Все умолкли, протягивая руки к заранее приготовленному оружию. Йокахайнен снял с плеча новое кантеле, что дал ему в путь Вяйно, и быстро подкрутил колки. Ильмо положил стрелу на тетиву. Ахти вытянул из ножен меч, Аке сжал в руке секиру. Калли отложил недомытый горшок и взял стоящее у стенки охотничье копьецо.
– Открой дверь! – прошептал ему Ахти.
Дверь со скрипом распахнулась. Снаружи была только сырая чернота.
– Приготовиться! – приказал Ахти.
Все затаили дыхание. Вой отзвучал, и больше снаружи не доносилось ни звука.
– Он вошел за метки, – сообщил Йокахайнен. – А сейчас остановился прямо перед дверью, шагах в двадцати…
Текли мгновения, но ничего не происходило.
– Ежели этот волк не круглый дурак, он внутрь не полезет, – прошептал Калли. – Теперь будет болтаться вокруг, пока у нас не кончатся припасы. Чувствую, мы тут долго просидим…
Неожиданно Аке шагнул к двери и что-то крикнул на своем языке.
Лес затих… И вдруг из темноты, так близко, что варг шарахнулся от дверного проема, донесся низкий рычащий голос.
– Думаю, это ульфхеднар, – прошептал Аке. – Я это заподозрил, еще когда увидел молот Таара. Если он может говорить, значит, он еще не оборотился, и, может, мы с ним договоримся. Или успеем скрутить…
– Что он сказал? – спросил Йокахайнен. – И что это за язык?
– Это наш язык. Язык земли Норье.
Ильмо кивнул. За время похода он уже научился немного понимать язык варгов, хоть сам на нем говорить и не мог.
– Он сказал – «хольмганг»… Что это значит?
– Поединок. Он вызывает нашего вождя на поединок!
– Так, а кто у нас вождь? – спросил Аке. – Когда мы, наконец, определимся со старшинством, парни?
Ахти и Ильмо одновременно шагнули к двери, столкнувшись плечами.
– Это зверь, значит, биться с ним должен охотник!
– Сам ты зверь. Звери на поединок не вызывают. С воином должны сражаться воины! К тому же мне надо опробовать мой Плачущий Меч!
– Пойду я, – сказал Йокахайнен. – Я не знаю, что это за существо, – но от него так и разит похъёльской магией и оно очень опасно! Если это демон, вам его не одолеть!
– Пошли все вместе, там будет видно, – предложил Аке. – Ахти, давай первым.
Они вышли и сразу же увидели своего врага. Он стоял перед дверью, шагах в двадцати, на границе света и тени. Пес Лоухи молчал и был совершенно неподвижен – только светились глаза высоко над землей.
Аке ошибся. Это был не ульфхеднар. Перед ними стоял не человек, это было именно чудовище. Одежды на нем не было, да он в ней и не нуждался – тело твари заросло густой темно-серой шерстью. Росту в нем было не меньше четырех локтей; над широченными сутулыми плечами, над косматой гривой нависала остроухая, похожая на волчью, голова. Могучие лапы свешивались почти до коленей. Пасть оборотня была приоткрыта, словно не могла вместить зубы. Оружия у него не было, да, похоже, оно ему и не требовалось.
– Сдается мне, что он нас провел, – пробормотал Аке, прижимаясь спиной к стене и прикрываясь щитом. – Выманил из дома…
– Приготовились… по моему знаку, одновременно, – зашептал Ахти. – Йо, шарахни эту тварь каким-нибудь заклятием поядрёней, Ильмо, стреляй по глазам, а я рубану мечом…
Но тут оборотень снова заговорил. Он прорычал короткую фразу и указал когтистой лапой на Йокахайнена.
– Он хочет сражаться с колдуном, – тихо сказал Аке.
Йокахайнен побледнел еще сильнее, чем прежде, но твердо сказал:
– Я готов.
– Йо, если ты не уверен, не принимай вызов, – зашептал Ильмо. – Ты не обязан…
Нойда ничего ему не ответил, только глубоко вздохнул, сосредотачиваясь, и положил пальцы на струны кантеле.
– Волшебного меча испугался, серая собака! – раздался позади голос Ахти.
Монстр даже не взглянул в его сторону – видно, не понял по-карьяльски. Ильмо наклонился к Аке и прошептал:
– Прежде спроси его, почему он хочет с нами сражаться!
Аке спросил. Оборотень глянул на Ильмо, шевельнул ухом и что-то неразборчиво прорычал. Ильмо мимоходом отметил, что варгский язык сам по себе так груб, что отлично подходит для волчьей речи.
– Мы вошли в его охотничьи угодья, – перевел Аке. – Он говорит, что мог бы убить нас всех просто так, но ему хочется… как бы это сказать… позабавиться!
Внезапно запели струны. Тут же всех обдало холодом. Налетел шквал, швырнул в лица песок. Засвистел ледяной ветер, свиваясь в тугую воронку, и вдруг кинулся на человека-волка. Оборотень превратился в размытую тень, неподвижно стоящую в кипящей туче пыли. Потом он шевельнул лапой, сделав чисто человеческий, всем знакомый отвращающий жест, – и вихрь вокруг него взорвался. Ударом ветра всех едва не побросало на землю. Йокахайнена, которому и предназначался жест, крепко приложило о дверной косяк. Кантеле выскользнуло из его пальцев, глаза закатились, и нойда сполз вдоль стены на землю. Ильмо и Калли, стоявшие рядом, подхватили его.
– Что случилось? – быстро прошептал Ильмо, – Он тоже колдун?
– Нет, – пробормотал Йокахайнен, пытаясь нащупать кантеле. – Он отразил мои чары… На него не действует похъёльская магия… Как я сразу не понял? Он ведь сам – ее порождение!
Оборотень подождал, пока вокруг него уляжется пыль, и шагнул вперед. Шерсть у него на загривке вздыбилась, из оскаленной пасти вырвалось рычание. Он двигался так легко, словно в нем вообще не было веса: просто скользнул по земле, будто огромная страшная тень.
– Сейчас я тебе покажу забаву, волчара!
Ахти бросился ему навстречу. В воздухе вспыхнул серебряный проблеск Плачущего Меча.
Да, это были не танцы с Калли на поваленном бревне – бой пошел всерьез. В темноте, при бледном свете месяца, замелькали огромная серая тень и узкая молния клинка, слились в одно – как молния в грозовой туче. Топот, лязганье зубов о металл, хриплый рык и выкрики Ахти; легкость стремительных отточенных движений, скорость и мощь ударов… Вдруг боевой танец сбился с ритма, и его прервал тяжелый удар о землю. Улегшаяся было пыль взметнулась снова. Зачарованный меч звякнул и отлетел в вереск. Возле дома установилась тишина, которую нарушало только журчание воды в ручье.
Ахти лежал ничком – были видны только его взлохмаченные русые волосы. Оборотень возвышался над ним, стоя спиной к крыльцу, так что были видны его острый хребет и толстый волчий хвост. Вздыбленная шерсть на загривке понемногу опускалась. Серая шкура оставалась всклокоченной, меч Ахти кое-где оставил на ней темные росчерки. Оборотень наступил лапой на неподвижное тело и повернулся к двери. Аке, Ильмо и Калли сдвинулись и загородили собой Йокахайнена, который так и не смог встать и теперь сидел, привалившись к стенке. Аке со строгим, отрешенным лицом поднял секиру и прикрылся щитом. Он оценил противника и не надеялся на победу. Глаза Калли дико сверкали, не хуже, чем у оборотня, – взгляд хищного зверька, загнанного в угол.
«Стреляй по глазам», – вспомнил Ильмо, поднял лук, натянул тетиву – и обнаружил, что оборотень уже в десяти шагах и смотрит прямо на него. Его взгляд ясно говорил, что он понял намерение стрелка, и ничего у Ильмо не выйдет. Это не ошалевший от крови тун – перед Ильмо стояло смертоносное существо, совместившее в себе неуязвимость к колдовству, звериную мощь и человеческое боевое искусство. И не им, мальчишкам, вызывать его на бой – его, убийцу множества райденов! Убийцу тех, кто одолел тунов у озера и пошел дальше. Но тут они столкнулись с ним – и остались навеки на священной сосне, глядеть на недостижимые горы пустыми глазницами черепов… Но почему Вяйно не предостерег их?! Многократно заклиная избегать встречи с Когтистым Старцем, ни слова не сказал про Волка Хийси? Неужели не знал о нем?
Теперь, когда оборотень приблизился, его можно было рассмотреть во всех подробностях. Старые шрамы на морде… Зубастая пасть, источающая смрадное дыхание хищника… Черный нос шевелится, втягивая воздух… И глаза – светлые и холодные, как две голубые льдинки. Очень похожие на глаза Аке.
– Ну и видок у тебя, варг! – неожиданно для себя сказал Ильмо. – Ты можешь превратиться в человека до конца?
Волк остановился, взглянул на Аке и что-то прорычал.
– Нет, – перевел тот. – В том-то и дело.
Еще несколько мгновений Ильмо и оборотень глядели друг на друга. Потом оборотень бросил несколько слов, пихнул лапой Ахти и отступил назад, в тень.
Аке опустил секиру и щит.
– Он сказал: заберите его. Бой закончен – теперь будем разговаривать…
Ахти даже не был ранен. Но помяли его изрядно, швырнув с размаху о каменистую землю, а потом придавив когтистой лапой. Хорошо хоть кости остались целы. Перелом ноги или хребта означал бы для Ахти конец путешествия, да и вообще – конец. Все время, пока Ильмо и Калли возились с пострадавшими, приводя в сознание Ахти и отпаивая «морозной настойкой» Йокахайнена, оборотень терпеливо ждал, усевшись перед крыльцом в десятке шагов от Аке. Тот на всякий случай караулил дверь, не сводя с него глаз. Уж больно страшен был оборотень, чтобы поворачиваться к нему спиной. Хотя все предосторожности, конечно, были напрасны: ведь они проиграли ему вчистую. Оборотень был хозяином положения и сам прекрасно это понимал.
– Опусти секиру, парень, – послышалось его насмешливое ворчание. – Если б я хотел, я бы убил вас всех в тот день, когда вы развлекались на бревне.
– Он уже там за нами следил! – слабым голосом воскликнул Ахти, приподнимаясь на волчьей постели.
– Ага, – подтвердил оборотень. – Я сидел как раз в том буреломе, куда ты свалился. Еще немного – и угодил бы мне на спину.
Ильмо выглянул за дверь.
– Аке, – попросил он, – спроси его, управляет ли им луна.
– Да, – снова ответил оборотень. – Это сейчас я почти человек, а в полнолуние превращаюсь в настоящего волка. Так что вам повезло. Дней через десять разговор у нас был бы короткий… Точнее, вообще никакого.
– А может, это не нам, а тебе повезло? – снова подал голос Ахти. – Похоже, тебе от нас что-то надо. Или просто поговорить не с кем?
В пасти оборотня на миг блеснули клыки.
– Ты слишком плохой воин для такого хорошего меча. Кто не способен ответить за свою дерзость, тот должен быть скромнее.
– В отряде ярла Данварда Доннара, – возмущенно отозвался Ахти, – меня считали непоследним бойцом!
Ильмо оглянулся и показал другу кулак:
– Ахти, заткнись. Аке, скажи оборотню, пусть говорит. Да спроси его, знает ли он язык карьяла? По-вашему, я понимаю одно слово из пяти.
Оборотень так и сидел в некотором отдалении, полускрытый темнотой. Ильмо подумал, что теперь он старается не пугать их попусту. «Неужели мы в самом деле ему зачем-то нужны?»
– Он говорит: «Зачем мне знать язык рабов?» – перевел Аке.
– Вот теперь вижу, что он в самом деле варг, – хмыкнул Ильмо. – Значит, Аке, ты будешь переводить. Спроси его, как он стал оборотнем и почему поселился здесь?
Так они и разговаривали: оборотень говорил, Аке переводил, Ильмо слушал и делал выводы…
– Мое имя Хиттавайнен, – начал свой рассказ оборотень. – Разумеется, не с этим именем я родился, и не им меня нарек отец. Этим именем я заклят. А как это случилось – долгая история. Много лет назад – гораздо больше, чем вы можете представить, – я был известным берсерком. Пожалуй, слишком известным. Моя слава обгоняла меня, и никто не хотел иметь со мной дела – ни враги, ни друзья. Родичи прогнали меня, ни один ярл не хотел принимать меня в свою дружину. И однажды, обозлившись на весь свет, я подумал: почему бы мне не наняться в Похъёлу? Едва ли этих крылатых колдунов, что поклоняются богине смерти, смутит то, что я стал слишком хорошим воином даже для моих свирепых сородичей!