Удар ножа был не просто ударом стали по камню. Это был удар воли против ненависти, порядка против хаоса, жизни против разложения. В тот момент, когда лезвие ритуального ножа, наполненное «песней» созидания Яромира, вонзилось в средоточие оскверненных рун, произошло нечто за гранью физического мира.
На долю секунды наступила абсолютная тишина. Звук удара, треск камня, даже дыхание воинов – всё исчезло, поглощенное неведомой силой. Яромир почувствовал, как энергия его ножа и энергия обелиска столкнулись, вступив в отчаянную, безмолвную схватку. Его обсидиановый амулет вспыхнул под рубахой ледяным огнем, защищая его от обратной волны скверны, которая могла бы испепелить его душу.
А затем тишина взорвалась.
Из обелиска вырвался беззвучный, но ощутимый на уровне подсознания вопль – крик чистой, первозданной агонии. Это была предсмертная мука самой идеи разрушения, что была заключена в камне. Трещины, оставленные секирой Микулы, вспыхнули ярким, ядовито-фиолетовым светом и начали стремительно расползаться по всему обелиску, словно паутина молний.
Камень начал дрожать, вибрировать, издавая низкий, гудящий звук, от которого, казалось, сотрясались сами основы пещеры. С потолка посыпались мелкие камни и пыль.