В час дня Марк слоняется по моему кабинету в здании Центрального городского стадиона. Меряет комнату шагами из угла в угол на периферии моего зрения.
– Неплохо, – подает он голос.
Я поднимаю глаза от экрана ноутбука.
Вижу, что в руках у Зотова кубок, взятый нашей детской хоккейной командой на прошлогодних соревнованиях.
Я курирую детскую команду как раз с прошлого года и сейчас жду от Марка реакции. Этот кубок переходящий, в свое время мы такой взять не смогли. Война между нашей малышней и малышней ХК “Трактор” на протяжении одиннадцати лет заканчивалась победой “Трактористов”. В прошлом году традиция была сломана – мои ребята из детско-юношеской школы натянули “Трактор” со счетом четыре-ноль.
– Super, – замечает Марк по-английски, покручивая в руке тяжелый раритетный кубок. – Классный.
– Спасибо, – отвечаю я.
– Горжусь, – говорит друг и ставит кубок на место.
– Я тоже.
Возвращаю взгляд к экрану ноутбука, где путем длительных ухищрений все же удалось найти личную страничку Тани Капустиной в социальной сети.
Профиль с ограниченным доступом. Я не удивлен.
Ерошу волосы, рассматривая картинку профиля – какого-то нелепого зеленого карлика в медицинском халате и с химическими пробирками в руках.
Пф-ф-ф…
Свою старую страницу я снес после травмы в период депрессии, так что теперь пользуюсь рабочей. Она является официальной страницей спорткомитета, но на фотографии профиля красуется мое фото.
Думаю ровно секунду, прежде чем отправить запрос в друзья. Почесав бровь, добавляю сообщение: “Милая аватарка. Это чтобы отпугивать назойливых поклонников?”
– Ты об этом не думал?
– О чем? – отзываюсь.
– Тренерство.
Снова подняв на Марка глаза, отвечаю:
– Я завязал с КХЛ.
Это решение можно считать капризом, но с тех пор, как клюшка и коньки превратились в хобби, контакт с профессиональным хоккеем стал для меня мазохизмом.
– Я про детей, – уточняет Зотов.
Втянув в себя воздух, говорю:
– Это скорее баловство.
– По-моему, тебе это в кайф.
– Ты помнишь это слово? – иронизирую, чтобы сменить тему. – Я думал, ты русский наполовину забыл.
– Родной воздух творит чудеса. Как там дела? – бросает взгляд на лежащий передо мной телефон.
Опираясь на трость, Марк подходит к маленькому дивану у окна и с корявыми пируэтами на него усаживается.
Убрав в сторону ноутбук, я беру в руки телефон.
– Без изменений, – листаю ленту входящих сообщений.
Марк выглядит так, будто у него в заднице кочерга, и мой врождённый гуманизм заставляет сказать:
– Только не плачь. Я постараюсь что-нибудь придумать.
– Буду очень благодарен…
Час назад я отправил Аглае Баум эсэмэс, но бывшая моего друга явно планирует сообщение продинамить. Вполне возможно, это красноречивый намек на то, что от нее стоит отвалить по добру по здорову, но я уверен – даже если у нее есть муж, нет ничего предосудительного в том, чтобы провести выходной со старыми знакомыми. Какой бы притянутой за уши брехней это ни было.
То, как мечется Зотов, обозначает его планы в отношении нее очень конкретно – никакими друзьями им никогда не быть.
В любом случае, в этой ситуации ему лучше не отсвечивать.
В коридоре за дверью я слышу тяжелые шаги и детский визг. Через секунду в мой кабинет вваливается Артур Страйк – бессменный тафгай нашей бывшей команды. Он группируется, чтобы не поцеловать лбом дверной косяк. Рукой придерживает за капюшон розового комбинезона свою среднюю дочь, Диану.
– Здаров, парни! – салютует.
– Я хо-щу чипси! – требует его девчонка, дергая Страйка за куртку. – И киндел!
– Потом…
– Чипси! Сичас жи!
– Диана, поздоровайся, – велит Артур дочери.
– Пливет, музики! – звенит Диана, подобрав эту манеру приветствия у своего многодетного отца.
Страйк откровенно ржет, я тоже немного, но, в отличие от него, у меня отсутствует привыкание к звонкому детскому голосу, поэтому морщусь.
По роже Артура растекается счастливая лыба, когда находит глазами Зотова.
– Скучал? – спрашивает.
– Каждую минуту, – отзывается Марк.
– Вот это бальзам на душу, – басит Страйк. – А ты, Данила Андреич?
– Обязательно, – отвечаю.
– Че погнали? – обращается он к Зотову. – Снега навалило, можем опоздать…
Марк забирает с дивана свой пуховик и одевается.
В ближайшие два часа его ждет фотосессия на фоне главной городской ёлки и короткое интервью. За эти мелочи я заработал полную копилку должников, ведь в коротком турне нападающего “Виннипег джетс” на родину являюсь по сути его менеджером.
Парни отправляются на съемку, я же еду в Ледовый, где сегодня играет моя детская команда. Это товарищеский матч с командой ниже среднего уровня в турнирной таблице, так что мы им навешиваем без особого труда. Через два часа я свободен и после раздачи поощрений и похвалы за хорошую игру, с полным удовлетворением отправляюсь за Никой.
Утром я отвез ее домой, потому что традиции оставаться вместе на несколько ночей подряд у нас еще не завелось.
– Как ты думаешь, на что я обиделась? – с долей реальной обиды спрашивает она, пока забрасываю в багажник сумку с ее вещами.
Для ночевки на моей даче сумка тяжеловата, но я давно привык к тому, что Ника никогда ни в чем не мелочится.
– Даже не знаю, малыш, – отзываюсь. – В любом случае я точно где-то виноват…
– Виноват! – дуется. – Ты меня не поцеловал, Дань!
Захлопнув багажник, вынужден, блядь, покаяться.
Последние три часа мое подсознание ждет, когда Таня Капустина примет заявку в друзья, все остальное сегодня кажется даже вполовину не таким интересным.
– Извини, – говорю тем не менее. – Вот так… – оставляю на губах своей девушки быстрый поцелуй. – Мир?
– Так-то лучше! – снова дуется она.
Помогаю ей забраться в машину.
Мороз крепчает, когда трусцой оббегаю капот, на ходу проверяя телефон. От Баум по-прежнему нет ответа и, садясь в машину, решаю, что в этой истории работать придется на опережение.