Прижав монокуляр к глазу, оценщик поднёс кольцо к свету. На его лбу вздулась венка, я ждал… Повертев в руках кольцо то влево, то вправо, мужчина взял со стола пинцет и подлез к камню. Стало неприятно смотреть, как он ковыряет дедушкино кольцо, и я отвернулся.
С полок на меня смотрели старые плоские телевизоры, на вешалках висели норковые шубы, а под застеклённым прилавком осела чужая ювелирка, проданная по бросовой цене.
– Забирай кольцо и уходи.
– А? – я опешил.
Глаза оценщика были добрые и в меру уставшие, видно было, что ему этот разговор доставляет неудобство.
– Послушай… Я не знаю, где ты взял это кольцо, но лучше бы тебе уйти.
– Да что такое-то? – мне вдруг стало не по себе, стены ломбарда стали давить.
Стянув перчатки с пальцев, мужчина поскрёб недельную щетину и сказал:
– За такой рубин убить могут, а мне неприятности не нужны.
В груди что-то ухнуло.
– Мне срочно нужны деньги! – выпалил я.
– Уходи.
Опора под ногами исчезла. Бетонный пол вдруг показался рыхлым.
– Дайте сколько можете и, – я поднял глаза на оценщика, – как поправлю дела, выкуплю с процентами.
За дверью послышались гудки автомобилей и перебранка водителей.
– Больше 100 тысяч не дам.
Вглядываясь в кольцо, я ждал. Не знаю чего… знака, наверное? Поблёскивая золотом, оно словно издевалось надо мной, как бы говоря: «Проблемы я за тебя всё равно не решу…»
– … но выиграю время. – шёпотом закончил я мысленный диалог.
Нутром чувствовал, что допускаю ошибку, совершаю акт предательства, да ведь выбора нет.
Встретившись взглядом с оценщиком, я медленно кивнул.
Мужчина достал бланк, протянул мне, и я попытался поставить подпись. Вместо этого лишь нацарапал свои инициалы – чернила закончились.
– Можно другую ручку?
Оценщик захлопнул сейф и достал новую ручку. Я попробовал ещё раз, в глубине души надеясь на то, что, если сейчас не получится, тогда точно знак. Но через несколько минут я уже стоял на улице, а внутренний карман ветровки оттягивал конверт с деньгами.
Я поймал такси, сел на заднее сиденье и, молча смотря в окно, поехал на дачу.
В этот момент во мне что-то надломилось, умерло, завяло, как бегония в горшке, под которым я хранил ключ.
Отперев дверь, я опустошённо упал на диван. Поднялся ветер, и форточка истошно забилась об оконную раму. Встав, я подошёл к окну и увидел, как вдалеке, словно синяки на теле, собирались грозовые тучи.
В этот момент я вдруг вспомнил, что после падения с крыши я не закрыл дверь чердака. Ещё раз посмотрел на тучи и разглядел шлейф ливня вдалеке.
Нехотя сунув ноги в шлёпанцы, я вышел на улицу. Удар ветра пихнул в грудь. Лезть туда снова категорически не хотелось, и, препираясь с самим собой секунд 20, я всё-таки подошёл к лестнице и, скрипя зубами, стал подниматься наверх.
Ветер задул сильнее, и с крыши крыльца полетели листья.
Взявшись за ручку чердака, я на миг замер. Заглянув внутрь, я быстро на полусогнутых ногах, поскрипывая досками, дошёл до коробок, затем взялся за компьютер и, придерживая мышку с клавиатурой, поставил возле дверцы выхода. Потом, наконец, взялся за монитор и сразу с ним вылез на крышу. Накрапывало, и пришлось ускориться. Вытащив системный блок, я захлопнул дверь чердака. На макушку капнуло. В воздухе запахло озоном.
Свесившись с крыльца, я спрыгнул и принялся спускать компьютер. Дождь усилился, и, пока я придерживал системный блок пальцами, сверху вылетел шнур и долбанул вилкой по лбу.
Второпях я запнулся шлёпанцем, и внутрь домика с корпуса полетела мышка. Из неё вылетел шарик и покатился по полу. Да и чёрт с ним. Я поставил системник на пол и вернулся к монитору. Когда всё было закончено, за дверью раздался оглушительный хлопок грома, и дождь, словно ожидая моего сигнала, ливанул в полную силу.
Засверкали молнии, сквозь тюль отбрасывая тень на пол.
Я ждал знак в ломбарде, но, как выяснится позже, знаки могут слегка опаздывать… И именно в этот вечер моя жизнь вошла в крутое пике.
Достав из-под дивана шарик, я вставил его в корпус мыши и подключил компьютер.
Игра началась…