Планы отставного полицейского обрушил новый двадцатый год. Весной, как всегда, разболелись родители. Как-то им пришлось просидеть длинную очередь в поликлинике. Мать записалась ко врачу, а отец – решил сопроводить супругу в хлопотном деле.
Посещение врачей в ушкинской ЦРБ – отдельное испытание. Конечно, существовала электронная запись на приём. Да только – сам процесс сопровождался просто беспримерной халатностью и разгильдяйством. Бардак в государственной поликлинике царил полнейший. Приходилось высиживать по три-четыре часа живой очереди. В кабинет постоянно сновали посторонние посетители. Как в шутку говорили – «ветераны Куликовской битвы», они нагло заходили «просто спросить» и исчезали в заветном помещении на полчаса. Мало того, медицинский персонал частенько отлучался по своим нуждам: не то – поесть, не то – покурить, не то – в туалет. Жаловаться – не кому. Главный врач – Лариса Кустова имела плохую репутацию. То, что её конкретно не касалось – оставалось «индейскими проблемами». Молодая начальница имела покровителей в областном департаменте. Она и врач-то была никакая, а в должности главной – её деятельность походила на вредительство. Весь город об этом знал и, если приходилось лечиться, обычно использовали альтернативные источники помощи – платные кабинеты. Открывались они повсеместно, а приём в них стоил вполне приемлимые деньги.
Родители Шального совершили роковую ошибку, решив воспользоваться государственной медициной. Весной двадцатого начался «Ковид». Главный врач, исповедуя странную версию Православия, посчитала эпидемию не более чем – заговором мировых транснациональных корпораций. Она категорически запретила своим сотрудникам использовать маски и другие средства защиты. В результате – количество заболевших росло с геометрической прогрессией. Не остались в стороне отец и мать Константина. В поликлинике – рядом находились подозрительные клиенты с сильным кашлем. Никто их не изолировал. Наоборот: по указанию Кустовой пропагандировалось, что коронавируса вовсе нет, а маски и прививки – удел слабаков.
Через две недели супруги находились в реанимации, где вскоре и скончались. Смерть косила ушкинцев без перерыва на обед и выходных. Городские кладбища стремительно росли. Наконец, до главврача в ЦРБ наконец дошло, что дело нешуточное. Да ещё – и от государства выделялись солидные средства. Такой возможности для обогащения Кустова упустить не могла. Через полгода после начала эпидемии открыли отделение под ковидных больных, закупили дорогостоящее оборудование. Фургон Константина то и дело привозил в больницу необходимые медикаменты. ЦРБ активно пользовалась услугами компании «Иллу Мета». Как говорили – у Кустовой имелись связи даже там. Да только, несмотря на проводимые меры, количество смертей нисколько не уменьшилось. Городские погосты увеличились вдвое в размерах, а к концу двадцать первого эпидемия сошла на нет сама собой. Ларису Кустову наградили орденом (видимо – за усердие по сокращению народонаселения), а Константин остался совсем один. Работа создавала определённую осмысленность жизни, однако – в своей душе он ощущал опустошённость. Будущее виделось безрадостным.