[Переговоры и соглашение с Венецией о перевозе «за море». Сборы в поход (1200 – май 1202 г.)]

Жоффруа де Виллардуэн


12

Из этих послов двух послал Тибо, граф Шампани и Бри; и Бодуэн, граф Фландрии и Эно, двух; и Луи, граф Блуаский, двух. Послами графа Тибо были Жоффруа де Виллардуэн, маршал Шампанский[78], и Милон ле Бребан; а послами графа Бодуэна были Конон Бетюнский и Алар Макеро; и послами графа Луи – Жан Фриэзский и Готье де Годонвиль[79].


13

Этим шестерым они полностью поручили заботу о своем деле, выдав им добрые висячие грамоты[80], которые удостоверяли, что они твердо выполнят те условия, которые заключат эти шестеро в каких-либо морских портах, в любом месте, куда ни явятся.


14

Шесть послов отправились, как вы слышали, и держали совет между собой, и пришли к согласию друг с другом в том, что в Венеции они смогут найти гораздо большее количество судов, чем в каком-либо другом порту[81]. И они пустились в дорогу и ехали от одного места до другого[82], пока в первую неделю Великого поста[83] не прибыли.


15

Дож Венеции[84], которого звали Энрико Дандоло и который был человеком весьма мудрым и доблестным[85], принял их с большим почетом – и сам он, и другие люди; и все встретили их очень хорошо. И когда они предъявили грамоты своих сеньоров, венецианцам было очень любопытно узнать, для какого дела они прибыли в их землю. То были верительные грамоты, и графы писали, чтобы их послам верили бы, словно лично им самим, и что они, графы, примут все условия, что эти шестеро учинят.


Четвертый Крестовый поход


16

И дож ответил им: «Господа, я ознакомился с вашими грамотами. Мы удостоверились в том, что сеньоры ваши являются самыми знатными лицами из тех, кто не носит короны[86]. И они просят нас доверять вам во всем, что бы вы нам ни сказали, и считать прочным все, что вы учините[87]. Говорите же, что вам угодно».


17

И послы ответили: «Государь, мы желаем, чтобы вы созвали свой совет[88]; и перед вашим советом мы скажем вам, о чем просят вас наши сеньоры, завтра, коли вам угодно»[89]. И дож ответил им, что он просит у них отсрочки до четвертого дня, и что тогда он соберет свой совет, и что они смогут сказать, чего хотят.


18

Они переждали до четвертого дня, который он им установил. Они вошли во дворец, который был весьма богат и прекрасен[90], и нашли дожа и его совет собравшимися в особом покое и изложили данное им поручение таким образом: «Государь, мы прибыли к тебе от знатных баронов Франции, которые приняли крест, чтобы отмстить за поругание, учиненное над Иисусом Христом, и отвоевать Иерусалим, если соблаговолит то Бог. И поелику они знают, что никакой другой народ не имеет столь великого могущества, как вы и ваш народ, чтобы оказать им содействие, то они просят вас, во имя Бога, чтобы вы сжалились над Заморской землею[91] и отомстили за поругание над Иисусом Христом и чтобы вы решили, как они смогли бы получить у вас суда и корабли для перевоза»[92].


19

«А на каких условиях?» – вопросил дож. «На любых условиях, – сказали послы, – какие бы вы им ни предложили или ни присоветовали, лишь бы они могли их исполнить». – «Разумеется, – сказал дож, – дело, которое они у нас просят, – великое дело, и кажется, что они замыслили важное предприятие. И мы дадим вам ответ через восемь дней от сегодняшнего дня. А вы не удивляйтесь, если срок так долог, ибо надобно как следует обдумать столь великое дело».


20

В срок, который дож им назначил, они вернулись во дворец. Я не мог бы передать вам все слова и речи, которые были там сказаны и произнесены. Однако конец говоренного был таков: «Сеньоры, – сказал дож, – мы сообщим вам решение, которое мы приняли, коль скоро сумеем склонить наш великий совет[93] и весь народ земли нашей одобрить его; а вы посоветуйтесь друг с другом, сможете ли согласиться на то, чтобы принять наши условия.


21

Мы поставим юиссье[94], могущие перевезти 4500 коней и девять тысяч оруженосцев, и нефы[95] для перевоза 4500 рыцарей и двадцати тысяч пеших ратников. И условие для всех этих коней и этих людей будет такое, что они получат прокорм и провиант на девять месяцев. Вот что мы сделаем по самой низкой цене, а именно на том условии, что нам заплатят за каждого коня четыре марки и за каждого человека две марки[96].


Неф (судно) крестоносцев


22

И все эти условия, которые мы вам разъясняем, мы исполним в течение одного года, считая со дня, когда мы отплывем из гавани Венеции, чтобы послужить Богу и всему христианскому миру в каком бы то ни было месте. Общая сумма этого расхода, который только что назван, составляет 94 тыс. марок.


23

А сверх того мы сделаем вот что: мы поставим от себя пятьдесят вооруженных галер[97] из любви к Богу[98] на условии, что до тех пор, пока наш союз будет сохраняться, от всех завоеваний, которые мы произведем на море или на суше, будь то земли или имущество, половину получим мы, а другую – вы. Теперь посоветуйтесь, сможете ли вы это выполнить и принять».


24

Послы вышли; и они сказали, что переговорят об этом между собой и ответят им завтра. Они совещались друг с другом и проговорили всю эту ночь и, наконец, пришли к согласию принять предлагаемые условия; и на следующий день они пришли к дожу и сказали: «Государь, мы согласны заключить этот договор». А дож сказал, что он переговорит об этом со своими людьми и, к чему придет, даст им о том знать.


25

На следующий, третий день[99] дож, который был мужем мудрым и доблестным, созвал свой великий совет; а совет состоял из сорока мужей, мудрейших в стране. Своим ясным умом и здравым смыслом, который был у него весьма хорош, он склонил их одобрить и пожелать выполнить его предложение.

Сначала он склонил их, потом сто, потом двести человек, потом тысячу, пока все не согласились и не одобрили[100]. Наконец, он созвал по крайней мере десять тысяч в церкви Св. Марка[101], красивейшей из всех, какие только есть на свете; и он им сказал, чтобы они выслушали обедню Святого Духа и молили бы Бога вразумить их насчет просьбы, с которой обратились к ним послы. И все весьма охотно это исполнили.


26

Когда обедня была проговорена, дож позвал послов, чтобы они смиренно просили весь народ согласиться на утверждение этого договора. Послы явились в храм[102]. Их с любопытством разглядывало множество людей, которые их никогда не видели.


27

Жоффруа де Виллардуэн, маршал Шампани[103], с согласия и по воле других послов взял слово и сказал им: «Сеньоры, самые знатные и самые могущественные бароны Франции послали нас к вам; они заклинают вас о милости, чтобы вы сжалились над Иерусалимом, который находится в порабощении у турок[104], и, Бога ради, согласились сопутствовать им и помочь им отомстить за поругание Иисуса Христа. Выбрали же они вас, ибо знают, что ни один народ не имеет такого могущества на море, как вы и ваш народ. И они повелели припасть к вашим стопам и не подниматься, покуда вы не согласитесь сжалиться над Святой землей за морем»[105].


28

Тогда шестеро послов склонились на колени пред ними, проливая обильные слезы, и дож, и все другие всхлипывали, плача от жалости, и восклицали в один голос, воздевая высоко руки[106], и говорили: «Мы согласны, мы согласны!». И затем поднялся столь великий шум и крик, что казалось, разверзается земля.


29

И когда этот великий шум улегся и улеглась эта великая жалость, столь сильная, что подобной никто никогда не видел, добрый дож Венеции, который был человеком весьма мудрым и доблестным, взошел на амвон[107] и, обратившись к народу, сказал ему так: «Сеньоры, посмотрите, какую честь оказал вам Бог; ведь лучшие люди на свете оставили без внимания все другие народы и ищут вашей поддержки, чтобы совершить вместе с вами столь великое дело, как освобождение нашего Господа!»[108]


30

Слова, которые сказал дож, были столь хороши и прекрасны, что я не могу все их вам передать. Конец же дела был таков, что определили изготовить на следующий день грамоты, и они были составлены и написаны. Когда они были изготовлены, то на совете было разъяснено, что поход будет направлен к Вавилону[109], потому что со стороны Вавилона турок можно было уничтожить скорее, нежели из какой-нибудь другой страны. А во всеуслышание было объявлено, что они отправятся за море[110]. Тогда был Великий пост[111] и постановили, что через год со Дня св. Иоанна[112] – то будет 1202 год от воплощения Иисуса Христа – бароны и пилигримы должны быть в Венеции, а корабли для них – быть готовы.


31

Когда грамоты были изготовлены и скреплены печатями, их отнесли к дожу в большой дворец, где были Великий совет и Малый совет. И когда дож вручил эти грамоты послам, он преклонил колено, обливаясь слезами, и поклялся на Святом Евангелии[113] честно соблюсти соглашения, которые были начертаны в грамотах, и весь его совет, который состоял из сорока шести особ[114], тоже. И послы, со своей стороны, поклялись блюсти соглашения, начертанные в грамотах, и по-честному выполнить клятвы своих сеньоров и собственные. Знайте, что при этом много было пролито слез жалости. И сразу же одна и другая стороны отправили своих вестников в Рим к апостолику Иннокентию, чтобы он утвердил этот договор; и он сделал это весьма охотно[115].


32

Тогда послы заняли пять тысяч марок серебра в городе[116] и вручили их дожу, чтобы начать постройку кораблей. Затем они простились, чтобы вернуться в свою страну, и они скакали от одного места к другому, пока не прибыли в Плезанс[117], что в Ломбардии.

Там они разъехались: Жоффруа де Виллардуэн, маршал Шампани, и Алар Макеро направились оттуда прямо во Францию, а другие поехали в Геную и в Пизу, чтобы узнать, какую подмогу окажут они Заморской земле[118].


Титул книги де Виллардуэна, изданной в 1585 г.


33

Когда Жоффруа, маршал Шампани, перевалил Монсенис[119], он встретил графа Готье де Бриенна; тот направлялся в Апулию отвоевывать земли своей супруги, на которой он женился после того, как принял крест, и которая была дочерью короля Танкреда[120]. С ним направлялись Готье де Монбельяр, Эсташ де Конфлан, Робер де Жуанвилль и бо́льшая часть добрых людей из Шампани, принявших крест[121].


34

И когда он поведал им насчет того, что они содеяли, те выразили весьма бурную радость и вполне одобрили этот успех, и сказали ему: «Мы уже в дороге; и когда вы прибудете, вы найдете нас совершенно готовыми». Но события происходят так, как угодно Богу, и им не представилось больше никакой возможности присоединиться к войску. Это было большое несчастье, ибо они были весьма отважны и доблестны. И так-то вот они разъехались, и каждый поехал своей дорогой.