После составления договора и получения аванса Миндаугас проводил женщину до автомобиля и открыл ворота. По тому, как она тяжело забиралась на место водителя, он понял, что Лутковская сильно устала. Возможно, не столько физически, сколько морально. «И ее можно понять, – подумал он, – всю свою жизнь она отдала семье Свиридовых, и вот не стало последнего из них, если, конечно, не считать детей Леонтия. Но навряд ли Аграфена Тихоновна к ним привязана так же сильно, как к самому Леонтию. И теперь, можно сказать, она осталась одна на старости лет. Хорошо еще, если скопила деньги для безбедного существования». Морис тихо вздохнул и, закрыв ворота, побрел к дому.
Мирославы в кабинете не оказалось. Можно было набрать номер ее сотового и выяснить, где она. Правда, бабушка надвое сказала об удаче такой попытки. Сотовый мог валяться на столе в кабинете, в спальне, в гостиной. Иногда он находился на диване под брюхом у сладко спящего Дона. Так что проще просто обойти дом. Интуиция подсказала ему верный маршрут, и он нашел Волгину на кухне. Она как раз заварила чай и уже налила в свою чашку. Увидев вошедшего Мориса, она спросила:
– Тебе налить?
– Если не трудно, – ответил он.
– Конечно же, трудно! – воскликнула она. – Но ради тебя я готова на все.
– Свежо предание, – усмехнулся он.
Но чай она ему все же налила. А он достал из буфета слойки с яблоками и поставил их на стол. После чего спросил:
– Ужинать будем?
– А мы что делаем? – ответила она, откусив кусочек слойки.
Морис тихо рассмеялся:
– Слышал бы Шура ваши слова.
– А! Кстати, Шура! – воскликнула она.
– Кстати? – переспросил Морис испуганно. – Он что, обещал сегодня приехать к ужину?
– Нет, бог миловал, – усмехнулась она, – можешь не дергаться. Просто я хотела сказать, что дело Свиридова Шура ведет. Вернее, не ведет, – добавила она.
– Это я слышал.
– Ну вот, надо его навестить.
– Вы хотите сказать ему, что мы взялись за это дело?
– Не нахожу причины, чтобы делать из этого тайну.
– Вам виднее, – ответил он уклончиво. Доел слойку, запил ее чаем и спросил: – Вы не верите в самоубийство Свиридова?
– Нет, – покачала она головой. – А ты?
– Мне тоже не верится, что молодой здоровый мужчина, можно сказать, полный жизненных сил, ни с того ни с сего нырнул в прорубь. С чего Шура так решил?
– Скорее всего, вскрытие показало, что в легких вода и нет никаких прижизненных повреждений, – ответила она.
– Но ведь этого мало!
– Кому как, – усмехнулась Мирослава. Она сама работала следователем, прежде чем уйти на вольные хлеба, и знала, что бывает по-разному.
– Для того чтобы человек решился на самоубийство, он должен находиться в безвыходном положении или в депрессии.
– Если бы Свиридов был в депрессивном состоянии, Лутковская бы это заметила. А что ты считаешь безвыходным положением?
– Например, долги.
– Нет, судя по всему, с деньгами у Свиридова все было в порядке. Хотя на всякий случай займись этим.
– Хорошо, – кивнул он. – Но я все-таки думаю, что Свиридова убили.
– Согласна с тобой. Теперь наша задача найти этого человека. Судя по всему, убийца весьма умен. Он не оставил никаких следов, которые заметила бы полиция.
– Как можно сильного мужчину столкнуть в прорубь?
– Его нужно прежде всего обездвижить. Но как?
– Ударить сзади по голове…
– Не подходит. Патологоанатом нашел бы следы от удара. По этой же причине отпадает шокер.
– Хлороформ?
– Сомневаюсь. В этом случае убийца должен был сидеть сзади. Интересно, нашли ли какие-либо следы в его машине.
– Скорее всего, нет.
– Я тоже так думаю, иначе полиция за это зацепилась бы.
– Что же остается?
– Какой-то быстрораспадающийся яд. Если в крови ничего не обнаружили.
– Машину уже, конечно, эвакуировали, – проговорил Морис.
– Естественно, но тем не менее нам стоит завтра прокатиться на место преступления.
– Хорошо, прокатимся.
– Но прежде я заеду к Шуре, а потом загляну к Незовибатько. – Она не стала говорить ему о том, что еще хочет побеседовать с полицейским фотографом. Миндаугас относился к Легкоступову настороженно. Скорее всего, банально ревновал.
– Теперь давай подумаем о том, кто мог желать смерти Леонтия Свиридова, – предложила Мирослава.
– Вы хотите сказать «убить его»? – поправил Морис.
– Я сказала именно то, что хотела сказать, – грустно улыбнулась Мирослава и пояснила: – Желать его смерти мог не один человек, а убил кто-то один. Хотя и здесь возможны варианты.
– Что ж, допустим, вы правы, – решил не спорить он, – но лично я не вижу претендентов на роль недоброжелателей Свиридова.
– Да ладно тебе! – усмехнулась она.
Морис посмотрел на нее вопросительно. И Мирослава принялась рассуждать:
– Нам известно, что у Леонтия был богатый отец, наживший свой бизнес в девяностые годы прошлого века. Нажитое он не промотал, а приумножил, что позволило его сынку, не питающему страсти ни к учебе, ни к работе, жить припеваючи, не ударяя при этом палец о палец. И не просто жить самому, но и, по словам Лутковской, обеспечивать беззаботную жизнь всему своему гарему.
– Вы имеете в виду его жен и детей? – усмехнулся Морис.
– Их самых.
– Ну уж они-то, несомненно, чувствуют себя по гроб жизни обязанными Свиридову.
– Не скажи, – не согласилась Мирослава.
– Отчего же? Ведь они без забот и хлопот живут на всем готовом. Разве не к этому стремится большинство женщин? – спросил Морис.
– Я бы так не сказала, – не согласилась Мирослава. – Многие женщины хотят строить карьеру или, во всяком случае, чувствовать себя самостоятельными, зарабатывая собственные деньги. Тех, кто желает получать что-то из чужих рук, все меньше. Но если даже допустить, что все жены Леонтия Свиридова – тунеядки с психологией прирожденного иждивенца, то и в этом случае, даже получая от него все материальные блага, они могли возненавидеть его.
– Это за что же? – спросил Морис.
– Ты забываешь о том, что все они молодые женщины и у них имеются чисто физиологические потребности. Возможности же удовлетворить эту потребность они начисто лишены.
– Тут вы, пожалуй, правы, – без особой уверенности проговорил он, – но ведь далеко не все женщины обладают повышенной потребностью в сексе.
– Даже если их сексуальность не превышает норму, хотя кто ее устанавливал? Все равно мужчина требуется женщине для здоровья! – отрезала она.
Морис умолк.
Бросив на него насмешливый взгляд, она сказала:
– Ладно, перейдем от секса к социализации.
– Что вы имеете в виду? – спросил он, ожидая подвоха.
– Ничего особенного, – пожала она плечами. – Просто женщины в большинстве своем предпочитают состоять в браке. Жены же Свиридова не просто разведены, а имеют неофициальный статус соломенных вдов!
– И вы думаете, что они решили стать вдовами не соломенными, а подлинными? – не выдержав, усмехнулся он.
– Почему бы и нет? – пожала плечам Мирослава. – Теперь-то получилось все как бы по-честному.
– Честным вы называете убийство? – голос Миндаугаса прозвучал недоверчиво.
– Нет! Честным я считаю то, что теперь они не только разведены официально, но и свободны от его притязаний.
– И подачек, – напомнил он.
– Угу, – кивнула Мирослава, – теперь каждая из них получит солидный куш!
– То есть? Разве все достанется не его последней жене?
– Тоже мне юрист, – хмыкнула она. – Наследниками кроме жены Лии станут все дети Свиридова. А их матери, то есть все его бывшие жены, станут опекунами своих несовершеннолетних детей и таким образом дотянутся до денег Свиридова.
– Вы все это так живописуете, что у меня начинает складываться уверенность, что к убийству Леонтия причастны все его жены. Но в реальности это невозможно!
Мирослава весело рассмеялась и сказала:
– В таком случае перейдем к партнеру отца Леонтия, Всеволоду Анатольевичу Крутову.
– Его вы тоже подозреваете?
– А почему нет? – сделала вид, что удивилась, Мирослава.
– Зачем ему убивать сына своего бывшего партнера? Насколько я понял, Леонтий продал ему долю отца и в дела фирмы не лез.
– Так-то оно так, – согласилась Мирослава. – Но, как сообщила нам Аграфена Тихоновна, Всеволод Анатольевич до сих пор не расплатился с Леонтием полностью.
– Ну и что? Это не повод для убийства.
– Отчего же? Очень даже весомый повод. Можно допустить, что Крутов не захотел отдавать Леонтию оставшуюся сумму задолженности. К тому же, вне сомнения, у Крутова есть свои собственные дети. Скорее всего, они усердно трудятся наравне с отцом. Поэтому бизнесмен, имеющий за плечами девяностые годы, мог не увидеть ничего плохого в избавлении от трутня.
– Да, я наслышан о том, что рабочие пчелы выпихивают осенью трутней из гнезда и оставляют умирать от холода и голода. Но люди все-таки не пчелы.
– Солнышко, – вздохнула Мирослава, – ты упустил из вида одну вещь.
– Какую же? – не понял он.
– Люди хоть и являются существами разумными, по мнению ученых, на самом деле их поступки нередко намного безнравственнее и безжалостнее, чем поступки каких-то там пчел.
– Вот так наслушаешься вас, – проворчал Морис, – и начнешь жалеть, что не родился пчелой.
– В смысле трутнем? – расхохоталась она.
– Рабочей пчелой! Хотя вы меня используете подчас как рабочую лошадь!
– Если только подчас, – заметила она, – то ничего страшного с тобой не случится.
– Ладно, – махнул он рукой, – вам слово, а вы в ответ десять. Надеюсь, что список подозреваемых в убийстве Свиридова у вас закончился.
– Зря надеешься!
– Кого же вы еще записали в подозреваемые? Надеюсь, не Лутковскую? – он сделал круглые глаза.
– Аграфене Тихоновне, пожалуй, невыгодно убивать своего воспитанника, – согласилась Мирослава. – Если, конечно, он не оставил ей все свое имущество.
– Она не может знать содержания его завещания и уж точно бы, будь она убийцей, с радостью ухватилась бы за версию следователя и поклонилась бы Наполеонову в ножки за закрытие дела.
– Ага. Уговорил, Аграфену Тихоновну не подозреваем.
– Значит, все?
– Нет! Есть еще няня Кирюши, сына Леонтия от Лии, Фаина Ермолаева.
– Няня-то тут с какого бока? – искренне удивился Миндаугас.
– Она могла влюбиться в него! Он, предположим, ее отверг! И вот результат!
Морис сделал вид, что вытирает пот со лба.
– С вами не соскучишься! Нет, я понимаю, если бы Леонтий соблазнил няню своего сына и выставил ее за порог! Тогда была бы какая-никакая причина. А так! Если бы со мной захотели расправиться все девушки, которых я отверг! – вырвалось у него.
Он тут же опомнился и оборвал фразу. Но сказанного было достаточно для появления на губах Мирославы иронической улыбки.
– С тобой все понятно, – проговорила она, не сводя с него насмешливых глаз. – Но в случае с любвеобильным, но не лишенным причудливого благородства Леонтием подходит именно отвержение, а не соблазнение!
– Это еще почему?
– Потому, что он женился на всех своих пассиях!
– Ах, да! – Морис хлопнул себя по лбу и спросил: – Теперь все?
– Нет! У Леонтия был друг Василий Сергеевич Кармазин. Я предполагаю, что Леонтий продолжал общаться с ним, хотя, скорее всего, не так часто, как в юности.
– И что? У друга тоже имелся зуб на Леонтия? – спросил Морис, не скрывая иронии.
– Этого я не знаю, – ответила Мирослава. – Но поговорить с ним не мешает.
– Теперь, насколько я понимаю, список подозреваемых исчерпан.
– Я бы так не сказала. Подозреваемыми могут быть мужчины, которым приглянулась та или иная жена Леонтия.
– То есть?
– Морис! Какой ты непонятливый! – укорила она его шутя. – Допустим, мужчина влюбился в одну из бывших жен Свиридова. У него серьезные намерения. А тут на пути к их счастью как собака на сене развалился Леонтий!
– Если женщине серьезно понравится какой-либо мужчина, то она может выйти за него замуж, не спрашивая разрешения бывшего мужа!
– Может, – легко согласилась Мирослава, – но ты опять же забываешь о том, что в таком случае она лишилась бы значительной материальной поддержки со стороны Леонтия.
– Он бы продолжал платить алименты на детей!
– Свиридов нигде не работал. И алименты от него курам на смех! Копейки!
– Вы собираетесь искать всех этих гипотетических мужчин?
– Естественно! Я даже больше тебе скажу!
Он посмотрел на нее вопросительно.
– Искать их будешь ты!
– Я?! – Глаза Мориса полезли на лоб.
– Угу.
– Где?
– В интернете.
– Разве только в интернете, – неуверенно проговорил он.
– Тебя одолевает сомнение?
– Еще как одолевает! – подтвердил он. – Вы сами говорили, что жены Леонтия боялись потерять его благосклонность. В таком случае с чего бы они стали выставлять напоказ отношения с другими мужчинами, если бы они у них даже имелись?!
– Я не прошу тебя искать жен Свиридова в койке с другими мужчинами. Они могли засветиться с ними в весьма безобидных ситуациях. Например, на каком-либо мероприятии, где трудно понять, насколько близко знакомы друг с другом непринужденно общающиеся люди.
– Но я должен это угадать?
– Естественно! На то ты и профессионал.
– Хорошо, я понял. Какие еще будут поручения?
– Пока никаких! Ты забыл, что на завтра у нас намечается большая прогулка?!
– Как я мог забыть об этом! – Морис закатил глаза.
– То-то же, – удовлетворенно проговорила Мирослава.
Их ужин в этот вечер так и ограничился яблочными слойками, запитыми чаем. Правда, незадолго до сна, рассматривая в интернете фотографии жен и детей Леонтия Свиридова, они съели один апельсин на двоих.