Оббегав весь дом с садом и никого не найдя, я сел на деревянный помост рядом с тренировочной площадкой. Я не знал, что делать, куда ещё бежать. Не знал, к кому обратиться за помощью или советом. В один миг самое безопасное в этом мире место перестало быть таковым.
В том, что это дело рук инквизиции, я почти не сомневался. Сволочи, не смогли достать меня через друзей, так решили действовать через семью! Не прощу!!!
Вспомнились зайчик-ниндзя Нотари и мама. И ещё Юкико. Это кем нужно быть, чтобы напасть на них!
Неужели всё только из-за завтрашнего испытания? Но ведь я не отказывался от испытания? Зачем так-то?!
Или всё же тут другие цели?
Но пребывать долго в бездействии было не по мне.
Они очень пожалеют, что связались со мной!
Я встал и прошёлся по площадке. Ещё сегодня утром мы тут тренировались с отцом и Ронином-сенсеем.
Я тряхнул головой, прогоняя воспоминания – мне они сейчас не помогут. Толку страдать? Надо действовать!
Само собой вспомнилось, как я голый сидел в кустах, а тут на этом месте, где я сейчас стоял, мой брат чем-то обменивался с Орочи Абэ. Точнее, что брат отдал Орочи, я знал, но что он получил взамен?
Интересно, к нынешней ситуации брат имеет отношение? Если имеет, то я ему не завидую – я сжал кулаки.
Потом в голову пришла мысль: в моём мире, когда похитители воруют человека, они потом присылают родным условия, на которых освободят похищенного. И чаще всего это крупные суммы денег.
Да я отдал бы любые деньги, чтобы вернуть людей, которые мне уже стали родными!
А что если такое послание есть, а я его банально не увидел?
И я снова поспешил осмотреть дом. Но теперь я искал не только людей. Я искал записку или письмо.
Пока ходил из комнаты в комнату, подумал: может вызвать полицию?
Но тут же откинул эту мысль. Во-первых, в фильмах похитители предупреждали, чтобы родственники не обращались в полицию. Они конечно же обращались, и преступников ловили. Но обычно это приносило проблемы.
Второй довод против был из моего опыта общения с полицией уже тут, в Японии, после того, как я убил Кирино Кайбитсу. Тогда полиция пыталась закопать меня по полной. И если бы не отец, фиг бы я сейчас находился здесь!
Отец! Сердце снова сжалось от бессилия.
Я слишком плохо знал этот мир, и мало на кого мог положиться. На отца мог. Но сейчас он сам нуждался в моей помощи.
Позвать друзей? Вряд ли они помогут.
И тут я услышал стук копыт по деревянному настилу дорожки.
Выскочил в сад.
По дорожке не спеша ехал Джинома. Верхом на нём был Акаи Акума, а перед ним сидел закутанный с головы до ног человек.
Джинома подъехал ко мне, остановился. Акаи Акума спешился, а потом помог спуститься пассажиру. По тому, как бережно Акаи Акума поддерживал человека, я понял: тот или ранен, или болен.
– Помоги! – сказал самурай, и я поспешил подставить плечо раненому.
Я был рад самураю. Пусть он и привёз с собой ещё кого-то. Зато больше я не был один.
Вдвоём мы отвели лёгкого как пушинка человека в мою комнату и помогли лечь на мою кровать.
– Принеси воды! – приказал самурай, и я побежал на кухню за водой.
Уже набирая в стакан воды, подумал: самурай дух. И Джинома дух. А человек – человек. Из плоти и крови! Как Джинома мог везти его?
С другой стороны, я же мог летать на Боне?
Но Боню Такео облучал каким-то излучением, и он может переходить из духовного мира в физический и обратно. А тут как смогли?..
Но сильно раздумывать было некогда. Я набрал воды и поспешил в свою комнату.
Тем временем Акаи Акума снял с незнакомца плащ, и я увидел измождённого паренька с белыми давно не стриженными волосами.
Мне очень хотелось узнать, кто это и как его привезли, но я нутром чувствовал, что сейчас вопросов задавать не нужно. Придёт время и Акаи Акума сам всё расскажет, тем более, что он обещал.
И действительно, после того, как паренёк попил воды, Акаи Акума заботливо укрыл его одеялом, повернулся ко мне и сказал:
– Я вижу, они перешли в наступление.
– Ты про то, что похитили моих родных? – уточнил я.
– Да, – подтвердил самурай.
Мне хотелось вытрясти из самурая всё, что ему известно. Вместо этого я терпеливо ждал объяснений. И Акаи Акума не стал тянуть.
– Я обещал тебе всё рассказать, – начал он. – Эта история началась очень давно…
– Ещё в те далёкие времена, когда Амэ-но Тадзи одарил четырёх? – съязвил я.
Мне надоело выслушивать все эти бесконечные истории. Я должен был освободить своих близких. И чем быстрее, тем лучше.
Акаи Акума удивлённо посмотрел на меня и спокойно ответил:
– Не настолько давно…
– Уже лучше, – усмехнулся я, давая понять, что слушаю.
Хотя на самом деле мне хотелось его придушить – мне нужно было спасти родных, а он тут зубы заговаривает!
– Это произошло двадцать лет назад, – сказал самурай.
И вдруг я догадался, кого именно привёз самурай.
– Кашиноха… – прошептал я, садясь на стул около рабочего стола.
– Я не ошибся в тебе, – удовлетворённо произнёс Акаи Акума. – Это действительно Кашиноха.
И я понял, что теперь уже хочу услышать эту историю, тем более, что интуиция подсказывала: она имеет непосредственное отношение к исчезновению моих близких и поможет мне вернуть их.
– Рассказывай! – попросил я самурая.
– Двадцать лет назад божественный мудрец Таикен Са сделал предсказание. Он сказал, что равновесие между миром духов и миром людей будет нарушено. И тот, кто сделает это, превратит дубовый лист в меч и пронзит этим мечом первого врага.
– И все подумали, что это Кашиноха? – скорее констатировал, чем спросил я.
– Да, – подтвердил Акаи Акума. – Все подумали на Кашиноху. Я тоже подумал на него. Особенно, когда он начал учиться укрощать свою ярость, и у него стало получаться. Я не был его духом. Но захотел служить ему. Я хотел стать духом избранного, чтобы быть духом великого клана, – Самурай горько усмехнулся. – Да-да, мной руководило тщеславие, и я нарушил кодекс самураев.
– Гордыня самый тяжкий грех, – вспомнил я изречение из прошлого мира.
– Что? – переспросил самурай. Но потом подтвердил: – Тщеславие – величайшее зло. Оно разрушает незаметно, и человек ради тщеславия предаёт не только других людей, но и себя.
– И ты предал Кашиноху? – догадался я.
Самурай коротко кивнул. А потом продолжил:
– Я вызвался защищать Кашиноху. Он понадеялся на меня. И…
Акаи Акума замолчал.
Я не перебивал его, понимая, что, возможно, это первая исповедь в жизни самурая.
Наконец, Акаи Акума продолжил:
– Я собирался биться за Кашиноху, чтобы обрести величие, а не для того, чтобы защитить его любой ценой. И я унизил духа Кашинохи, чтобы он не мешал мне. Вот только он был связан с Кашинохой, и действительно готов был умереть за него. И так получилось, что в ответственной битве из-за меня его дух опоздал к началу сражения.
– Это был бой с Кирино Кайбитсу? – снова догадался я, вспомнив слова туманного ублюдка, адресованные Акаи Акума.
– Да, – подтвердил самурай. – Это был Кирино Кайбитсу. Он собирался убить Кашиноху. Но настоящий дух Кашинохи встал на пути убийцы. Он! Не я. Я струсил.
Самурай снова замолчал.
– Не кори себя, – сказал я самураю. – Богиня судьбы заплела ваши нити не случайно.
Акаи Акума покачал головой:
– Из-за меня Кашиноха провёл двадцать лет в страшной тюрьме. Из-за меня он лишился духа и теперь почти не может пользоваться даром.
– Но ведь дубовый листок… – начал было я.
– Кашиноха вложил в него всю свою силу, чтобы отомстить за свой погибший дух.
– Я мало что знаю про мир духов, – перебил я самурая. – Но если у человека есть силы мстить, то его дух не умер!
В глазах самурая промелькнула надежда. Но я не дал ему времени на осмысление. Останавливая вопросы, готовые обрушиться на меня лавиной, я сказал:
– Я не знаю, где его дух. Но точно знаю, что он есть и жив, можешь даже не сомневаться! Но меня сейчас больше интересует, не это! Меня интересует, где мои родные? И что я могу сделать, чтобы спасти их? Или ты считаешь, что история Кашинохи и исчезновение моих близких связаны между собой?
Когда я задавал последний вопрос, мой голос дрогнул.
Самурай кивнул в ответ.
– Но как? – спросил я. – Кашиноха же из другого клана!
– Из другого… – подтвердил самурай и повторил: – Из другого, да. Но дело не в клане. Дело в предсказании божественного мудреца Таикен Са.
– В том, что кто-то превратит дубовый лист в меч?
– Не кто-то. А тот, кто нарушит равновесие между мирами.
– Ну я превращал дубовый лист в меч, и что? – разозлился я. – У меня вообще способность превращать в меч всё, что я возьму в руки. Ты же сам дал мне эту способность!
– Да, – согласился самурай. – Но дело в том, что я дал тебе меч. Точнее, ты сам взял… Способность, которой я одарил тебя, это способность призывать меч. Не превращать всё что угодно в оружие, а призывать. Понимаешь? И ещё… Я не собирался становиться твоим духом. Это произошло случайно.
– Что?.. – хорошо, что я сидел. – Как не собирался?
Я вспомнил, как поначалу самурай высокомерно относился ко мне, как насмехался надо мной и подумал, что возможно он сейчас говорит правду.
Хотя, зачем ему врать? Так что это всё действительно правда.
– Как так получилось? – спросил я уже спокойнее.
– Я шёл по своим делам и остановился, чтобы развлечься, посмотреть на драку двух человеческих болванов. И в тот момент, когда твой соперник занёс над тобой меч, что-то произошло, время остановилось, и ты вдруг увидел меня, протянул руку, выхватил мою катану и дал ей имя. Так и получилось, что я внезапно и поневоле одарил тебя. Стал твоим духом, хотя не собирался. Я вообще после Кашинохи не собирался никого одаривать, а тут ты! И главное, сходу дал имя…
– И как я назвал катану? – ошарашенно спросил я.
– Лядь, – ответил самурай.
И я вспомнил, как выругался, когда увидел лезвие, летящее на меня.
– Охренеть! – это всё, что я мог сказать. И тут до меня начало помаленьку доходить: – Получается то, что я превращаю в меч всё, что попадает мне в руки…
– Это твоя способность, не моя, – продолжил мою мысль самурай. – Ты умеешь создавать духов. И ты можешь объединять мир духов и мир живых. Ты и есть избранный. Не Кашиноха, ты.
У меня не было слов. Получалось, что Акаи Акума очень хотел стать духом избранного и пошёл за Кашинохой, но промахнулся. И тут подвернулся я и случайно… Случайно же? Сделал его своим духом.
– Н-да. Ирония судьбы или с лёгким паром, – прокомментировал я свои мысли. – Получается, твоё желание стать духом избранного в конце концов исполнилось?
Акаи Акума не успел ответить – раздался стон, и самурай заботливо склонился над Кашинохой.
Я смотрел, как он поправляет одеяло, и думал о том, что я не так много знаю об этом мире, но я могу создавать духов, и это у меня неплохо получается. И я уже создавал излечивающего духа – лепестки в заколках девчонок обладали таким качеством.
А что? Хорошая идея!
Я не стал откладывать дело в долгий ящик. Закрыл глаза и начал придумывать лечащее одеяло.
Не прошло и пяти минут, а я уже укрывал Кашиноху духовным одеялом с подогревом и функцией энергодонора.
Кашиноха глубоко вздохнул. На его щеках появился румянец.
Повернулся на бок и задышал ровно и глубоко.
– Теперь ему просто нужно выспаться, – сказал я самураю. – Проснётся, будет как огурчик! А мне нужно спасти своих. Ты мне поможешь?
– Спасибо! – серьёзно ответил Акаи Акума. – Спасибо за Кашиноху. И да, я помогу тебе. Мы освободим твоих близких. Но не сегодня.
Меня словно по лицу хлестнули.
– Почему? – вырвалось само.
– Ты должен дожить до испытания и выдержать его.
– Срать я хотел на испытания! – заорал я. – Эти суки инквизиторы сначала подвергли опасности моих друзей. Но когда через них не смогли достать меня, то похитили мою семью! Всех, включая маму и сестрёнку! И слуг… Я не собираюсь играть по их правилам!
Акаи Акума внимательно слушал меня и кивал. Он не спорил, а соглашался. И это немного отрезвило меня.
Когда я замолчал, самурай сказал:
– Ты прав. Мы не будем играть по правилам инквизиции. Их правила слишком часто меняются. Но, как ты сказал, богиня судьбы заплела нити не случайно.
– В смысле? – не понял я.
– Ты должен пройти испытание и изменить этот прогнивший мир. Только ты сможешь это сделать. Так сказал божественный мудрец Таикен Са. И тогда сможешь вернуть своих людей.
Я вообще-то в спасители мира не записывался. Но для того, чтобы зайчик-ниндзя снова прыгал в этом доме, я готов разнести тут всё к херам!
– Что нужно делать? – спросил я у самурая.
– Для начала поесть, – ответил тот.
– В смысле? – не понял я.
– В самом прямом. Иди поешь! Иначе завтра у тебя не будет сил для сражения. И Кашинохе что-нибудь принеси, он скоро придёт в себя.
Я посмотрел на белобрысого парня и увидел, что выглядит он значительно лучше. А вот духовное одеяло истончилось. Ну и ладно. Главное, чтобы на пользу.
– А духи что едят? – Я вспомнил Боню и его неизменное: «Боня любит рыбу»
– Обо мне не беспокойся, – ответил самурай. – Сейчас важнее ты и Кашиноха.
– И всё ж ты тоже перекуси что-нибудь, – сказал я самураю, выходя за дверь.
На кухне я первым делом пошёл к холодильнику. Вспомнилась моя русская мама, как она ворчала, когда приходила с работы: «Неужели трудно открыть холодильник, взять суп, налить в тарелку и поставить в микроволновку?»
Нет, мам, мне было не трудно. Но было приятно, когда ты заботилась обо мне.
Я открыл холодильник и растерялся на миг – столько всего наготовлено!
Наложив еды в тарелочки для себя и для Кашинохи, я сунул её в микроволновку разогревать, а остальное убрал обратно в холодильник.
«Ну вот, мам, ты и дождалась, когда я сам добыл себе еду!» – промелькнуло в моей голове, но зацикливаться на этой мысли я не стал. Дождался, пока сработает зуммер и сел за стол.
Пока я работал палочками, то вспоминал, как Нотари обучала меня пользоваться палочками, и все улыбались. Оказывается, я был счастлив в тот момент… По-настоящему счастлив!
Доев свою порцию, я понёс еду Кашинохе. И всё время ждал, что вот сейчас услышу, как сестрёнка прыгает и просит поиграть с ней, или увижу вытирающую пыль Юкико.
Но я никого не увидел и не услышал. Совсем никого.
Когда я зашёл в свою комнату, Акаи Акума с Джинома стояли у окна.
– Я ненадолго уйду, – сказал самурай. – Никуда не уходи и не оставляй Кашиноху одного. Ни при каких условиях… Что бы ни случилось, не оставляй Кашиноху!
Это было неожиданно. Хотя, я уже привык, что самурай постоянно куда-то уезжает. И всегда без объяснений. Но в этот раз самурай снизошёл до объяснений.
– Мне нужно к завтрашнему дню приготовить кое-что из снаряжения.
– Хорошо, – ответил я.
– И пусть Кашиноха обязательно поест, как очнётся. Ему нужно набираться сил…
– Хорошо…
Самурай вскочил в седло, и они с Джинома ускакали прямо сквозь стекло.
Я проводил взглядом самурая и подошёл к турнику. Раз я не могу уйти из комнаты, то хотя бы покачаю физо.
Я увлёкся подтягиваниями и не сразу увидел, что Кашиноха проснулся и наблюдает за мной. А когда увидел, то продолжил подтягиваться. В конце концов, я ему не нянька. Очнулся и хорошо. Сказал только:
– Там еда на тумбочке. Поешь!
– Ты кто? – спросил Кашиноха, не двигаясь с места.
– Кеншин Такэда, – представился я. – Акаи Акума мой дух.
Едва я произнёс имя самурая, Кашиноха вскочил и, прижавшись спиной к стене, начал затравленно осматривать комнату.
– Ты чего? – удивился я. Оставив турник, я направился к тумбочке, где была еда. – Поешь, пока не остыло.
– Не трогай меня! – закричал Кашиноха, шарахаясь в сторону.
Вид его говорил о том, что он очень боится и готов драться за свою жизнь.
Вот только на него никто не нападал!
Я остановился, потоптался на месте и вернулся к турнику.
– Ладно, – сказал я. – Не хочешь, как хочешь.
И продолжил подтягиваться, не спуская, однако, с блондинчика глаз.
Что-то тут сильно не вязалось. Забота, с которой Акаи Акума относился к парню и затравленный вид парня. Хотя, его ж привезли в полубессознательном состоянии. Возможно он просто не понимает, что происходит. Поэтому я, перейдя от потягиваний к упражнениям для пресса, решил всё же разговорить блондинчика.
– Кашиноха, – позвал я его.
Парень не отреагировал.
– Ты же Кашиноха? – спросил я его.
– Нет, – ответил он. – Я впервые слышу это имя.
Пресс качать я больше не мог. Я уставился на парня, не понимая, что происходит.
– А кто ты? – спросил я у него.
– Зачем тебе? – с опаской спросил блондинчик.
– Ну, хотя бы потому, что ты в моём доме и я тебя вылечил.
– Зачем? – спросил он.
Что ответить на этот вопрос, я не знал. Как не знал, что думать о сложившейся ситуации.