И министрам и бандитам
ты вселяешь страх.
Грозный отблеск антрацита
у тебя в глазах.
По извилистому стеблю
в зной или пургу
ты спускаешься под землю
к другу своему.
Уголь не слабей гранита,
пепельный алмаз,
но сверканье антрацита
раздражало газ.
Газ с нефтянкой сговорились,
и в шахтерский стан
заслан был кровавый киллер —
Князь болот МЕТАН.
И теперь жируют суки,
навели базар,
по всем правилам науки
продают товар.
Уголь бурый, уголь хмурый,
как твои дела?
Наломали дров мы сдуру,
жизнь на слом пошла.
А в краю от беспредела
пагуба, раздор.
Посмотрев на это дело,
каску взял шахтер.
Под российской славы стягом,
побледнев, как мел,
подошел к ареопагу,
на ступени сел.
Глянь, бежит народ с опаской,
спрятав глубже стыд.
Ты не бей по сердцу каской,
ведь и так болит.
Вихри грозные лютуют.
Видно, не к добру.
Не зови ты Русь святую
снова к топору.
Кто начать войну рискует —
к здравым мыслям глух.
Только кровушку людскую
высосет паук.
От кого тебе ждать милость:
рынок ли, застой…
В этом мире справедливость
только звук пустой.
Присягали нашей вере
те, кто держат руль.
Жди, когда тебе отмерят
сладеньких пилюль.
Видишь всполохи зарницы,
сбрось свой тяжкий крест
и лети свободной птицей
с этих гиблых мест.
Ну, а коль прирос корнями
и не смог взлететь,
то ночами ты и днями
не баюкай смерть.
Пусть дрожит от горькой вести
тоненькая нить,
до конца должны мы вместе
горечь жизни пить.
Я живу сытней на свете?
Если честно – да.
Жопа в теплом туалете,
на столе еда.
Но ты знаешь, что ночами
меня гложет стыд,
но ты знаешь, что врачами
я по горло сыт.
Видишь, выбив к свету дверцу,
падает звезда.
Так взорвется мое сердце,
раз и навсегда.