Мне казалось, я плыву по тёплому морю. Кожу ласкают мягкие струи, которые больше похожи на прикосновение ветерка. Вокруг спокойствие и безмятежность, хочется, чтобы это длилось вечно. Но потом что-то происходит, издалека доносится голос. Он кажется чужим, но через некоторое время я начинаю его узнавать.
Кажется, это мачеха. Непонятно, откуда он доносится…
А потом я открыла глаза.
Надо мной потолок моей комнаты, голубой, лично мною выкрашенный в подходящий цвет. В окно падает солнечный луч, отражаясь на ламинате, в дверях мачеха, она действительно говорит, что-то усиленно объясняя отчиму.
Что случилось? Как я сюда попала? Неужели отчим соизволил перенести меня в комнату?
Я напряглась и повернула голову, мачеха и отчим резко оглянулись.
– Вивиана! – выкрикнула мачеха, мигом оказавшись на моей кровати. – Ты нас напугала! Как ты себя чувствуешь? Что произошло? Ты можешь сказать, что произошло?
В теле всё ещё плавали остатки сна и мягких потоков, но в присутствии мачехи и её лицемерной болтовни они стремительно выветривались.
Я приподнялась и попыталась сесть, но меня настойчиво придавили к постели. Блин, какое же тело тяжёлое…
– Даже не думай вставать. Сначала мы должны убедиться, что с тобой всё хорошо. Боже мой, Вивиана, что это было?
– А что было? – осторожно спросила я, пытаясь восстановить в памяти события.
Так. А действительно, что было?
Ох, ма́теньки…
Одна за другой в голове всплыли картинки. Чем больше их появлялось, тем тревожней становилось. Рассталась с парнем, слезливая книжка, библиотека… Когда дошло до уродов из подворотни, я вся сжалась, будто вновь оказалась там. Не уверена, что когда-нибудь это забуду.
А затем вспомнила кое-что куда более безумное.
Я потеряла сознание.
И от того, почему это произошло, по спине скатилась ледяная волна.
Я сглотнула нервно: что это была за дичь вообще?! Адреналин? Гормоны? Инопланетяне?
– Влад, что ты стоишь, – затараторила мачеха, нервно поправляя подушки. – Налей воды. Она хочет пить. Вивиана, ты хочешь пить? Я знаю, хочешь, я бы на твоём месте хотела.
Пить и правда хотелось, но показная забота утомляла. Устроили показ, будто заботятся обо мне, а на самом деле ждут пособие. Оно как раз на следующей неделе, а значит, процент заботы от приёмных родителей временно повысится.
И всё же, когда Влад поднёс стакан, я, сделав несколько глотков, действительно почувствовала себя лучше.
– Спасибо.
– Итак, что это было? – спросила мачеха, прищурившись, словно это поможет ей дознаться правды. – Пришла под вечер, потеряла сознание в коридоре. Ты не беременна?
Я закатила глаза и шумно выдохнула. Вот мне сейчас только разговоров про «это» не хватает. Да и как-то они запоздали, теорию я давно выучила. А что мне не с кем практиковаться – их не касается.
– Нет, я не беременна.
– Уверена?
– Вполне.
– Тогда объясни, – попросила она. – Ты…
В доме раздался противный дребезжащий звук, мачеха пояснила, переменив тему:
– Я вызвала врача.
Ну, класс. Теперь мне устроят домашний медосмотр. Боятся, что их дойная корова (хотя какая корова, скорее так, овца) пострадает и денежки потекут мимо.
Ничего, устроюсь на работу – перееду. И привет.
Мачеха пошла открывать. Через несколько минут на пороге моей комнаты стоял невысокий мужчина из старого английского кино: в коричневом костюме, котелке, какой-то похожий на Пуаро из-за усов. На вид лет пятьдесят, но держится прямо.
– Вивиана Хор? – прямо спросил он, глядя на меня и подкручивая левый ус.
– Смотря кто её спрашивает, – фыркнула я фразой из боевиков и спихнула одеяло. Хорошо, что никто не додумался меня переодевать – я всё ещё в джинсах и блузке.
Вот вообще сейчас не в тему разговаривать с доктором. Класс. Сейчас начнут расспрашивать, чего, кто. А меня вчера мало того, что чуть не… Ох… Так ещё и исчезла!
Я! Исчезла! Блин!
Как это?!
– Очень хорошо, – сказал он. – Я Нолан Ридсби, ваш сопровождающий… гм… врач. Но вы можете звать меня просто Нолан.
Я вытаращилась на него, откровенно не понимая, как человек с таким именем может так чисто говорить по-русски. Спросила, озадаченно морщась и сползая на край кровати:
– И вы приехали забрать меня… куда? На обследование?
Глаз «котелка» прищурился, а сам Нолан стал напоминать довольного сытого кота.
– Обследование? – проговорил он. – Гм. Можно и так назвать. Хотя я и так в курсе ваших, м… особенностей.
Услышав о моих особенностях, мачеха и отчим как-то разом подпрыгнули. Как же, сейчас. Перепугались, что их падчерицу-заучку куда-то заберут. А вместе с ней и денежки. Матеньки… Да кому я нужна? Разве что для опытов.
– Эм… Нолан… Доктор Нолан? – спешно проговорила мачеха. – Не хотите чаю? Вроде с Вивианой всё хорошо, вот смотрите сами, – она быстро кивнула на меня, – уже и щёки розовые. Даже неловко, что побеспокоила. Давайте, я угощу…
– С удовольствием, – неожиданно отозвался Нолан Ридсби, или как его там, и незаметно подмигнул мне.
Они ушли, а у меня желание спрятаться под одеяло стало ещё больше. Кто этот доктор? Что-то не помню такого участкового в поликлинике. И имя у него – таких там не бывает. А эти подмигивания?
Или я до сих пор сплю и у меня сон во сне?
Тогда надо быстрее просыпаться, потому что вообще ничего не понимаю.
Я зажмурилась так сильно, что перед глазами поплыли цветные круги, потом, на всякий случай, ущипнула себя.
Когда открыла глаза, ничего не изменилось – всё та же комната, я на кровати в джинсах, а из гостиной доносятся голоса, один из которых Нолана.
Ну замечательно. Теперь, кажется, всё понятно – я спятила. Окончательно и полностью. Иначе глюк со вчерашним зеркалом и появлением доктора с английским именем никак не объяснить.
Пришлось сползти с постели, обуться, сходить в ванную, в надежде, что вода смоет этот бред. Но бред не смывался. И когда спустилась в гостиную, к своему разочарованию и тревоге обнаружила мачеху и всё того же непонятного Нолана Ридсби.
Все трое пьют чай, будто на званом ужине. Прям идиллия. Я присела с краешку на пуфик.
Они так прекрасно болтали, что уже стало казаться, что обо мне забыли и собралась расслабиться, когда «котелок» проговорил:
– Всё это замечательно, но я бы хотел забрать вашу дочь, если вы готовы с ней расстаться.
Лица отчима и мачехи разом вытянулись, стали перепуганными. В руках мачехи даже чашка на блюдце задребезжала. Ещё бы.
– Н-на… обследование? – спросила она.
– На обследование… кхм, – кивая, ответил «котелок». – Разумеется.
Прозвучало это как-то зловеще, и мачеха пролепетала:
– Может обойдётся? Ведь с ней всё в порядке. Ну упала, ну с кем не бывает?
Лицо доктора Нолана стало серьёзным, он отставил чашку и упёрся ладонью в колено.
– Вы понимаете, что за этим может скрываться что угодно? Анемия, подростковая аневризма? Вы сказали, анализов она не сдавала с четырнадцати лет. А ей уже семнадцать! Вы понимаете, что это безответственно?
Я смотрела, как приёмные предки синхронно кивают, и не верила глазам – кто-то смог их пристыдить? Приструнить? Да уже за такое этому Нолану можно похлопать.
– Да, конечно… – пробормотала мачеха.
– Боюсь, что нет, – отозвался «котелок» и поднялся.
– Простите? – не поняла мама.
– Ваша Вивиана особенная, – произнёс «котелок».
Манера и направление разговора стали раздражать.
– Может вы перестанете говорить так, будто меня здесь нет? – не выдержав, спросила я. – Хватит за меня решать. Я, вообще-то, в университет готовлюсь поступать. И не собиралась уезжать из Москвы. Вас вообще без моего согласия вызвали!
«Котелок» посмотрел на мачеху с явной неприязнью (надо же, неужели кто-то так быстро её раскусил?) и, вздохнув, произнёс:
– Это невежливо. А за мои манеры приношу извинения. Но всё, что я сказал – правда. Вам требуется помощь. Но поверьте, это вовсе не та помощь, о которой вы подумали.
– Откуда вы знаете, о чём я подумала? – хмуро спросила я.
– Вы ведь сами решили, что сошли с ума, – ответил он, пожимая плечами.
Я вытаращилась, пытаясь вспомнить, где при нём об этом упоминала. Нет, я помню, как думала, что у меня ум поехал. Но, кажется, никому сказать не успела. Точно, не успела.
– Какая наблюдательность… – нервно пробормотала я.
– Благодарю, – отозвался он, явно польщённый. – Вам, определённо, будет лучше там, где вас понимают. Новая обстановка, новый опыт, новые отношения.
«Котелок» вновь подмигнул, а я нахмурилась ещё больше – про отношения я ему точно ничего не говорила. И вообще никому не говорила.
– Так что? – поинтересовался «котелок» после небольшой паузы. – Согласны?
– А выбор у меня есть? – спросила я, пытаясь понять, насколько всё безумно. Подумать только, в нашей гостиной какой-то непонятный доктор пытается меня увезти, а приёмные не то, чтобы сопротивляются, хотя по лицам вижу – категорически не рады.
– А как вы думаете? – вопросом на вопрос ответил «котелок» с загадочной улыбкой.
– То есть, если я не поеду, вы не запихнёте меня в машину и не повезёте насильно?
– Не повезу, – согласился он. – Но имейте в виду, ваша жизнь в ваших руках.
Прозвучало это так пафосно и туманно, что я не сдержала нервного смеха – прямо сценарий из фильма.
– Значит, мне придётся поехать с вами?
После этих слов лицо Нолана Ридсби просияло, словно узнал о выигрыше в миллион рублей.
– Вот и прекрасно! – воскликнул он, очевидно приняв мои слова за согласие. – Тогда отправляемся немедленно.
Мачеха снова отмерла, чашка в пальцах звякнула, возглас в приёмной прозвучал пискляво и нервно:
– Немедленно?!
Нолан Ридсби кивнул.
– Конечно немедленно. К чему тянуть?
Меня стала бить мелкая дрожь. Согласиться уехать из родного дома с каким-то непонятным Ноланом – это, конечно, дичь полная, безумие. Я вообще толком не соглашалась, это он сам додумал. Но если ехать прямо сейчас…
Медленно стало доходить – пути назад нет. Кажется, я только что согласилась на какую-то оголтелую бессмыслицу.
– Э… а вещи? – спросила я растерянно. – Мне же собраться…
– Возьмите только самое необходимое. Там, куда мы поедем, вам всё выдадут.
Я почему-то представила белый халат и смирительные рубашки.
– Но как же документы? – встрепенулась мачеха, окончательно отмерзнув.
– С документами всё улажено, – произнёс Нолан Ридсби. – Билеты куплены, договоры составлены. Нужно только подписать.
Он вынул из внутреннего кармана пиджака листы формата А4 и положил на кофейный столик.
– Вот, пожалуйста, – сказал он. – Можете проверить.
Пока мачеха читала, я видела, как двигаются морщины на её лбу, нервно и напряжённо. Закончив, она нехотя подписала, затем то же сделал отчим.
– Это договор о предоставлении тебе бесплатного спального места, – сказала мачеха, возвращая листы «котелку», – и какого-то инвентаря.
Нолан Ридсби просиял и, убрав договор обратно во внутренний карман, сказал:
– Итак, если всё хорошо разрешилось, уточним. Вы видели, как Вивиана исчезла?
От такой прямоты я чуть не свалилась с пуфика, глаза мачехи округлились, а Влад икнул, но первым пришёл в себя.
– Ч-что?
– Прекрасно, – почему-то радостно отозвался «котелок» и вытащил из кармана крохотный мешочек. – Осталось уладить самую малость.
Я оторопела. Это что, продолжение галлюцинации?
Нолан развязал мешочек и сунул в него пальцы. На ладони оказалась горка блестящего голубоватого порошка.
– Это… что?.. – спросила я.
Он улыбнулся и дунул. В воздух взвилось мерцающее облако и накрыло приёмных родителей. Они замахали руками, а потом как-то медленно осели – мачеха на спинку дивана, а отчим на пол.
Я воскликнула, вскакивая и не зная, что предпринять:
– Вы что творите?!
Мелькнула мысль, что этот Нолан аферист и психопат. Но у того лицо довольное и спокойное.
– Подправляю им память, – ответил он добродушно. – Не переживайте. Завтра очнутся с полной уверенностью, что отправили вас в университет.