Аграфена Тихоновна Лутковская, в свою очередь, видела следователя насквозь. «Такой лишний раз палец о палец не ударит», – сердито думала она о Наполеонове. Она считала, что все козыри в пользу того, что Леонтию кто-то помог утопиться, были у нее. Не мог он сам убить себя! Не мог. Но следователь стоял на своем и твердил ей, что нет даже косвенных улик чьей-то причастности к утоплению Леонтия.
– Назовите мне врагов Свиридова! – требовал он у Аграфены Тихоновны. – Хотя бы одного!
Но Лутковская сделать этого не могла. И Лия тоже. Никаких угроз в его адрес не поступало, никто его не шантажировал и ни с кем он не ссорился…
– Вы думаете, – обращалась Аграфена Тихоновна к следователю, – что Леонтий мог сам, по доброй воле, поехать на это заброшенное озеро?
– Конечно, мог! – живо откликался тот. – Если Свиридов решил уйти из жизни по собственному желанию, то уж точно ему не нужны были свидетели. И озеро это он наверняка присмотрел себе заранее.
– Не верю! – срывалась на крик Лутковская.
– Верю не верю к делу не пришьешь, – разводил следователь руками.
И тут, придя домой после очередной стычки со следователем, Аграфена Тихоновна вспомнила о своей старинной подруге – Марфе Егоровне Сазоновой. Когда-то давным-давно, как теперь казалось Лутковской, не в этой жизни, они вместе с Марфой приехали в город из позабытой богом деревни в поисках лучшей доли. И так как обе лучше всего умели справляться с домашними делами, то есть готовить, убираться, смотреть за скотиной, то и устроились домработницами. Скотины у хозяев не было, кроме кошек да собак. Зато были дети. За ними деревенские девушки умели ухаживать не хуже, чем за телятами.
Груня Лутковская устроилась в семью бизнесмена Свиридова.
А Марфа поступила на работу к прокурору Никите Павловичу Астахову. Но это только так говорится, что к прокурору. На самом деле всем в доме заправляла жена его Ираида Константиновна. По паспорту она была Ириной, о чем знали только самые близкие люди. Но для всех остальных она была Ираидой.
Вот и Марфа с легкой руки прокурорской жены стала Матильдой, да так ею и осталась.
Аграфена Тихоновна знала, что прокурор был давно на пенсии. «Но должны же были остаться у него какие-то связи», – рассуждала Лутковская. Это она и сказала своей давней подруге.
На что Матильда ответила: «Какие связи! О чем ты, Груня, говоришь! Этот старый пень и со слуховым аппаратом мало что слышит. А может, и притворяется, как считает Ираида Константиновна, чтобы его лишний раз не донимали. Я спрошу лучше у Эвелины, может, она что-то посоветует».
Эвелину Астахову Лутковская знала еще маленькой девочкой. Злые языки говорили, что у нее, как у несчастной Жанны Французской, дочери Людовика XI, красивыми были только волосы и глаза. Лутковская понятия не имела, как выглядела Жанна де Валуа, но она точно знала, что уродиной Эвелина Астахова не была. Хотя и росла она некрасивой и стеснительной, но зато очень умной. Вот только ум, наверное, не слишком-то высоко котируется у молодых мужчин, или Эвелине просто не везло на здравомыслящих принцев. Хотя, по мнению многих, с умом у принцев беда, если они, конечно, принцы крови, а не выбились из народа. Так или иначе, но Эвелина оставалась старой девой до тридцати пяти лет. А два с половиной года назад ей неожиданно повезло: в санатории в Ялте она встретила профессора экономики, и он, недолго думая, сделал ей предложение руки и сердца. Эвелина, взвесив все «за» и «против», согласилась стать его женой. Через год после их свадьбы и вовсе случилось чудо! Эвелина родила чудесного младенца! Девочка росла точной копией своего симпатичного отца. Профессор, которому перевалило за пятьдесят и у которого от двух предыдущих браков не было детей, был в шоке от радости! Теперь он таскает Эвелину на руках и заваливает подарками.
Что и говорить, повезло так повезло, и притом обоим.
Но Матильда решила прибегнуть к помощи Эвелины вовсе не из-за ее удачного замужества, а потому что до ухода в декретный отпуск она преподавала на юридическом факультете или, как выражалась сама Матильда, «наставляла оболтусов на путь истинный».
Эвелина внимательно выслушала просьбу домработницы и пообещала помочь, но сказала, что ей нужно подумать.
Спустя два дня она приехала в родительский дом, подошла к Матильде и вручила ей крохотный листочек бумаги, исписанный от руки.
– Что это? – широко раскрыла глаза Матильда и чуть не выронила листок из рук.
– То, что ты просила, – строго ответила Эвелина, – и держи хорошенько. – Она уже хотела уйти.
Но домработница на правах старшей, заботившейся о ней в детстве, ухватила молодую женщину за локоть и попросила:
– Эвелиночка, деточка, растолкуй мне, что это за телефон?
– Там же написано: частное агентство «Мирослава». Указан номер телефона. Хозяйку зовут Мирослава Игоревна Волгина.
– Ты сама сказала, что она не из полиции! – вырвалось у Матильды.
– А тебе что, полиция нужна? – Эвелина прищурила один глаз и посоветовала: – Позвони ноль два.
– Как тебе не стыдно смеяться над старым человеком, – укорила Матильда бывшую воспитанницу.
– Не такая уж ты и старая, – парировала Эвелина. – И потом, ты просила меня найти человека, который может провести тщательное расследование. Я нашла тебе такого человека. А ты чем-то недовольна.
– Нет, я довольна, – пошла на попятную домработница. – Но ты, Эвелина, уверена, что она, – Матильда кивнула на лист бумаги, – то, что нам нужно?
– Я когда-нибудь тебя подводила? – вместо ответа спросила Эвелина.
Матильда немного подумала и, покачав головой, сказала:
– Нет, никогда.
– Тогда дуй к своей Груше, – улыбнулась Эвелина и передай ей этот телефон.
– Я лучше по телефону ей передам, – потупилась Матильда.
– Что так? – заинтересовалась молодая женщина.
– Не хочу появляться в доме, где сейчас траур.
– Что ж, передай по телефону, – ответила Эвелина. – Если что, обращайся. – И она ушла, оставив Матильду наедине с ее надеждами и сомнениями.
Спустя минуту Матильда уже звонила своей подруге.
Аграфена Тихоновна внимательно выслушала ее, поблагодарила, не задав ни одного вопроса, и попрощалась. Лутковская, в отличие от Сазоновой, не сомневалась в благоразумности рекомендаций Эвелины, будучи уверенной в том, что, прежде чем рекомендовать кого-то, она узнала об этом человеке все, что только можно, поэтому номер телефона детективного агентства «Мирослава» она набрала со спокойной душой.
Когда трубку на том конце провода сняли, раздался, к ее небольшому удивлению, приятный мужской голос:
– Детективное агентство «Мирослава» слушает.
– Здравствуйте, – несколько хрипло проговорила Лутковская, но тут же прокашлявшись, быстро добавила: – Мне нужна ваша помощь.
– Здравствуйте, представьтесь, пожалуйста.
– Я Аграфена Тихоновна Лутковская.
– Кто вам порекомендовал наше агентство?
Набравшись терпения, Аграфена Тихоновна прочла по бумажке фамилию и отчество какого-то декана.
– Чем мы можем вам помочь? – все так же спокойно спросил голос.
– Убили Леонтия Андреевича Свиридова. Полиция утверждает, что Леонтий сам себя убил, и не хочет расследовать его убийство.
– А что случилось со Свиридовым?
– Леонтия утопили в проруби.
– Понятно. Кем вы ему приходитесь?
У Лутковской оборвалось в груди, она еле-еле сумела заставить себя произнести:
– Я работаю долгие годы домработницей в их семье.
И, сделав судорожный вздох, добавила поспешно:
– Он рос у меня на глазах! Я почти что заменила ему мать.
Все это время она думала о том, что если ей откажут, то ее сердце не выдержит этого и разорвется от горя. Но вежливый мужской голос все так же спокойно спросил:
– Когда вам удобнее подъехать к нам?
– Да хоть прямо сейчас! – вырвалось у Аграфены Тихоновны.
Голос продиктовал адрес и спросил, сможет ли она подъехать к четырем часам вечера.
– Да! Конечно! – горячо заверила его Лутковская.
– Вы поедете на автомобиле? – спросил он.
– Да.
Он подробно объяснил ей, как добраться до их коттеджного поселка.
Отключить связь первой она не решилась, подождала, когда он попрощается и положит трубку. После чего бросилась собираться в дорогу, хотя часы показывали всего лишь одиннадцатый час.
Лие Аграфена Тихоновна решила пока ничего не говорить. И вообще, посвящать кого бы то ни было в свои планы было преждевременно.
Лия Артемьевна никогда не спрашивала домработницу, зачем и куда она отлучается из дома, происходило это, по-видимому, из-за того, что сам Леонтий относился к Лутковской не как к прислуге, а как к члену семьи, притом старшему.
Вот и на этот раз, когда Аграфена Тихоновна сообщила молодой женщине, что ей нужно уехать, та не спросила, куда и зачем, только кивнула, давая понять, что приняла ее информацию к сведению.
Лутковская скоро сообразила, что ехать в агентство еще рано. Она не сомневалась в том, что коттеджный поселок под охраной. Это значит, что ей нужно будет сообщить, к кому она приехала. Охранник позвонит детективам. И выяснится, что ей назначено на четыре вечера, а она заявилась сейчас. «Нет, – подумала Аграфена Тихоновна, – лучше зайду в какое-нибудь маленькое кафе и там пережду, заодно и пообедаю.
Ровно так она и поступила. Но к коттеджному поселку она все-таки подъехала раньше на сорок минут. Взглянув на часы, она попятилась от ворот и остановила машину. Через пять минут к ее машине подошел бдительный охранник и постучал по стеклу. Лутковская опустила его и объяснила:
– Я приехала в детективное агентство «Мирослава», но мне назначено на четыре…
– Я сейчас им позвоню, – перебил ее охранник, – как ваша фамилия?
– Лутковская.
Он набрал номер и проговорил:
– Морис, тут к вам гражданка Лутковская. Ага, понял. – И, обернувшись к Аграфене Тихоновне, сказал ей: – Проезжайте, возле их ворот подождете.
Аграфена Тихоновна покорно въехала на территорию поселка и, медленно продвигаясь, стала высматривать нужную ей улицу, а потом номер дома.
Ждать у ворот ей не пришлось. Не успела она затормозить, как они открылись и красивый парень в накинутой на плечи меховой куртке сделал ей приглашающий жест рукой.
Автомобиль Лутковской въехал на подъездную дорожку и остановился. Выбравшись из салона, женщина первым делом извинилась:
– Простите, я приехала немного раньше.
– Ничего страшного, – ответил парень и представился: – Я Морис Миндаугас, помощник детектива Мирославы Волгиной.
– А я Аграфена Тихоновна Лутковская.
– В таком случае пройдемте в дом. Мирослава Волгина уже ждет вас.
Введя клиентку в кабинет Мирославы, Миндаугас перешел в приемную, оставив женщин наедине. Для того чтобы быть в курсе происходящего в кабинете Волгиной, ему вовсе не обязательно было находиться там. Нажав кнопку под крышкой своего стола, Морис благодаря встроенному устройству слышал все, о чем там говорилось.
Мирослава приподнялась навстречу вошедшей клиентке, представилась и попросила ее присесть.
– Мне неудобно называть вас Мирославой, – смутилась Аграфена Тихоновна.
– Вы можете называть меня Мирославой Игоревной, если вам так удобнее, но вообще-то все называют меня Мирославой.
Лутковская тяжело вздохнула, а потом спросила:
– Вы ведь поможете мне?
– Прежде чем дать вам ответ, – мягко проговорила детектив, – я должна выслушать вашу историю.
– Да, конечно, простите меня, что-то я совсем бестолковая стала, – еще больше смутилась Аграфена Тихоновна.
– Я думаю, что вы наговариваете на себя, – все так же мягко проговорила Мирослава и добавила с ободряющей улыбкой: – Почти все мы смущаемся, попадая в непривычную обстановку.
«Хорошая девушка», – подумала про себя Лутковская и спросила:
– Так я начну?
– Да, конечно. Я внимательно слушаю вас.
– Я работала домработницей в доме отца Леонтия Свиридова, вырастила его и стала работать у него… Но кто-то убил его, утопив в проруби, а следователь твердит, что Леонтий утопился сам. Но это неправда!
– Вы не могли бы рассказать мне все с самого начала? – спросила Мирослава.
И Аграфена Тихоновна начала с той минуты, как она постучала в дверь Свиридовых и ей открыла хозяйка дома Ольга Никифоровна, и о том, как ее вскоре не стало. И Андрей Борисович Свиридов, хозяин дома, остался один с маленьким ребенком на руках. Андрей Борисович больше не женился, и как-то так само собой получилось, что она заменила Леонтию мать. Она старалась воспитывать его хорошим, добрым мальчиком. И да! Доброты у Леонтия Свиридова не отнять. Но вот трудолюбия она ему привить не сумела. Леонтий с детства жил в сытости, тепле и довольстве, не зная никаких забот и особых ограничений. Дед Леонтия по материнской линии и отчасти отец строили свой бизнес в жестокое время конца прошлого века, вокруг полно было бандитов, у самих бизнесменов у многих руки по локоть в крови. Поэтому все старались оградить мальчика от злого мира. Самого Леонтия это вполне устраивало. Учиться мальчик не любил, повзрослев, он невзлюбил любую работу, которую предлагал ему отец. И если при жизни отца Леонтий был вынужден хоть где-то протирать штаны, то с уходом из жизни отца он освободился и от этой навязываемой ему, как он считал, кабалы и стал вести легкую, безоблачную жизнь, состоящую из одних удовольствий. Тем более что, продав партнеру отца почти весь бизнес, оставив себе малую часть акций, он мог себе позволить многое.
К счастью, Леонтия не интересовало спиртное, наркотики, азартные игры. У него было другое пристрастие – женщины! Леонтий без конца влюблялся и женился на своих избранницах. Появлялись дети, а у него уже к этому времени срывало крышу от страсти к новой избраннице. Так у Леонтия появилось шесть жен. С последней, Лией, он прожил немногим более пяти лет.
– И тоже развелся? – спросила Мирослава.
– Нет, не успел, – вырвалось у Лутковской.
– А что, собирался? – уточнила детектив.
– Нет, ничего такого он не говорил, – ответила ошарашенная этим предположением Аграфена Тихоновна.
Мирослава смотрела на растерянное лицо женщины и думала: «Получается, что Свиридов всякий раз, надумав разводиться, информировал об этом свою домработницу, иначе не выглядела бы она столь недоуменной после ее слов. Выходит, и впрямь Леонтий почитал ее как мать».
– То есть вы, Аграфена Тихоновна, не припомните, чтобы Леонтий в последнее время говорил вам о новой женитьбе? – спросила она.
– Нет! Он ни словом не обмолвился мне об этом! – горячо заверила ее Лутковская. – У них с Лией все было хорошо. На День святого Валентина Леонтий пригласил всех своих жен. Лия сказала, что все было замечательно. А ночью, пока жены спали, Леонтий исчез и больше никто не видел его живым, – Лутковская тихо всхлипнула.
– Аграфена Тихоновна, – спросила Мирослава, – если у Леонтия все было хорошо с его последней женой, то зачем он приглашал на праздник всех предыдущих жен?
– Понимаете, я не знаю, как вам это объяснить, – замялась Лутковская.
– Объясните так, как есть, – попросила Мирослава.
Видя, что детектив не пытается осуждать ее воспитанника, Аграфена Тихоновна решилась сказать правду такой, какой она ее понимала:
– Леонтий не бросал ни одной своей жены! – горячо заверила она Мирославу.
– То есть? – слегка удивилась та.
– Он просто хотел жениться на еще одной женщине. Прежних жен он любил и заботился о них. Поэтому и на праздники всех собирал вместе.
– И его официальная жена мирилась с этим? – недоверчиво спросила детектив.
– Почему нет, – пожала плечами Лутковская, – ведь она знала обо всем заранее.
– То есть, правильно ли я вас понимаю, Леонтий заранее рассказывал избраннице о том, как сложится их супружество с приложением в виде предыдущих жен?
– Да, Леонтий никогда не обманывал своих девочек, – ответила Аграфена Тихоновна. И в ее голосе Мирослава расслышала нотки явной гордости за своего воспитанника.
«Вот это да!» – подумала детектив про себя. У нее уже сложился образ Леонтия Свиридова: у Леонтия был богатый отец, наживший свой капитал в лихие девяностые. Потом к его бизнесу были присоединены и деньги тестя, судя по всему, немалые и навряд ли нажитые честным трудом. Единственного наследника в лице Леонтия холили и лелеяли. Рук замарать не дали, но и трудиться ни эти руки, ни голову не научили. В результате вырос шалопай. Женщины и легкая жизнь стали его хобби.
Бизнес, проданный партнеру отца, как она поняла со слов Лутковской, продолжал приносить доходы.
– Скажите, Аграфена Тихоновна, Леонтий растратил все деньги, что получил от партнера отца?
– Ну что вы! – махнула на нее рукой Лутковская. – Ту часть денег, что Леонтию выплатил Всеволод Анатольевич, мальчик положил в банк на свой счет.
– Мальчик – это Леонтий? – на всякий случай уточнила Мирослава.
– Конечно, он, – кивнула Аграфена Тихоновна, удивляясь недогадливости детектива.
– Назовите мне фамилию партнера Свиридова-старшего.
– Крутов его фамилия. Всеволод Анатольевич Крутов.
– Так вот, правильно ли я вас поняла, Крутов выплатил Леонтию не все деньги?
– Нет, конечно! – подтвердила Лутковская.
– Почему «нет, конечно»? – спросила Мирослава.
– Потому что ни один бизнесмен не может изъять сразу же из своего бизнеса такую крупную сумму, – с долей снисходительности пояснила домработница Свиридова.
– Ага, – кивнула Мирослава, – то есть Крутову еще выплачивать и выплачивать?
– В некотором роде да, – задумчиво согласилась Лутковская.
– Аграфена Тихоновна, – переключила Мирослава ее внимание на другую тему, – у Леонтия шесть жен?
– Да, всего шесть.
– И от каждой имеются дети?
– Конечно, – с неосознанной гордостью ответила Лутковская и принялась перечислять: от Ани сын Георгий, от Тони дочь Елена и сын Иван, от Марины сын Дмитрий, от Зины дочь Мия, от Светы дочь Рая и сын Анатолий, от Лии сыночек Кирюшенька.
– То есть всего у Леонтия восемь детей, – уточнила Мирослава, – пять сыновей и три дочери?
– Да, наверное, – согласилась Лутковская.
И Мирослава догадалась, что Аграфена Тихоновна никогда не считала детей своего любимца. Она даже заподозрила, что по-настоящему Лутковская всю жизнь любила только самого Леонтия, вероятно, по-прежнему считая его ребенком. И может быть, еще последнего его сына, которого она так ласково назвала Кирюшенькой.
– А Кирюшу тоже вы воспитываете? – спросила Мирослава.
– Ну что вы! – добродушно отмахнулась Лутковская. – Кирюшей Лия сама занимается. И потом, у него есть чудесная няня Фая!
– Няня Фая? – переспросила детектив.
– Да, Фаина Михайловна Ермолаева. Но она еще совсем молоденькая, поэтому ее все Фаей зовут. Но вы не думайте, – словно бы спохватившись, проговорила Аграфена Тихоновна, – Фаю мы не с улицы взяли, нам ее прислало серьезное агентство. У девушки педагогическое образование и просто талант воспитателя. И характер у нее замечательный! – добавила Лутковская, кстати вспомнив о том, что Фаина и ее избавила от лишних хлопот.
– Хорошую няню, как я слышала, найти сейчас нелегко, – проговорила Мирослава.
– И не говорите! – охотно согласилась Лутковская. – Нам с Фаей повезло! Вот и сейчас она согласилась без демонстрации какого-либо недовольства подержать Кирюшу у себя.
– Что значит, подержать Кирюшу у себя? – удивилась детектив.
– Да вы не беспокойтесь, – проговорила Аграфена Тихоновна, – Фае можно полностью доверять. К тому же девушка живет не на съемной квартире, а в своей. Она ей от прабабушки досталась.
Мирослава подумала про себя: «Это не мне нужно беспокоиться, а вам, вернее, матери ребенка».
Точно угадав ее мысли, Лутковская сообщила:
– Мы же не на честное слово Ермолаевой поверили, хоть она и из надежного агентства пришла, Лия все проверила и перепроверила.
– Хорошо, – сказала Мирослава, – я поняла, что Фаина Ермолаева – надежный человек и отличная няня, которой можно доверять. Я не поняла другого, почему Кирюша живет не дома, а у няни? – сказала Мирослава.
– Во-первых, дома сейчас гнетущая обстановка, сами понимаете, – принялась объяснять Лутковская, – а во-вторых, я забыла вам сказать, что Лия была серьезно больна.
– Как же в таком случае, празднуя День всех влюбленных, Леонтий веселился с пятью женами, а шестая лежала в постели?
– Ну что вы! – искренне обиделась за своего воспитанника Аграфена Тихоновна. – Лия заболела после того, как Леонтий ушел и не вернулся!
– Как же это случилось?
– Очень просто! Девочка беспокоилась и то и дело выбегала на улицу, не всегда как следует одевшись. Вот и простыла! У нее поднялась высокая температура, кашель, насморк! Естественно, что Кирюшу было решено оставить у Фаи.
– Понятно, – кивнула Мирослава. – Леонтий уехал из дома на своей машине?
– Да. На черном «Лексусе».
– Куда делся автомобиль?
– Никуда он не девался. Машину нашли недалеко от проруби.
– Теперь же, Аграфена Тихоновна, я попрошу вас, – она пододвинула Лутковской лист бумаги, – написать мне имена, отчества, фамилии, адреса и телефоны всех жен и детей Леонтия. Также координаты бывшего партнера его отца и няни.
– Хорошо, – кивнула женщина.
– У Леонтия были друзья?
– Никаких особых друзей у Леонтия не было, – вздохнула Лутковская. Подумала и добавила: – В отрочестве и в юности он дружил с Васей.
– А полное имя Васи?
– Василий Сергеевич Кармазин.
– Вы знаете, где он живет?
– Да, конечно.
– Пишите. И номер его телефона.
– Чего не знаю, того не знаю, – ответила Лутковская. – Мне не приходилось ему звонить.
– Что ж, – едва заметно вздохнула Мирослава, – ограничимся пока его адресом.
Аграфена Тихоновна кивнула и продолжила писать, заполняя страницу своим аккуратным убористым почерком.
После того как Мирослава пробежала глазами написанное, она спросила:
– Аграфена Тихоновна, вы помните фамилию следователя, который занимается делом Леонтия?
– Конечно, помню, – сердито ответила Лутковская, – как такого забудешь?!
– Назовите мне его фамилию, пожалуйста.
– Наполеонов его фамилия! Александр Романович! От горшка два вершка! – Глаза Аграфены Тихоновны метали громы и молнии.
Мирослава облегченно выдохнула. Такой расклад ее вполне устраивал. «Достал Шурка бедную женщину», – подумала она про себя и отправила Лутковскую к Морису заключать договор. Перед этим она предупредила женщину, что, если после проверки всех фактов агентство убедиться в том, что следователь прав, ей все равно придется оплатить ежедневные расходы детективов. Аграфена Тихоновна покорно кивнула. Мирослава же, глядя на измученное лицо женщины, решила про себя, что вернет ей аванс, вычтя только сумму на расходы, если, конечно, Свиридов по доброй воле нырнул в прорубь. В чем она сама сильно сомневалась, иначе не взялась бы за расследование.