Конард рисовал уже целый час, а вдохновение не проходило. Ему придется идти с утра за новым скетчбуком. А лучше двумя. Скорее всего все выходные, а может, и следующую неделю Отис проведет в постели. Кто позаботится о нем, кроме соседа? Конард улыбнулся своим мыслям. Правда, ему все же придется отлучиться для особо жестокого убийства. Эти наброски, где лев сжигает Монику в образе рыжей крысы, никто не должен увидеть. Из-за них его поместят в лечебницу. Посвятить подробному изображению убийства шесть листов – это первый звоночек. Отис застонал и перевернулся на другой бок. Конард отложил блокнот и тихо подошел к нему.
– Отис? – прошептал он.
Сосед спал.
Конард притронулся ладонью ко лбу Отиса и спокойно выдохнул: лихорадки не было, а это значит, что ситуация пока под контролем.
Отис выглядел таким уязвимым, что хотелось коснуться его еще раз, почувствовать тепло. Но парень наверняка не оценил бы пробуждение от чужих прикосновений. У него явно была своя история. Конард поднял взгляд на стену, будто за ней лежало что-то очень важное и запретное. Его глаза потемнели. Он хмыкнул и вернулся к рисованию. Эта ночь одновременно и прекрасна, и ужасна. На лбу Отиса появилась складка, брови нахмурились.
– Отис?
Отис медленно спускался по ступенькам. Смотрел на свои тапочки-собачки и пытался сконцентрироваться лишь на этом. Последние два месяца он старался отвлечь себя чем-то, иначе жизнь становилась невыносимой. Каждый день в его груди вспыхивала буря из страха, стресса и раздражения. Он переписывался с друзьями, а через секунду кидал кружку в стену. Теперь его с родителями походы в супермаркет не обходились без покупки новой кружки, тарелок или лампы.
Отису было пятнадцать, и он пытался справляться с проблемами так, как диктовала ему природа подростка. Сменяющие друг друга агрессивность и апатия стали его лучшими друзьями. Наверное, лишь Госс был готов терпеть все перепады его настроения и прийти на помощь. И это лишь подливало масла в огонь.
На кухне, как и обычно, была идиллия. Вот только Отис никак не мог в нее вписаться, как всегда, наблюдая издалека. Куда ни посмотришь, у всех все хорошо. Он подошел к кофеварке, не здороваясь ни с отцом, ни с матерью. Они мило щебетали о чем-то и не обращали внимания на появление недовольного подростка.
Мама относилась к его переменчивому настроению с пониманием и пыталась по возможности поддерживать. Каждый из них в свое время прошел через подобное: гормоны, куча вопросов и отсутствие ответов. Но мама ошибалась. Она так сильно ошибалась, что Отис еле сдерживал смех.
Только после глотка кофе, он почувствовал себя лучше. Тяжелые мысли отодвинулись на задний план – открылось второе дыхание. Жаль, это временно. Он покосился на свой телефон, который с самого пробуждения не беспокоил его новыми сообщениями. Отис выдохнул. Кажется, ему удалось выбить для себя одно утро, одно безмятежное утро. Он вытащил яблоко из холодильника, тарелку из кухонного шкафчика и посмотрел на отца, сидящего с газетой. Неестественная картина. Слишком нереальная.
– Иногда мне кажется, что холодильник забит лишь яблоками. – Отец отложил газету и с интересом посмотрел на сына. Ему хотелось разбавить напряжённую атмосферу нелепой шуткой, и Отис уловил его волнение в ожидании реакции. Парень не был извергом или психопатом.
Просто иногда случались плохие дни.
Или месяцы.
Год?
– Там определенный список продуктов. Маме нужно молоко и творог каждый день, каждый час, тебе сельдерей, капуста и огурцы, а мне – яблоки. Когда-нибудь я перееду на юг и буду их выращивать. Это сногсшибательная идея. – Отис улыбнулся и стал чистить фрукт. – Почему вы еще здесь? Мне казалось, я проспал.
– Переедешь куда? На юг Бразилии? Зачем? Они и здесь вырастут… – Отец усмехнулся. Отис пообещал себе брать уроки португальского. – Решили выйти позже. Нечасто получается увидеть тебя с утра. – Отис так и слышал продолжение: «И в хорошем настроении», но отец, как всегда, промолчал. Значит, все остальное в его больной голове. Он решил не накручивать себя. – Как у тебя дела? Скоро тесты. Готовишься? Я вот только и делал, что гулял на вечеринках.