали со своих мест, засуетились, Ольга вдруг остановилась, закрыла лицо руками и разрыдалась.
– Девочки, надо взять себя в руки. И вообще, может, это ошибка или розыгрыш. Кто звонил-то, Зоя? Вернее, кто взял трубку?
– Следователь Иванов. Уф… Голова совсем не работает. Петров. Его фамилия Петров.
– Да это точно розыгрыш, – вдруг с облегчением сказала Эмма, тоже притормаживая, ее лицо выражало сосредоточенность и одновременно недоумение. – Иванов, Петров… Просто придумали первое, что пришло в голову, я так думаю. Может, у нее дома работает какой-нибудь слесарь или мастер… Я не знаю.
– Я так не думаю, – осторожно возразила ей Зоя. – Я вообще ни разу не встречала людей, которые шутили бы или разыгрывали таким идиотским образом. Поедемте скорее. Он хочет поговорить со мной и, вероятно, с вами. Как с близкими ее подругами. Пойдемте-пойдемте!
На лестнице в подъезде, где проживала Фаина, толпился народ. В основном это были соседи. Все тихо перешептывались, поглядывая на распахнутую дверь Осиной, откуда доносились приглушенные голоса.
– Зоя! – бросилась к ней одна из соседок, живущая через стенку от квартиры Фаины. – Фаечка умерла, представляете! Какой ужас! Мы все просто в шоке!
– Что с ней случилось? – строго, но тихо спросила у нее подоспевшая Тамара. – Как она умерла? Кто ее нашел?
– Да, что с ней случилось? – спросила Ольга Курасова, нервно почесывая макушку, вздыбливая черные жесткие волосы. – Вроде бы ничем не болела, постоянно следила за своим здоровьем, пила какие-то настои… Грамотным человеком в плане медицины была.
– Вот и напилась, думаю, своих настоев, – предположила соседка.
– Вы хотите сказать, что Фаина отравилась? – Брови Эммы Атамас взлетели вверх. – Этого быть не может. Ее травы и настои мы все употребляем. И вообще, кто здесь главный?
– Там… Следователи, эксперты… Набились в квартиру, – недовольно проворчала соседка. – Натопчут, наплюют, побросают окурки… Бррр… Фаечка такая чистюля была. Говорю вот в прошедшем времени, а саму колотит… Это невозможно!
– А она точно умерла своей смертью? – спросила Зоя.
– Да кто ж знает-то?
– Ладно, девочки, я пойду прямо туда, меня же позвали. И вы ступайте за мной. Заодно все и узнаем… – сказала Зоя, решительно поднялась, пробираясь между людьми, на несколько ступеней и вошла в квартиру погибшей подруги.