– Боюсь спросить, и кто же теперь убирает весь этот огромный и прекрасный дом? – поинтересовалась Антонина, впервые после долгого перерыва появившись в доме братьев Бронниковых, где еще совсем недавно ее близкая подруга Женечка трудилась в качестве домработницы. А теперь вот (кто бы мог подумать?!) вышла замуж за одного из братьев, известного московского адвоката Бориса Бронникова.
Конечно, переступая порог этого дома впервые после свадьбы подруги и не имея возможности встретиться с ней в течение нескольких месяцев (почти полгода пришлось прожить в Самаре, ухаживая за больной мамой, которую она и схоронила), Антонина надеялась увидеть по меньшей мере блики счастья на лице Жени. Но та выглядела как всегда. И Тоня не удивилась бы, увидев в ее руках пылесос или швабру. Больше того, она была практически готова услышать очередную историю подруги о том, как ее обижают в этом доме, как оскорбляют, и виновником всех ее бед был бы, конечно же, Борис Бронников, шикарный мужчина, крутой адвокат и одновременно грубиян, каких свет не видывал. И вот теперь она замужем за ним и даже взяла его фамилию, что было вообще на нее не похоже! Гордая и самостоятельная Женька стала зависима от этого Бронникова. Влюбилась в него, что уже само по себе опасно. Любовь вообще опасная штука. Попытки Тони поговорить с Женей по душам по телефону, находясь в Самаре, всегда заканчивались одинаково: новобрачная в свой медовый месяц никого, похоже, не хотела ни видеть, ни слышать и вежливо сворачивала разговор. Позже ограничивалась какими-то дежурными фразами, типа «все нормально, потом поговорим». Тоня не обижалась, напротив, она переживала за подругу, и каждый раз после такого короткого разговора ей казалось, что Жене плохо. Конечно, разговаривали они и по видеосвязи, и Женя выглядела хорошо, во всяком случае синяков на ее лице не наблюдалось, чего так боялась Тоня. Но все равно она изменилась и казалась какой-то неуверенной в себе, встревоженной. Вот и сейчас, когда Тоня вернулась из Самары домой, к себе в Подольск, где в нескольких километрах от нее в пригороде и проживала Женя, когда они встретились и обнялись, ей показалось, что подруга того и гляди заплачет.
– Тоня, вот скажи, тебя действительно это интересует? Кто убирается здесь? Ты серьезно? – Женя горько усмехнулась. – Да я и убираюсь. Но когда надо помыть окна или еще что-нибудь, приглашаю одну женщину из поселка, ее зовут Галина Петровна, она и помогает. И в саду работает. Так что, как видишь, я не особо утруждаю себя.
Тоня была уверена, что они с Женей, как это было раньше, уединятся в ее маленькой комнатке или на кухне, и была приятно удивлена, когда подруга накрыла стол в гостиной. Красивая, в маках, скатерть, дорогой фарфор, ваза с невероятными розовыми пионами. В распахнутое окно, играя прозрачными занавесками, врывается теплый июньский воздух. И тишина. Словно в доме никого нет.
Тоня сжала ладонями Женины руки и посмотрела ей в глаза:
– Ты мне скажи честно: ты счастлива?
Женя отвернулась. Потом пожала плечами.
– Женя, пожалуйста, будь со мной честной. Он обижает тебя? Ты вон какая бледная. Бьет? – Тут Тоня помрачнела и сдвинула брови.
– Да никто меня не бьет, – отмахнулась от нее Женя. – Успокойся. Все нормально.
– Ну и ладно. Не хочешь рассказывать – не надо, – обиделась Тоня.
– Говорю же, все хорошо. Даже слишком.
– Он сейчас дома? – с опозданием спохватившись, спросила Антонина.
– Никого нет дома. Все уехали по делам. Только Галина Петровна в саду занимается цветами. Нам с ней просто повезло! Ты мне лучше расскажи о себе. Еще раз, Тоня: соболезную тебе. Даже не представляю, как тебе было тяжело. Так долго была там. Рядом… А как же твой муж, Серега, здесь с детьми?
– Да все нормально. Справился. А я тем временем побывала словно в другом измерении. Увидела смерть. Это страшно. Но зато я не отдала маму в хоспис, до последней минуты была рядом с ней.
– Какая ты молодец! Между прочим, я могла бы приехать и помочь тебе с похоронами.
– Ты и без того помогла, деньги прислала, хоть я и не просила, мы справились бы сами.
– Тонечка, ты угощайся. Пирог с вишнями, сама испекла, между прочим. С третьей попытки получилось. И даже низ пирога пропекся! Твой любимый чай с саусепом заварила. Галина Петровна угостила вареньем из лесной земляники…
– Вот! – вдруг воскликнула Тоня, вскидывая указательный палец. – Вспомнила, с чем ехала к тебе. Хотела посоветоваться.
– Чаю выпей, потом расскажешь, – улыбнулась Женя.
– Чай никуда не денется… Значит, так. У меня есть старшая сестра, Аня. Я тебе рассказывала про нее. Она сто лет тому назад развелась со своим Сашкой, долгое время жила одна, воспитывая Леночку, дочку, а недавно встретила мужчину, хорошего человека, влюбилась, и вот теперь он повез ее в Сочи знакомиться с матерью. Он там живет, у него свой дом, сад, ну и все такое. Словом, моя сестра теперь, возможно, переедет туда. А вот Лена не хочет никуда перебираться. Если ты помнишь, они живут на Волге, в маленьком таком провинциальном городке Калина. Очень живописное, я скажу тебе, место. Просто рай!
– Хочешь туда поехать?
– Как ты догадалась? Да! Лена позвонила и попросила приехать. Сказала, что соскучилась по мне, призналась, что после того, как мать закружилась в своей новой жизни, ей как-то одиноко стало. Может, она обижается на Аню, что та мало времени ей уделяет. Короче, зовет меня, просто умоляет приехать к ней, погостить. Заманивает как раз вот земляникой. Я почему и вспомнила, глядя на твое варенье. Там сейчас сезон, земляники просто море! Но дело-то, конечно, не в землянике. Я бы хотела поехать туда, чтобы немного прочистить мозги Ленке. Эгоистка! Не понимает, что мать всю жизнь одна, что и ей тоже положена порция женского счастья. Хочу поговорить с Ленкой по душам, по-женски, чтобы она отпустила мать. Ленка взрослая уже, в десятом классе учится. Ей семнадцать! Она воспитанная такая, хозяйственная, все знает и умеет. Она справится. А я буду ей помогать, приезжать. Да мы вообще всегда на связи! Потом, глядишь, в институт поступит в Москве, мы с Сергеем поможем найти квартиру, у меня есть кое-что на примете, одна моя знакомая в Турцию переехала, боится квартиру чужим сдавать, словом, там все перспективно. Да и связи кое-какие имеются. Короче, Ленка здесь не пропадет. И матери не будет мешать на первых порах. Ну а потом, глядишь, и сама попросится в Сочи, в этот рай. Как ты думаешь?
– Да отличный план! В чем подвох-то? Зачем советоваться, когда и так все ясно?
– Снова Сергея оставлять с детьми?
– А… вон ты о чем. А ему не приходило в голову, что ты за эти месяцы устала?
– Приходило. Он даже хотел меня в санаторий отправить.
– Тогда тем более – поезжай в свою «калину-малину». Сменишь обстановку, наешься земляники, варенья наваришь, потом меня угостишь.
– Ты серьезно?
– В смысле?
– Мне показалось, что и ты… Ладно, про- ехали…
– Не проехали, Тонь. Возьми меня с собой. Так что-то земляники захотелось!
– Женя!
– Мне тоже надо сменить обстановку. Я тоже устала.
– От чего? – Тысячи вопросов готовы были прорваться наружу, Тоня едва себя сдерживала. Но вовремя остановилась.
– От чего, от чего… Да как-то все неестественно у нас, понимаешь? Ты вот спрашиваешь, не бьет ли он меня. Тоня, – Женя перешла на шепот, – он с меня пылинки сдувает. На руках носит. Понимаешь, да? На меня навалилось такое облако счастья, что я просто не выдерживаю. Он идеален. От того Бориса, который терроризировал меня, ничего не осталось. Он так меня любит, как если бы у него от этой самой любви крышу снесло… Он сильно изменился. Исполняет все мои желания, целует мне даже, стыдно признаться, пальцы на… Ох…
И тут она густо покраснела.
Тоня сидела, пораженная. Зато она успокоилась. Слава богу – любит!
– Так что тебя так напрягает?
– Временами мне кажется, что я мешаю ему жить. Он сейчас ведет сразу два дела. Оба сложнейшие. Он мне теперь все рассказывает, если только видит, что мне интересно. Так вот, ему надо много работать, а ему кажется, что я обижаюсь на него за это, вернее, за то, что он постоянно сидит в своем кабинете. А мне как раз и хорошо, что он занят, что я могу почитать, погулять, съездить в Москву по магазинам. Мне, конечно же, не хватало тебя, Тоня. Так хотелось поехать с тобой куда-нибудь в красивое место, выпить кофе, поесть пирожных… У тебя там горе, а я живу как в раю. Потому и не могла особенно-то рассказывать тебе про свою жизнь. Ты боялась, что меня здесь обижают и бьют, а мне подарили кольца с бриллиантами, шубы, новую машину! Он балует меня страшно! Но я-то ему ничего не могу дать. Нет, конечно, я тоже его люблю, но не могу постоянно признаваться в своих чувствах… Короче, я утонула в любви. Я хочу выбраться из этого сладкого сиропа и глотнуть нормального свежего воздуха. Сменить обстановку, короче. Вот. И если бы ты согласилась взять меня с собой в путешествие на Волгу, я была бы просто счастлива.
– Невероятно! Господи, Женя, как же я за тебя рада! Так… Постой. А Борис-то тебя отпустит?
– В смысле? Он мне кто? Хозяин, что ли? Мы с ним договаривались еще на берегу, что я человек свободный и могу перемещаться в пространстве, куда мне захочется.
– К счастью, Калина – на Волге, это далеко от Украины… – Тут лицо Тони помрачнело. – Знаешь, вот так живешь и не предполагаешь, что нас ждет…
– Успокойся, Тоня. Все будет нормально. Главное сейчас – побольше молчать и молиться за наших. Вот так. Что же касается Бориса, то он, я думаю, тоже отдохнет от меня. Бессознательно отдохнет. Я хочу сказать, что он почувствует себя свободнее и с головой уйдет в работу. И перестанет испытывать чувство вины передо мной за то, что много работает… Как видишь, у нас все как-то сложновато.
– Да у вас все просто потрясающе! Женя, если ты поедешь со мной, это будет праздник! Ты даже представить себе не можешь, как там красиво! У Ани хороший дом, сад, цветы! Ленка как обрадуется!
– Когда едем? – Вот только теперь щеки Жени порозовели, а глаза счастливо заблестели.
– Да хоть завтра! Я со своим Сергеем поговорю, сегодня куплю что-нибудь в дорогу, подарки там… Завтра утром, если ты не против, и отпра- вимся!
– Но только чур на моей машине, уговор? У меня теперь шикарный черный «Мерседес»! Волшебная машина. Зверь!
– Поздравляю… Класс! Женька, как же я рада за тебя!
– А я так благодарна тебе, что ты увезешь меня отсюда! Из этого рая! – рассмеялась своим прежним заливистым смехом Женя.