Час спустя мы входим в ресторан, где за мной забронирован столик на троих.
– Спасибо, зай, – благодарит Ника.
Я помогаю ей снять леопардовую мохнатую херню и смотрю на друга. Зотов пытается расстегнуть свою куртку одной рукой. Поймав мой взгляд, предупреждает:
– Я сам, зай.
Усмехнувшись, начинаю раздеваться.
Я слишком люблю этого хромоногого придурка, чтобы обижаться. Вообще-то, я в принципе не обидчивый. Ага, я такой. Весь в деда. К слову, он был летчиком, и по словам матери очень любил женщин, но они его любили сильнее, так что никто толком не знает, сколько у моего предка в действительности детей.
В этом мы не похожи. Я точно знаю, что детей у меня нет, и тщательно слежу за тем, чтобы под рукой всегда были контрацептивы. С шестнадцати лет это мой фундаментальный жизненный принцип. До такой степени я, блядь, боялся случайно стать отцом.
Мы проходим в зал, и у нас все шансы на то, что Зотова кто-нибудь да узнает, но его замороченный вид имеет все шансы отпугнуть желающих получить автограф.
Мой друг где-то глубоко в себе. Не обращает внимание даже на то, что я выдвигаю стул и для него тоже.
Ника никогда не бывает неблагодарной, даже в мелочах, так что я получаю свою порцию благодарности с ходу.
– Спасибо, – довольно улыбается она. – Лю-лю тебя, зайчонок.
Содержание ее мозгов полностью меня устраивает, так что глумливую ухмылку Зотова игнорирую.
Упав на свободный стул, вижу, что мой друг погружается в меню, предпочитая молчать.
Я не думаю, что Ника оставит такой шанс.
Почесав нос, смотрю на нее, когда она обращается к Марку:
– Ты не обидишься, если я тебе посоветую?
Подняв на нее глаза, он бормочет:
– Смотря что.
– Рыбу! – объявляет она радостно. – Дорадо у них не из какой-нибудь вьетнамской помойки. Это из… – задумывается, – как это называется, зай? – смотрит на меня.
– Форелевое хозяйство, – подсказываю.
– Да, хозяйство, – часто кивает. – Там рыба натуральная.
– Вау… – отзывается Марк. – Натуральная рыба… Окей…
– Да. Не химизированная синтетика. А в мясе вообще одни сплошные парабены и красители. Данечка, разреши мне бокал вина выпить, – резко меняет она тему. – Если ты разрешишь, мне будет легче принять на душу эти калории. У меня сегодня был сложный день. На работе.
– На работе? – Марк отрывается от меню и с интересом смотрит на Нику.
– Да. У меня свой салон красоты, – сообщает она. – Кстати, для мужского маникюра у нас отдельное помещение и отдельный мастер. Многие мужчины стесняются, хотя это такой прошлый век… Данечка, например, не стесняется иметь ухоженные руки…
– Ты не рассказывал, – куражится Зотов, глядя на меня.
– Можем и тебе сделать. Со скидкой, – усмехаюсь.
– У нас есть комплексная программа: маникюр и пилинг лица, – дружелюбно предлагает Ника.
Вопросительно смотрю на Зотова.
– Только после вас, – отзывается он.
– У Данечки прекрасная кожа! Ему не нужен пилинг! – объявляет Ника.
– Пф-ф-ф… – друг трет руками лицо, на нем люто радостная ухмылка.
Я расслабляюсь. Слегка растекаюсь по стулу, откидываясь на спинку и тоже улыбаясь.
Полчаса, в течение которых Ника не умолкает, мы с Зотовым поглощаем свои порции “натуральной рыбы”. После ужина я помогаю ему забраться в машину такси. В качестве временного пристанища Зотов выбрал мою дачу, туда он и направился. А мы с Никой – в мою городскую квартиру, где я планирую капитально расслабиться после самого важного за последние полгода мероприятия в своей новой карьере.
Ника начинает целовать меня прямо с порога. Я не против. Отвечаю, постепенно заводясь. Она трется о меня своим гибким телом, рукой гладит ширинку. Я не какой-то мудак, я знаю, как сделать приятное ей самой, но Ника, как правило, предпочитает отдавать, а не брать. Это пункт ее жизненной философии, который она почерпнула из марафона по саморазвитию, и я не вижу ни одной внятной причины спорить.
– Вселенная отблагодарит меня потом… – объяснила Ника в наш первый раз.
Я отправил ей курьером букет цветов и украшение в виде браслета из белого золота, так что вселенная со своей благодарностью настигла ее примерно через сутки.
Сейчас напряжение с меня Ника снимает ртом, погружая в него мой член.
Откинув голову на спинку дивана, я закрываю глаза, растворяясь в ощущениях и выдыхая:
– М-м-м…
Наматываю на кулак гладкие платиновые волосы, но в эту идиллию, как вспышка молнии, внезапно врывается образ колючих кошачьих глаз и шоколадных кудрей, и от этого явления в низ живота ударяет мощный разряд возбуждения…