– Чао, красотулька, ты всё хорошеешь! – за стеной раздался заливистый смех и звонкие поцелуи.
Я промокнул губы салфеткой и торопливо отпил кофе. Лиззи кинулась встречать гостя.
– У, ты моя волосатая бочечка. Давай, подставляй пузико.
Я отпил ещё. Кто это может быть?
В гостиную вернулась девушка, держа в руках увесистый букет роз.
– Может, ты наденешь что-то вниз? – пробурчал я, наблюдая, как задираются края белоснежной рубашки.
Стоя на цыпочках, она тянулась за вазой, спрятанной в шкафчике кухонного гарнитура. Вытянув вазу, она поставила её рядом с букетом ушла в комнату.
Через секунду в гостиную проник запах дорого сладковатого парфюма, а уже потом и сам гость. Распахнув объятия и улыбаясь ослепительно белой улыбкой, на меня надвигалась фигура высокого, одетого, как аристократа, мужчины.
Я поставил между нами чашку кофе и отхлебнул ещё.
Зачёсанные наверх волосы, уложенные гелем, тонкие аккуратно выщипанные брови, крупный нос, точь-в-точь как у греков или итальянцев. Его улыбка сошла на нет, руки опустились, гость сел на соседний стул.
– Так и будем в обиженку играть?
Подцепив пальцем кусок манго, он закинул фрукт в рот и, не разжевав, проглотил.
– Энтони, кофе будешь?
– За кофе отдам душу и золотые запонки. – на его лице снова заиграла улыбка.
Я сделал для себя пометку, что накрахмаленного манекена зовут Энтони.
Девушка подошла к столешнице, нажала пару кнопок на кофемашине, и через несколько секунд жужжания комната наполнилась ароматом кофе.
– Ты почему ещё не одет? – спросил Энтони, потирая руки, затем взялся за фарфоровую чашечку, оттопырив мизинец, и прильнул губами.
– Круассан? – предложила девушка.
Цокнув языком, Энтони томно прикрыл глаза и сказал:
– Алёнушка, дорогая моя… если вдруг уйдёшь от своего ненаглядного, знай, я готов жениться на следующий день.
Ага, Алёна… И мы женаты. Я криво ухмыльнулся. Опять этот заливистый смех… Вблизи он звучит, как скрежет пилы.
Мы переглянулись с Алёной.
– Ладно, мальчики, не буду вам мешать. – встав из-за стола, она прошла в дальнюю комнату и закрыла за собой дверь.
– Ты чего, из постели только вылез? – спросил он, кусая круассан.
– Да. Вчера была бурная ночка.
Энтони подмигнул.
– Не надо мне рассказывать.
Не знаю, насколько мы с ним близки, но по тону я понял, что нас что-то объединяет.
Жуя круассан и соря крошками, он оценивающе на меня смотрел.
– Что?
– Да тихий ты какой-то. – ответил он, запивая кофе.
Я откинулся на спинку стула.
Компания этого придурка мне точно не нравилась, его манера речи с женой и без неё кардинально отличалась. Я решил было встать, как он сказал:
– Нас уже как полчаса ждут, ноги в руки и поехали.
Я склонил голову набок.
– Кто ждёт?
– Увидишь. – отодвинув от себя тарелку с золотым обрамлением, Энтони встал, прошёл к кухонному гарнитуру, открыл дверцу и достал зубочистку.
Видимо, он всё же близкий друг. Вот кретин, а.
– Тебе особое приглашение нужно?
Я встал следом. Надо подыграть.
– Жду на улице, и давай по-шурику. Вечно тебя приходится ждать.
Сполоснув руки, Энтони зашагал по длинному холлу к выходу.
Я посмотрел на лежащую на полу Лиззи. Лиззи взглянула на меня из-под косматых бровей.
– Вот придурок, да?
Лиззи шумно выдохнула и спрятала глаза лапой.
– Доброе утро, сэр. – обратился ко мне женский голос.
По наряду я понял, что она горничная.
– Как вам завтрак?
– Выше всяких похвал.
Она мягко кивнула и, подойдя к столу, принялась убирать тарелки.
С ума сойти, у нас ещё и горничная есть…
Идя вперёд и оглядывая комнату, я по неосторожности наступил на приступочек и чуть не свалился.
Внутри тем временем нарастала тревога, я не понимал, когда это всё кончится и кончится ли. А если я тут, то… где тогда я настоящий?