Мужская логика как двоичный код – единица или ноль.
Женская – как советская энциклопедия c дополнительными тиражами.
Градская выбегает за дверь. Несется сломя голову к выходу. А все, на что я способен – постараться не взвыть от боли.
Это непросто!
На ладони красный след. Бешеная баба чуть не прокусила до крови во время оргазма.
Член ломит так, словно под яйцами развели костер, а мое «достоинство» нанизали на железный шампур и жарят.
В голове вакуум!
Неприятные ощущения! Так же хреново мне было девять лет назад, когда штопаный-перештопанный четыре месяца валялся в клинике. Даже места, где больнее всего, прежние. Конечности, низ живота и черепушка.
Сдохнуть можно от «удовольствия». Но, как ни странно, боль отрезвляет. Перед глазами пелена, в штанах пыточная, однако не хочется ни за кем бежать. Нет желания никого трахать.
Уж точно не Елизавету Ивановну Градскую! Отъявленную стерву, динамщицу и мое личное наваждение.
С последним после сегодняшнего опыта, пожалуй, пора завязывать. Видеть в одной женщине другую и слетать с катушек – это шиза.
Наглая докторша, которая то ведется на ласку… отчаянно, как нимфоманка, то сбегает в самый неподходящий момент, – совсем не чокнутая девчонка из моего прошлого.
Только за одно это сравнение становится противно от самого себя.
На что повелся?
Что такого особенного увидел, если готов был поиметь упрямую бабу прямо в ресторане?
Как мог спутать ту девочку и эту ушлую бабенку?
Вопросов много. Ответов – ни одного.
По-хорошему, с Градской не стоило даже встречаться. Проще всего было сдать любопытную врачиху охране клиники. Вместе с видеозаписью и контактами подружки. Предупредить отдел кадров, чтобы не додумались увольнять. И натравить Савойского, чтобы промыл подчиненной мозг до полной дезинфекции.
Идеальный план. Простой настолько, что нельзя было поступить иначе.
Однако болезненная реальность говорит об обратном.
Я сам приперся за Градской в институт. Лично забронировал место в ресторане. И, будто забыв, каким маньяком рядом с ней становлюсь, всерьез поверил, что сможем поговорить. Как люди! Ртами!
– Проклятие! – шиплю сквозь зубы, мечтая о пакете со льдом.
Если это новая тактика охоты на мужиков, то, кажется, я готов досрочно сойти с дистанции. По медицинским показаниям!
– Идиот! – вслух награждаю себя почетным званием.
Очень даже заслуженно! Не восемнадцать, чтобы бегать за юбками, разгадывая дурацкие загадки. И не двадцать пять, когда, попавшись на стандартный женский крючок с беременностью, сходил в ЗАГС.
Поздновато! Даже ради женщины, как две капли воды похожей на другую.
При мысли о той, другой боль постепенно стихает. Многое становится по фигу. И странный побег Градской. И то, как она насаживалась на руку. И то, как ее трясло от удовольствия.
На пальцах по-прежнему сладковатый запах прыткой докторши. От него все еще немного ведет, но оставаться в ресторане и дальше нет никакого смысла.
Хочет Градская играть в какие-то игры – пусть играет с другими. Хоть с Кравцовым, хоть с кем-то третьим.
Я пас!
После ресторана, вопреки привычке заваливать себя делами, еду домой. В дом, который купил, когда выкатился на коляске из больницы. Туда, где никто и никогда не взрывал мой мозг.
Настя встречает без допроса и осмотра. Красивая, холеная. В глазах никакой усталости. Вместо застегнутого на все пуговицы платья – легкий шелковый халат.
Идеальная женщина. Без закидонов и склонности к побегам из ресторанов в мокрых трусах.
– Привет. – Сухие губы мажут по щеке приветственным поцелуем. Следом летит стандартное: – Голодный?
Правильный ответ «Нет». Тогда Насте не нужно будет ломать голову, какая кухня мира у нас сегодня в меню, и звонить в доставку.
В глазах жены крупным шрифтом читается: «Скажи нет». Но сегодня лень куда-то ехать и ждать, когда очередной официант принесет поднос.
– Я закажу сам.
Какого-то черта вспоминаю жареную картошку и бургер из придорожной забегаловки в женских руках. Как наваждение.
– Мне несложно. – Взгляд жены останавливается на моей подпухшей ладони.
Я вижу, как внимательно она смотрит на отпечатки зубов. Словно пересчитывает каждый. Однако вместо гнева или обиды на красивом лице читается лишь равнодушие и холод. Будто это не впервые, а было уже миллион раз.
– Тогда что закажешь. Без разницы, – отвечаю, сбрасывая пиджак.
По ритуалу дальше поцелуй. Благодарный. Но сегодня я не могу. На пару мгновений обнимаю Настю за плечи, вдыхаю тонкий цветочный аромат. И отпускаю.
За грудиной ничего не щелкает. Как обычно. Как уже два года.
Всегда устраивало. А сегодня эта пустота цепляет. Ноет острой царапиной внутри. Дергает.
Будто какой-то дефект… Еще один косяк врачей, штопавших мое нутро в четыре руки двенадцать часов без перерывов.
– Послезавтра у меня первый прием в клинике. – Настя что-то торопливо набирает в телефоне, скорее всего заказывает еду, и тут же возвращается ко мне.
– Так быстро?
Удивляться нечему, я знал, что в этот раз будет быстро. И все равно как лопатой по темечку.
– Здесь иначе. – Жена пожимает плечами. – Если не случится никаких сюрпризов, то через две недели будет первая подсадка.
Не спрашивая, Настя помогает мне снять рубашку и ведет теплой ладонью по обнаженной груди.
– Я так благодарна тебе, что ты согласился. – Голос жены становится тихим. С бархатной хрипотцой.
Она готова благодарить, не замечая укусов другой женщины и аромата, которым я, кажется, пропитался насквозь.
– Это было твоим условием по контракту. – Останавливаю ее руку.
Близости между нами не было уже неделю. Ни с кем не было. И почему-то не хочется начинать.
– Мог отказаться. – Настя отступает.
Снова без спора, без борьбы, без тени эмоций. Словно отношения со мной такие же стерильные, как и я сам.
– Ты знаешь, я выполняю все свои обещания. – За два года ни разу не лгал жене, но сейчас впервые отвожу взгляд.
Сам не понимаю, что со мной происходит. Душит спокойствие, с которым мы говорим. Противно от самого себя. И одновременно хочется вернуться в ресторан… к бешеной Градской.
Слушать, как она шипит на меня. Ловить кайф от ее ярости. И не думать, что, возможно, ошибся два года назад. И с контрактом, в котором, бесплодный и бездетный, заранее согласился с правом жены иметь детей. И с этим браком. И с тем, что несколько лет назад запретил себе искать другую…