Я долго сидела над пустующим листом бумаги, не зная, с чего начать. За столько лет я отвыкла писать письма, обычно приходилось отправлять лишь список того, что мне было жизненно необходимо, да пару капель крови, чтобы вновь не дождаться обнадёживающего ответа от целителей. Я бы давно бросила истязать себя напрасными надеждами, но… Что если однажды найдётся хоть кто-то, способный избавить меня от проклятья?
Каждый вопрос, что касался Грэгори, хотелось выкрикнуть в лицо, а не карябать каллиграфическим почерком, каждый ответ хотелось услышать, видя её глаза. А ещё лучше – его, но это уже несбыточные мечты.
Меня оставили здесь одну, когда я была куда старше Грэгори, да и мне здесь было всё знакомо – каждый уголок замка. А они привезли мальчишку и бросили на произвол судьбы. Да, родовое проклятье в стенах Гордан-Гри не столь всесильно, как за его пределами, но можно же было остаться с ним. Хотя бы на первое время, чтобы он привык и ко мне, и к этой пустующей громаде замке, и к безлюдным коридорам с бесчисленными запертыми комнатами.
Я могла бы вовсе не показываться ей на глаза, но… Диона не была бы членом семьи Гордан, если бы не показала свой непреклонный нрав.
Когда я взяла в руки перо, обмакнув кончик в чернила, часы на стене натужно заскрипели и принялись отсчитывать удары.
Один, второй, третий…
И когда бой стих, остановившись на десяти, я выронила из рук перо и с замиранием сердца стала ждать. Что вот сейчас, ещё немного – и по коже пройдёт рябь, будто кто в заводь бросил камень. Я каждый раз сгорала от нетерпения и боялась этого момента.
Что, если однажды ничего не произойдёт? И я даже ночью останусь всё той же дряхлой старухой? Навсегда запертая в проклятом теле?
А может быть, я обрадуюсь этому? Мне не придётся играть ничью роль, просто эта роль станет моей жизнью, не привычной маской, а реальностью. Тогда, возможно, я не буду больше мечтать об исцелении, тогда я убью в себе надежду, которая иной раз вспыхивает ярче солнца. Вспыхивает и гаснет, стоит мне утром посмотреть на себя в зеркало.
Изо дня в день там отражается чудовище… Уродливая старуха с горбом на спине.
Но нет, время ещё не пришло – руки охватывает лёгкий голубой туман. Пальцы выпрямляются, кожа разглаживается, и я вновь превращаюсь в молодую девушку. В Элизабет Гордан, младшую дочь льдэра Аарона. В упрямую глупышку, чьи мечты разбились и превратились в серый пепел.
Я резко оттолкнулась от стола и поднялась на ноги. Нужно сменить платье: к сожалению, на одежду «волшебство» проклятья не распространяется…
Когда я переоделась и вновь села за письмо, мысли окончательно разбежались, оставив лишь горечь разочарования, что ядом плескалась внутри. Вспомнился тот злосчастный день, который я по ошибке посчитала сказочным и самым прекрасным. Самым…
Из соседней комнаты раздался детский крик, и я, позабыв обо всём на свете, бросилась туда.
Поначалу мне показалось, что мальчика вовсе нет в спальне. Кровать была пуста, лишь откинуто покрывало да смято пуховое одеяло. Светильник на тумбочке. Из окна лился серебристый свет от выкатившейся на небо луны. Сонная тишина и спокойствие.
– Грэгори? – почему-то прошептала, напряжённо осматривая углы комнаты. Он не мог никуда уйти. Не мог же?
Мальчишка не ответил, но я заметила какое-то движение под кроватью. Быстро подошла и присела. Так и есть – распластался у самой стены, спрятав лицо в ладонях.
– Грэгори, ты почему здесь?
Услышав знакомый голос, он встрепенулся, но взгляд так и не поднял. Лишь мелко затряс головой:
– Там кто-то был, в окне!
Привстала, посмотрела в окно, но там никого, конечно же, не было. Да и кто проберётся на территорию замка, которую столько лет верно охраняет Гром?
– Вылезай, – вновь нагнулась к нему. Подвергать сомнению его слова не стала и доверительно прошептала: – Там уже никого нет, я проверила.
Ему просто привиделось. Сегодняшний день оказался для него настоящим испытанием, так что ничего удивительного, что фантазия разбушевалась.
Мальчишка выходить не спешил, только закопошился, будто устраивался удобнее, собираясь провести ночь там же, и тихо спросил:
– Точно?
Вздохнула, опустилась на край кровати и подтвердила:
– Точно.
Прошло ещё чуть больше пары минут, прежде чем у моих ног показалась лохматая макушка. Грэгори осмотрелся и только потом поднялся на ноги, чтобы тут же дёрнуться в сторону.
– Вы кто?
Если быть откровенной, я не сразу поняла его вопрос, а потом опустила взгляд на подол белого платья, которое позаимствовала из матушкиного гардероба, оставленного здесь же, в замке, и понимающе хмыкнула.
– Это я, Элизабет.
Грэгори первый, не считая Грома, увидел меня… такой.
– Элизабет? – ещё больше удивился он, а я всё же рассмеялась.
– И правда, я же тебе так и не сказала, как меня зовут. Я та самая старуха, с кем ты провёл почти весь день.
Мальчик нахмурился сильнее и сделал осторожный шаг ко мне. Потом ещё один, пока не оказался совсем рядом и не опустился на край кровати рядом со мной. Помолчал несколько минут и признался:
– Ты очень красивая.
Его слова, сказанные без злого умысла, вызвали грустную улыбку:
– Наверное, – согласилась, поверив на слово, и тут же перевела тему: – Так кого ты видел?
Он рвано выдохнул и зябко повел плечами:
– Не знаю. Кто-то в окно смотрел и царапал стекло.
Я ещё раз обернулась назад. Окна второго этажа выходили в сад, но рядом с ними не было ни одного дерева. Так что версия, что это ветка карябала по стеклу, явно сюда не подходила.
– Может быть, тебе показалось? – спросила осторожно.
– Не показалось, – он сложил руки на груди и насупился, – я точно видел.
– Ладно, – вновь покладисто кивнула. – Тогда давай задёрнем шторы?
Тут он согласился, но так жадно следил за каждым моим движением, что я поспешила заверить его:
– Я никуда не уйду.
– Совсем? – произнёс робко и тут же покраснел. Даже при тусклом свете ночника увидела бордовый цвет на щеках.
– Совсем, – призналась со вздохом.
Прежде чем задёрнуть шторы, подошла совсем близко к окну и посмотрела вниз, на садовые дорожки. Они были пусты, только ночные розы белели яркими всполохами на тёмных клумбах. Гром знает своё дело, он никого и никогда не пустит на территорию без моего разрешения.
На счёт Тайры я почему-то не волновалась. Не думаю, что ей захочется заниматься такими глупостями. Всё же Грэгори просто устал, поэтому ему и мерещится всякое.
– А теперь давай ложиться в кровать, время уже позднее, тебе нужно отдохнуть.
Мальчишка посмотрел на меня, на примятую подушку и затравленно затряс головой:
– Если я усну, ты уйдёшь, и он опять придёт.
Кто это «он», спрашивать не стала, и так понятно – племянник уже вбил себе в голову, что кто-то следит за ним.
– Не уйду, я же пообещала тебе.
Похоже, он не намерен верить моим обещаниям, потому я откинула край одеяла и легла на подушку, что находилась у самого края:
– Видишь, тут можно вдвоём спать, кровать огромная.
– Ты правда останешься? – спросил с сомнением, тем не менее заползая на матрас и устраиваясь рядом.
– Конечно!
– Тогда – ладно, – смилостивился, натягивая одеяло до самого подбородка.
Я готовилась к тому, что он будет долго засыпать и мне придётся вспоминать, каково это – рассказывать сказки. Но Грэгори сразу же закрыл глаза и повернулся ко мне лицом. Повозился немного и как бы невзначай осторожно положил свою ладошку поверх моей руки. И уже сонно, едва-едва слышно, произнёс:
– А я видел у папы твой портрет, он его в сейфе прячет.
Его дыхание тут же выровнялось, а я всё же заплакала, глотая слёзы и пытаясь дышать ровно, чтобы не потревожить его сон.
Я могла сколько угодно этого не замечать, но Грэгори был очень похож на него. Вихрастыми космами, овалом лица, чистым искристым взглядом и улыбкой. Ей, пожалуй, больше всего.
А ведь он мог быть нашим сыном, если бы…
Нет, эти мечты слишком опасны, даже чтобы думать о них вот так украдкой, в ночной тишине.
Я осторожно поднялась с кровати и, ступая тихо-тихо, ушла в свою комнату, чтобы тут же вернуться со стопкой бумаг, чернилами и пером. Я же обещала не уходить, так нужно держать своё слово.
Письмо я всё же написала. С десяток раз выбрасывая исчерченные листы прямо на пол. Не уверена, что подобрала нужные слова, и ещё больше не уверена, что Диона сочтёт нужным ответить мне, но попытаться стоило. Мне только и остаётся пытаться и надеяться.
Время близилось к рассвету, и я уже собралась уходить в свою комнату, как Грэгори завозился. Вздохнул глубоко и выдохнул, а потом захныкал – тонко, словно маленький потерянный щенок.
Я села рядом с ним и осторожно, чтобы не напугать, провела рукой по волосам:
– Ш-ш-ш… – прошептала. – Всё хорошо, малыш, я рядом.
Он встрепенулся, затаил дыхание, а потом затих, так ничего и не сказав. Как долго его будут мучить кошмары?
У его кровати я просидела до того момента, когда первые лучи окрасили тёмно-бордовые шторы в яркий вишнёвый цвет. Пора… До превращения остались считаные минуты, и лучше мне к тому времени сменить платье, иначе потом с моим горбом это будет довольно сложно.
Ещё раз бросив взгляд на мальчишку, собрала письменные принадлежности и ушла к себе.
В столовую я спустилась, чувствуя себя разбитой. Хоть для меня бессонные ночи и не были в новинку, всё же прошлый день вымотал сильнее, чем я думала.
Из кухни уже доносился аромат чего-то несомненно очень вкусного. И я ещё раз порадовалась, что Тайра осмелилась пойти работать сюда.
Женщина, заметив меня, поприветствовала поклоном:
– Доброго утра, льдэра, – тихо произнесла она.
– Доброго, – отозвалась и подошла к шкафу, где стояла посуда, но Тайра меня опередила:
– Я уже накрыла стол, и завтрак готов.
Я посмотрела на неё, удивлённо вздёрнув брови, и женщина несколько смущённо пояснила:
– Я не знала, во сколько вы встаёте, поэтому приготовила всё заранее.
– Благодарю, – улыбнулась и прошла в столовую.
Может быть, этот день будет не таким плохим, как прошлый? И только я успела об этом подумать, как Гром, мирно посапывающий на своей лежанке, встрепенулся, повёл ушами и, подскочив со своего места, побежал на улицу.
– Кто-то пришёл? – спросила Тайра.
– Не знаю, – пожала плечами, но направилась следом за псом. – Накрывай завтрак, я сейчас вернусь.
Гром вертелся как юла возле моих ног, потом забегал вперёд и снова возвращался, словно пытался заставить меня идти быстрее.
– Что ты, громадина моя, быстрее не получится, – выдавила еле-еле, чувствуя, как дыхания не хватает.
Я как-никак старуха, и бегать мне уже не по силам.
К воротам я подошла и остановилась, стараясь восстановить сбившееся дыхание. А когда открыла, вовсе забыла, что нужно дышать.
За воротами стояла толпа мужчин. Нет, не то чтобы толпа, но пять человек для меня уже много. Все хмурые, недовольные. Молчание затянулось, и я первой спросила:
– Вам чего, ребята? – голос каким-то чудом не дрогнул, хотя внутри всё сжалось от тревоги. Не нравится мне это, ох не нравится.
Мужики переглянулись, и тот из них, что стоял впереди, задумчиво почесал густую бороду и пробасил:
– Нас это, л… – тут он закашлялся и неловко продолжил, – Алекс прислал. Мы по хозяйству помочь.
Показалось, что глаза у меня выкатятся из орбит от удивления. Алекс? Прислал?
– А-а-а…? – промычала нечленораздельно, и мужик тут же продолжил:
– Вы, льдэра, не бойтесь, мы это, только поможем и уйдём, мы не воры какие-нибудь.
Если быть откровенной, про воровство я даже не подумала, хотя из замка есть что унести. Не так, чтобы много, но всё же. Меня больше удивил сам факт того, что Алекс, простой рабочий, прислал мне их. Вот так взял и прислал? Или не такой уж он и простой?
Я так и молчала, лишь открывая и закрывая рот, так что мужчина вновь пробасил:
– Ну так что, льдэра, пустите? Аль нет?
Хотелось сказать, что мне нужно подумать, но в свете происходящего это выглядело бы очень странно. Впрочем, ещё более странен был их приход.
– Милок, – прошамкала, наконец, обретя дар речи, – а точно не возьмёте ничего? Я старая, немощная, а вы вон какие детины. А коль по головушке бухнете да и оставите помирать тут?
Мужик покосился на Грома, который напряжённо застыл у моих ног, потом на замок, что виднелся за моей спиной, и нервно усмехнулся:
– Да кто же из проклятого замка тащить-то чего будет?
Я открыла рот, чтобы возразить – какой же замок проклятый? Если кто здесь и проклят, так это я и теперь ещё Грэгори. На вещи это совсем не распространяется. Но… им-то об этом знать вовсе не обязательно.
– И то верно, – хмыкнула себе под нос и посторонилась, – ну проходите, коли помогать будете.
За ворота они заходили не торопясь, будто пытались отсрочить момент, когда ступят на проклятую землю. Но всё же зашли, и я, пройдя вперёд, повела их за собой.
– Пойдёмте, пойдёмте, покажу вам, чего делать нужно.
Завтрак откладывается.
Когда раздала всем задания и наказала Грому глаз с них не спускать, вернулась в столовую, где за столом уже сидел Грэгори. Лохматый, сонный и хмурый, но, увидев меня, он тут же робко улыбнулся.
– Доброе утро! – произнесла первой.
– Доброе утро, – отозвался он.
Тайра вошла с подносом и удивлённо спросила:
– Так деревенские всё же пришли?
Вот тут я даже не сразу сообразила, что ей сказать. Пришли – это звучит как-то неправильно.
Но тем не менее медленно кивнула.
– Надо же, – себе под нос пробормотала женщина и принялась накрывать завтрак.
Удивлена я была не меньше её, но не тем, почему деревенские пришли, тут они всё доходчиво объяснили – Алекс прислал. Меня куда больше волновал вопрос: кто же такой Алекс? На самом деле?