35
Маршал Жоффруа скакал от одного места к другому, покуда не прибыл в Труа в Шампани[122] и нашел своего сеньора графа Тибо[123] больным и в печали. И тот был очень рад его прибытию. И когда он ему рассказал, что они содеяли, он выказал такую радость, что сказал, что оседлает коня, чего уже давно не делал, и он сел на коня. Увы! Какое великое горе! Ибо он уже никогда больше не мог сесть на коня, кроме как в этот раз.
36
Его болезнь нарастала и становилась все сильнее, так что он составил завещание и отдал свои распоряжения. И он разделил деньги, которые должен был взять с собой, между своими людьми и спутниками, среди которых имелось много добрых ратников: в те дни никто не имел стольких. И он распорядился, чтобы каждый, получив свои деньги, поклялся на святых мощах, что отправится с войском Венеции, как он ей обещал. И нашлось много таких, которые плохо сдержали свою клятву и были за это сильно порицаемы. Остальную часть своих денег граф распорядился сохранить на нужды войска и израсходовать ее там, где, как это будет видно, пойдут на пользу дела деньги[124].
37
Так опочил граф, и это был один из тех на свете, кто кончил жизнь столь хорошо[125]. И там находилось множество его сородичей и его вассалов; нет надобности рассказывать о трауре, который был устроен, ибо никогда не справлялся по ком-либо столь великий траур; да так оно и должно было быть, ибо никогда человек его возраста не был столь любим ни его вассалами, ни прочими людьми. Он был похоронен рядом со своим отцом в церкви монсеньора Св. Этьена в Труа[126].
Графиня, его супруга по имени Бланш, овдовела. Она была очень красива и добра и являлась дочерью короля Наваррского; она имела от мужа дочку и была тяжела сыном[127].
38
Когда графа похоронили, Матье де Монморанси, Симон де Монфор, Жоффруа де Жуанвилль, который был сенешалем, и Жоффруа, маршал, отправились к герцогу Эду Бургундскому[128] и сказали ему так: «Сеньор, ты видишь несчастье, которое постигло Заморскую землю. Богом заклинаем тебя взять крест и помочь Заморской земле, заступив место усопшего[129]. И мы устроим так, чтобы тебе были вручены все его деньги, и мы поклянемся тебе на святых мощах, и мы заставим остальных тоже поклясться, что мы будем честно служить тебе, так как мы служили бы ему».
39
Воля его была такова, что он отказался. Знайте, что он мог бы поступить лучше. Тогда они поручили Жоффруа де Жуанвиллю обратиться с таким же предложением к графу Тибо Бар-Ле-Дюку, кузену покойного графа[130]. И он тоже отказался.
40
Большим горем для пилигримов и для всех тех, кто должен был отправиться на служение Господу, явилась смерть графа Тибо Шампанского. И в конце месяца[131] они держали совет в Суассоне, чтобы выяснить, что же делать. Там были граф Бодуэн Фландрский и Эно и граф Луи Блуаский и Шартрский, граф Жоффруа Першский, граф Гюг де Сен-Поль и многие другие доблестные люди.
41
Жоффруа, маршал, молвил им слово и рассказал о предложении, которое они сделали герцогу Бургунскому и графу Бар-Ле-Дюку, и как те им отказали. «Сеньоры, – сказал он, – послушайте: я посоветую вам одну вещь, если вы позволите. Маркиз Бонифаций Монферратский[132] – весьма доблестный муж и один из наиболее чтимых среди тех, кто ныне здравствует. Если вы его попросите приехать сюда, и взять крест, и заступить место графа Шампанского, и если вы предоставите ему предводительство над войском, он примет его тотчас»[133].
42
Много говорено было слов, судили и рядили так и сяк[134], но конец говоренного был таков, что все, великие и малые, согласились. И были написаны грамоты, и избраны послы; и их отправили просить его. И он прибыл в день, который они ему назначили, через Шампань и Францию, где ему оказали великие почести, и даже король Франции, кузеном которого он приходился[135].
43
Так он прибыл на совет, который назначен был в Суассоне[136], и было там великое скопление графов, баронов и крестоносцев. Когда они узнали, что маркиз прибыл, то выехали ему навстречу и воздали ему великие почести. Наутро состоялся совет в винограднике аббатства госпожи Св. Марии Суассонской[137]. Там они склоняли маркиза принять то, за чем его призвали, и умоляли его, Бога ради, взять крест, и согласиться предводительствовать войском, и заступить место Тибо Шампанского, и взять его деньги[138]. И все они припали к его стопам, обливаясь слезами. И он также припал к их стопам и сказал, что сделает это весьма охотно.
44
Так маркиз склонился к их просьбе[139] и получил предводительство войском. Тотчас епископ Суассонский и монсеньор Фульк, святой человек, и два белых аббата[140], которых он привез из своей земли, повели его в церковь Богоматери и прикрепили ему крест на плечо[141]. Так закончился этот совет; и на следующий день маркиз покинул их, чтобы вернуться в свою землю и устроить свои дела; и он сказал, чтобы каждый уладил свои дела и что он снова встретится с ними в Венеции.
45
Оттуда маркиз отправился на капитул в Сито[142], который собирался в Праздник Св. Креста в сентябре[143]. Там узрел он великое множество аббатов, баронов и других людей; отправился туда и монсеньор Фульк, чтобы проповедовать крест. Тут взяли крест шампанец Эд де Шанлитт[144] и Гийом, его брат[145], Ришар де Дампьер, Эд, его брат, Гюи де Пэм, Эм, его брат, Гюи де Конфлан и многие добрые люди из Бургундии, имена которых здесь не начертаны. Потом крест приняли епископ Отюнский, Гиг, граф де Форэ, Гюг де Берзэ, отец и сын, Гюг де Колиньи, далее в Провансе взяли крест Пьер Бромон и много других людей, чьи имена мы не ведаем.
46
Так бароны и пилигримы приготовлялись во всех землях. Увы! Сколь великая беда приключилась с ними следующим Великим постом[146] накануне отъезда. Тогда граф Жоффруа Першский слег от хвори и составил свое завещание, распорядившись таким образом, чтобы Этьен, его брат, взял его деньги и предводительство над его людьми[147]. Не случись этой перемены, пилигримы не претерпели бы столь сильно, коли этого захотел бы Бог[148]. Так скончался и опочил граф, что было великой утратой; и в самом деле – ведь он был весьма знатным бароном и весьма почитаемым и добрым рыцарем. Великий траур был по всей его земле.