С каждым днем ожидания таяла надежда на возвращение Леонтия живым и здоровым. Но Аграфена Тихоновна упорно продолжала молиться за его здоровье.
И вот спустя еще две недели мальчишки, приехавшие покататься на коньках на находящееся за городом малопосещаемое озеро, увидели страшную картину: кто-то смотрел на них сквозь тонкий ледок затянувшейся проруби. Они дико закричали в два голоса и кинулись к берегу.
Отец их как раз доставал из машины рыболовные снасти.
– Вы чего? – бросил он удивленный взгляд на сыновей.
– Папа! Там! Там! – замахал рукой, показывая на озеро, один из них. – Там кто-то есть!
– Кто там может быть кроме рыбы? – недоуменно спросил мужчина.
– Папа! Ты не понял! – заговорил второй сын. – Там кто-то смотрел на нас из проруби!
– Откуда?
– Из проруби!
– Что вы такое говорите? – спросил мужчина, и взгляд его невольно упал на стоявшую неподалеку чужую машину. На озеро приехать мог кто угодно. Хотя сюда и местные приезжали нечасто с тех пор, как в домах появилась вода. Рыбы в озере, по словам старожилов, водилось мало. И если раньше на озере зимой каталась на коньках детвора, то теперь в этом поселке на окраине жили в основном старики, а им не до катания на коньках. Сам Олег Максимович Максудов приехал на выходные помочь отцу по хозяйству и детей с собой прихватил. Как он сам говорил сыновьям: «Надо вашей матери дать от нас отдохнуть». Хотя сыновьям даже в голову не приходило, что мама могла от них устать. Но она не возражала против их поездки к деду, сама же ехать с ними отказалась.
– Чего и следовало ожидать, – прокомментировал ответ жены Олег Максимович и заговорщически подмигнул сыновьям. Приехав на место, Максудов быстро выяснил, что отец вовсе и не нуждался в сыновней помощи по хозяйству. Так что, если в чем и нуждался Максим Тимофеевич, так это в общении, так как сильно соскучился по внукам.
Поэтому Максудов, решив совместить полезное с приятным, быстро переделал все хозяйственные дела, которые только нашел, и повез сыновей на озеро. Пусть в нем рыбы мало, но вдруг ему повезет и какая-то из них зазевается и попадется на его удочку. А сыновья тем временем покатаются на старых отцовских коньках. Благо их в старом отчем доме как раз две пары и завалялось, какая из них новее, Олег Максимович и сам не помнил.
«И вот тебе называется отдохнули», – подумал он недовольно и пошел посмотреть на то, что могло так сильно напугать его сыновей. Подойдя к проруби и взглянув на нее, Максудов отпрянул и, не отдавая себе отчета, попятился назад. Но тут он сообразил, что сыновья не сводят с него глаз. Показывать перед ними свою слабость мужчине не к лицу. Да и что за пример подает он им своим поведением. Поэтому Олег Максимович, пересилив страх и отвращение, присел возле проруби на корточки. Ему почти сразу же стало понятно, что из круглого окошка проруби на них смотрит не живое существо, а утопленник. Тяжело вздохнув, Максудов достал сотовый и вызвал полицию. Потом позвонил отцу и попросил приехать и забрать детей.
К чести Максудова-старшего, надо сказать, что Максим Тимофеевич, не задав сыну ни одного вопроса, забрал Сашу и Артема и увез их в поселок.
Олег успел спросить у отца:
– Батя, ты не знаешь, это машина давно здесь стоит?
Он кивнул в сторону запорошенного снегом автомобиля.
– Понятия не имею, – коротко ответил отец.
Когда на пульт дежурного поступило сообщение об обнаружении рыбаком утопленника, дежурившая группа во главе со следователем Наполеоновым скучала и время от времени поглядывала на часы. И вот когда до конца дежурства оставалось всего ничего: «Группа! На выезд!»
И куда? На самую окраину, считай, почти что в пригород. К тому же даже не в сам поселок, а на озеро, находящееся то ли в пяти, а то ли в десяти километрах от него.
– У них там никого, что ли, поближе не было? – сердито зевая, спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, судмедэксперт Шахназаров.
– Это все потому, Руслан Каримович, – мрачно пошутил следователь Наполеонов, – что они только твоему опыту доверяют.
– Тоже мне шутник выискался, – не менее мрачно отозвался Шахназаров.
– Не ссорьтесь, хлопцы, – миролюбиво произнес эксперт-криминалист Афанасий Гаврилович Незовибатько, – сейчас разберемся на месте и по домам.
– Ага, размечтался, – не утерпел Наполеонов.
– Александр Романович, не накаркайте, – жалобно попросил оперативник Ринат Ахметов.
– Я тебе, капитан, не ворона, – сделал вид, что обиделся, Наполеонов и завел было: – Но чует мое сердце… – после чего сам себя оборвал и махнул рукой.
Второй оперативник – Дмитрий Славин – не принимал участия в разговоре, потому, что ему было банально лень пререкаться со следователем.
Старший лейтенант Аветик Григорян был занят разгадыванием кроссворда, и ему абсолютно все равно, где было это делать, поэтому к разговору сослуживцев он если и прислушивался, то самым краем уха, и не брал их обмен «любезностями» в свою молодую голову.
Полицейский фотограф Валерьян Легкоступов на данный момент испытывал примерно то же чувство, что испытывает охотничья собака в предвкушении близкой охоты. Он с трудом заставлял себя спокойно сидеть на сиденье полицейского автомобиля. Если до него и долетали реплики сослуживцев, то он игнорировал их, внимательно следя за пролетающим мимо окна пейзажем.
Один раз он хотел спросить у Наполеонова, долго ли им еще ехать. Но, дабы не нарваться на грубость недовольного отправкой на выезд следователя, благоразумно промолчал.
И вот наконец автомобиль остановился, группа высыпала из машины на почти неутоптанный снег.
Навстречу им сразу же двинулся до этого неподвижно стоявший на берегу мужчина лет тридцати пяти.
– Здравствуйте, – сказал он, подойдя ближе. – Это я вас вызвал.
– Представьтесь, пожалуйста, – попросил следователь и представился сам, – следователь Александр Романович Наполеонов. – Остальную группу он представлять не стал.
– Олег Максимович Максудов, – назвал себя мужчина.
– Как вы здесь оказались? – спросил следователь.
– Очень просто, – пожал плечами мужчина и начал рассказывать: – В эту пятницу вечером я вместе со своими сыновьями приехал к отцу. Вчера весь день мы провозились с делами. Сами понимаете, дом частный, так что всегда найдется, что делать. А сегодня с утра решили с сыновьями прокатиться на озера. Я тут, почитай, года два, а то и больше не был.
– Что так? – спросил следователь.
– Живу я с семьей в городе и всегда занят: семья, работа.
– А в отпуск?
– В отпуск, – несколько смущенно признался Максудов, – жену с детьми вывозил на море.
– Оно, конечно, – согласился следователь с непроницаемым лицом, – озеро не море.
– Отец вот к нам каждый год приезжал, – быстро проговорил мужчина. – Тут ведь и ехать-то каких-нибудь полчаса, – добавил он.
– Олег Максимович, – напомнил следователь, – вы сказали, что с вами были дети. Однако я не вижу их. Где же они?
– После звонка в полицию я позвонил отцу – он приехал и забрал их.
– Даже так, – обронил Наполеонов.
– Они еще маленькие, – насупился Максудов. – Вы ведь будете вытаскивать его, – мужчина кивнул в сторону проруби.
– Придется, – подтвердил Наполеонов.
– Так вот не надо им на это смотреть, – упрямо проговорил мужчина.
– Сколько лет вашим сыновьям?
– Десять и восемь лет.
– И вправду, – вздохнул следователь, – лучше им всего этого не видеть. Но ведь они первые заметили, – он хотел сказать труп, но сказал потерпевшего.
– Да, ребята заметили. Только они, по-моему, ничего не поняли, испугались и сказали мне, что на них кто-то из проруби смотрит.
– Вы, Олег Максимович, подождите пока здесь, – сказал следователь и направился к проруби, где уже вовсю трудился Валерьян Легкоступов. Частые вспышки его фотоаппарата, казалось бы, могли вернуть к жизни любого умершего. Но это только так казалось. Вытащенный на берег распухший труп, так и остался трупом. Первым над ним склонился судмедэксперт Шахназаров.
– Ну что, Руслан Каримович? – нетерпеливо спросил Наполеонов.
– Что сказать тебе, Александр Романович, – протянул тот.
– Хоть что-то скажи! – Наполеонов аж ногой на месте притопнул.
– Сейчас только и скажу, что видимых повреждений, которые могли бы привести к смерти, нет.
– А что это за борозда у него на лбу?
– Скорее всего, за корягу зацепился. И вообще, все, как всегда, после вскрытия. Наберись терпения.
– Наберусь, куда же я денусь, – проворчал Наполеонов.
Ахметов проверил карманы утопленника и констатировал: ничего нет – ни телефона, ни карточек, ни денег.
– Вообще пусто! Такое может быть? – спросил он.
– Сомневаюсь, – сказал Наполеонов. – Там машина стоит. Скорее всего, его. Надо осмотреть. Может, что-то найдется.
Но в машине тоже не обнаружилось ничего полезного.
– Может, он сам? – проговорил следователь с выражением детской мечты на лице.
– Ага, – усмехнулся Славин, – надоело человеку жить, приехал он на окраину города. Озеро, тишина, благодать! И главное, прорубь уже готовая. И он бултых туда с головой!
– На нем одежда дорогая, – неожиданно для всех сказал старший лейтенант Григорян.
– А ты, Аветик, откуда знаешь? – с любопытством спросил следователь.
– Так видно же, – пожал тот плечами.
– Мне вот, например, ничего не видно, – заметил Ахметов и предположил: – Небось у тебя, Аветик, дома два шкафа зарубежными шмотками забиты.
– Ничего у меня не забито, – ответил Григорян, – и вообще, у меня только один шкаф.
Почему-то все, кроме Незовибатько, рассмеялись. Наверное, сказывалось нервное напряжение.
Эксперт-криминалист был далеко и не слышал их разговора. А свидетель был занят тем, что старался не смотреть на утопленника.
– Олег Максимович, вы все-таки посмотрите на него, – попросил Наполеонов, – может быть, вы его видели здесь.
– Я же вам уже говорил, – с некоторым раздражением в голосе ответил Максудов, – я здесь сто лет не был!
– Сто не сто, – меланхолично продолжил настаивать следователь, – может, где-то в другом месте видели его.
Пересилив себя, Максудов посмотрел на труп и покачал головой:
– Нет, нигде я его не видел.
– Ладно, – сжалился над ним Наполеонов, – подпишите протокол и можете ехать домой. Мы заедем к вам.
– Зачем?
– Надо переговорить с вашим отцом.
– Отец ничего не знает!
– Не горячитесь вы так. Не знает так не знает. Но мы хотим услышать это от него.
– Ладно! Заезжайте! – Максудов махнул рукой и продиктовал адрес.
– А не зря вы его отпустили, Александр Романович? – спросил Ринат Ахметов. – Если отец его видел этого типа, – он кивнул в сторону трупа, – то после разговора с сыном может закрыть рот на замок.
– Сомневаюсь я, что он мог его видеть, – покачал головой Наполеонов.
– Это еще почему?
– Разного поля они ягоды, – уверенно сказал следователь.
– Вы что, тоже хорошо в импортных шмотках разбираетесь? – спросил оперативник.
– Хорошо не хорошо, – ушел от ответа Наполеонов, – но Аветик прав: мужик не на рынке одевался.
Шахназаров достал мобильник и вызвал санитаров, чтобы они отвезли утопленника в морг. После чего пообещал Наполеонову поскорее сообщить причину смерти. По глазам следователя он заметил, что тот продолжает надеяться на естественную кончину, и усмехнулся в свои густые усы.
Подошел Незовибатько и с преувеличенной вежливостью спросил:
– О чем идет беседа.
– Тебя ждем, Афанасий Гаврилович! – отрезал следователь и спросил: – Чего ты там по снегу ползал?
– Пытался проследить маршрут покойного от машины до проруби, – ответил Незовибатько.
– Отследил?
– Следов нет. Даже если они и были, их снегом занесло. Обнаружил на кусте терна зеленое волоконце. Но неизвестно, принадлежит ли оно утопленнику.
– На нем вроде ничего зеленого не было, – покачал головой Наполеонов.
– Тем не менее одежду я тщательно исследую.
– Исследуй на здоровье, – разрешил Наполеонов.
– Спасибо, благодетель. – Незовибатько картинно раскланялся.
– Может, уже поедем? – спросил Дмитрий Славин. – Чего здесь еще околачиваться? И холодно, мороз до костей пробирает.
– Скажите, какой нежный, – пробурчал Наполеонов. – Народная пословица говорит, что февраль коровий бок греет.
– Может, он корове и греет бок, – присоединился к Славину Григорян, – а у меня тоже ноги к ботинкам примерзли и ничего почти не чувствуют.
– Надо надевать теплую обувь, – наставительно проговорил Незовибатько, – вон рекламируют унты!
И все почему-то снова рассмеялись. Но в конце концов погрузились в машину и поехали к Максудовым.
Однако Максудов-старший ничем их порадовать не смог. Он с бесстрастным выражением лица просмотрел предложенные ему снимки фотографа-криминалиста и сказал, что встречаться с этим человеком ему не приходилось.
– Жаль, – обронил Наполеонов.
Максудов-старший развел руками и пояснил, что на озеро это редко кто из поселка и летом ездит, а зимой тем более.
– И чего так? – спросил Наполеонов.
– Когда-то озеро было чистым. В нем купались, ловили рыбу. Но в восьмидесятых годах прошлого века один из заводов проложил по дну оврага трубу и стал спускать туда неочищенные отходы. Потом спохватились, но рыба в озере перевелась. Теперь и завода давно нет, а природа все никак не справится с пережитым ею бедствием. Хоть и говорят, что рыба начала появляться, охотников ловить ее немного.
– Но ваш сын поехал на озеро.
– Он скорее ради забавы, а не ради ухи. Да и навряд ли поймал бы чего-нибудь.
– Зато нам улов ваши внуки знатный пригнали.
– Это не их вина.
– Пошутил я, – мрачно объявил Наполеонов, и группа отправилась в город.
Вести расследование, как и предполагал Наполеонов, поручили ему. Тем более что никаких сложностей не предвиделось. Личность утопленника была установлена быстро, так как он был объявлен в розыск. Им оказался Леонтий Андреевич Свиридов, человек обеспеченный, хоть и нигде не работающий. Живет сам, вернее, жил и содержал своих бывших жен и нынешнюю, а также всех прижитых с ними детей на капиталы, доставшиеся ему по наследству от отца. Вскрытие показало, что причина смерти естественная. Легкие заполнены водой из озера. То есть человек утонул. Никаких прижизненных травм или связываний на его теле не обнаружено. Дело можно закрывать. И все бы ничего, но на дыбы встала домработница Свиридова – Аграфена Тихоновна Лутковская, которая в детстве заменила ему мать. На ее сторону встал и Всеволод Анатольевич Крутов – бывший партнер отца Свиридова. Ныне он один рулит предприятием. Леонтий Свиридов имел акции, по которым ему регулярно выплачивались проценты с прибыли.
Начальник Наполеонова, полковник Солодовников, вызвал его к себе и проговорил:
– Тут такое дело, Саша (он один-единственный звал Наполеонова Сашей), надо бы все тщательно перепроверить со смертью Леонтия Свиридова. Вдруг там не все так чисто, как кажется на первый взгляд.
– Хорошо, Федор Поликарпович, – решил не спорить с начальником Наполеонов, – перепроверим.
– Вот и ладно, – благодушно проговорил Солодовников и отпустил следователя, – иди работай, Саша.
Наполеонов между тем стал думать, как убедить Лутковскую в самоубийстве Свиридова. Женщина напирала на то, что никаких причин у Леонтия для сведения счетов с жизнью не было. Деньги у него и впрямь имелись, женщины его любили, потомство с появлением каждой новой жены прибавлялось. Здоровье, опять же, по словам патологоанатома, отменное. Казалось бы, чего еще нужно человеку? Живи и радуйся! Ан нет, в прорубь нырнул.
«Но ведь могли быть и какие-то скрытые причины, – думал следователь, – которые могли подтолкнуть его к этой злополучной проруби».