Но пробудившийся, знающий, говорит: я – тело, только тело, и ничто больше; а душа есть только слово для чего-то в теле [4].
В понедельник, 17 сентября 1810 года, сэр Джозеф Бэнкс, президент Лондонского королевского общества, вместе с другими учеными, натуралистами и представителями высшего света собрался на частный смотр в выставочном доме по адресу: Пикадилли, 225. Экспонатом была двадцатиоднолетняя койсанская женщина по имени Саарти Баартман, прибывшая в Англию с мыса Доброй Надежды несколькими месяцами ранее.
Рост Баартман составлял чуть меньше пяти футов [5]; как и у других койсанских женщин, у нее была пышная грудь, выдающиеся назад ягодицы и удлиненные малые половые губы (labia minora), которые, как говорили, напоминали индюшачий подбородок. В начале того года ее привез в Ливерпуль Александр Данлоп, британский морской хирург, который вовсю пользовался своим положением для перевозки музейных экспонатов из колоний и торговлей ими. Он убедил Баартман в том, что та может сколотить состояние, выставляя свое тело в Европе, и так она отправилась в Англию вместе с другими экзотическими экземплярами, собранными Данлопом.
В Англии Баартман подверглась медицинскому наблюдению, а затем была выставлена на всеобщее обозрение как экспонат цирка уродов, посмотреть на который можно было за два шиллинга. Готтентотскую Венеру, как ее прозвали, рекламировали как обладательницу «фигуры, которой больше всего восхищаются ее соотечественники»; на ней было маленькое облегающее платье, делавшее «ее формы вверху и зад огромного объема […] столь же заметными, как если бы она была обнажена», и она стояла на «сцене высотой в два фута [6], по которой ее водил смотритель, демонстрируя, как дикого зверя, заставляя ходить, стоять или сидеть по его указке». Посетив одно из таких представлений, театральный управляющий и комик Чарльз Мэтьюз «обнаружил ее в окружении множества людей, некоторые из которых были женщинами! Кто-то ущипнул ее; один джентльмен ткнул ее своей тростью; одна дама воспользовалась своим зонтиком, чтобы убедиться, что все было, как она выразилась, “натурально”. Эти бесчеловечные издевательства бедное создание переносило с угрюмым равнодушием, не считая некоторых провокаций, когда она, казалось, готова была обидеться на жестокость. […] В таких случаях требовался весь авторитет смотрителя, чтобы усмирить ее негодование».
После смерти Баартман объективизация ее тела продолжалась еще долго. Последним ее владельцем был дрессировщик и шоумен по имени Рео, который в течение восемнадцати месяцев выставлял Саарти в Париже, пока она не умерла в декабре 1815 года от состояния, которое французский натуралист и зоолог Жорж Кювье диагностировал как «воспалительно-разрушительный недуг». После кончины женщины Кювье произвел вскрытие, изготовил гипсовую модель ее мозга, а ягодицы и влагалище сохранил для музейной экспозиции. Помимо этого, он опубликовал подробный отчет о ее анатомии, послуживший доказательством его научного расизма. Мозг, скелет и гениталии Баартман продолжали экспонироваться в Музее человека в Париже до 1974 года. Еще через двадцать лет после этого Нельсон Мандела, избравшись президентом Южной Африки, потребовал репатриации ее останков, и только в 2002 году французское правительство согласилось1.
Для публики Баартман была источником восхищения и отвращения, она олицетворяла уродство, дикость и примитивную сексуальность «низших рас». Сегодня многие видят в бесстыдном обращении с ней олицетворение расистской и эксплуататорской природы колониализма. Но трагическая история Баартман подчеркивает еще и наше увлечение формой и внешним видом тела. Сейчас, как и тогда, наши общества одержимы человеческим телом, хотя сейчас, быть может, даже больше. Людей, чье тело считается красивым, прославляют и объективируют, в то время как те, чье тело воспринимается уродливым, подвергаются бодишеймингу или чему похуже. Отчасти в ответ на это в последние годы чрезвычайно возросла популярность бодипозитивного движения, выступающего за принятие тела каждого человека независимо от его размера, формы или физических возможностей.
Наше навязчивое увлечение отражается в многочисленных и все более популярных телевизионных шоу о теле. В Великобритании на канале Channel 4 уже давно выходит медицинское реалити-шоу «Стыдные тела» (Embarrassing Bodies), в котором представители общественности консультируются со знаменитыми врачами по поводу самых разных медицинских проблем. Оно получило множество наград и породило многочисленные спин-оффы, включая «Стыдные тела толстых», «Стыдные тела подростков» и «Стыдные тела: прямой эфир из клиники» (Embarrassing Fat Bodies, Embarrassing Teenage Bodies, and Embarrassing Bodies: Live from the Clinic); в Австралии – «Стыдные тела вверх ногами» (Embarrassing Bodies Down Under); в Нидерландах – «Это мое тело» (Dit is Mijn Lijf); в Украине – «Я стыжусь своего тела» (Я соромлюсь свого тіла) [7]. Одним из последних появившихся телевизионных шоу, посвященных телу, в Великобритании стало игровое шоу знакомств «Голая привлекательность» (Naked Attraction), где участники появляются на сцене полностью обнаженными и постепенно раскрывают свое тело от головы до пят перед другим участником, который выбирает между ними, основываясь исключительно на их внешности.
Изображения тела пронизывают все вокруг, и сотни миллионов людей по всему миру стремятся достичь нереалистичного «идеального» тела, каким оно изображается в медиа. Женщины всегда испытывали особенно огромное социальное давление, связанное с необходимостью выглядеть определенным образом, а сегодня это давление становится все более ощутимым как для девушек, причем все более юного возраста, так и для юношей и мужчин. Наше желание улучшить свою внешность подпитывает глобальную индустрию уходовых средств для мужчин объемом 50 миллиардов долларов в год, индустрию оздоровительных клубов, приносящую ежегодно около 100 миллиардов долларов, рынок розничной торговли модной одеждой, оцениваемый более чем в 300 миллиардов долларов, а также рынок косметики в 500 миллиардов долларов. В 2019 году только в США было проведено более 18 миллионов косметических процедур, включая 299 715 процедур по увеличению груди (самая популярная процедура в сфере косметической хирургии с 2006 года), 265 209 процедур липосакции, 211 005 операций на веках, 207 284 операции по изменению формы носа и 123 685 подтяжек лица. Количество процедур по омоложению лица также увеличивается ежегодно с 2000 года. Наибольшей популярностью среди них пользуются инъекции ботокса: в 2019 году было выполнено 7 миллионов 700 тысяч инъекций, что является рекордным годовым показателем на сегодняшний день. Неудивительно, что более чем в 90 % случаев этим процедурам подверглись женщины. Беспокойство, однако, вызывает и тот факт, что 223 000 процедур были сделаны подросткам2. Основными факторами, повышающими вероятность обращения к косметической хирургии, являются низкая самооценка, неудовлетворенность жизнью, невысокая оценка собственной привлекательности и частый просмотр телевизора3.
По мнению Рене Энгельн, профессора психологии и директора Лаборатории тела и медиа в Северо-Западном университете [8], такая одержимость внешностью в культуре представляет собой не что иное, как психологическую болезнь целого общества: «Болезнь красоты – это когда вы настолько обеспокоены тем, как выглядите, что это отнимает ваше время, внимание и эмоциональные ресурсы, отвлекая от чего-то, на что вы бы предпочли их потратить»4.
С развитием технологии функциональной нейровизуализации в начале 1990-х годов неврологи начали исследовать нейронные корреляты сознания. Эти сложные инновационные методы позволили определить нейронные субстраты, обеспечивающие наш сознательный опыт. «Обладание сознанием означает, что у человека есть опыт – субъективное, феноменальное “каково это”: видеть изображение, слышать звук, думать мысль или чувствовать эмоцию», – говорится в отчете о проведении исследования 2016 года, выполненном группой из четырех видных экспертов в этой области. На начальном этапе эксперимент включал в себя сканирование мозга с целью выявления областей и популяций нервных клеток, активизирующихся в ответ на конкретные «содержания сознания», такие как изображения лиц или другие зрительные стимулы, по мере того как они попадают в область осознания и выходят из нее. Впоследствии изучались механизмы мозга, необходимые для нахождения в сознании в более широком смысле. Для этого исследователи сравнивали мозговую активность в нормальном состоянии сознания, с активностью, наблюдаемой во время сна, под общим наркозом и при различных нарушениях (состояние минимального сознания, вегетативное состояние и кома)5.
Этот подход позволил определить нейронные корреляты сознания как диффузную сеть нейронных структур, распределенных по коре головного мозга и по его стволу, однако при этом значительная часть проблемы осталась без внимания. Быть в сознании – означает не только иметь субъективный опыт происходящего во внешней среде. Это также означает обладать самосознанием, то есть осознавать себя внутри окружения. Иными словами, люди, будучи самосознающими существами, осознают себя как самих себя. Мы думаем о себе как о личности, которая отличается от других, и храним в памяти автобиографические воспоминания, придающие нашему существованию ощущение повествования или целенаправленности. Но основным компонентом самосознания, который философы иногда называют минимальным Я, является телесная осознанность, то есть опыт собственного тела.
Тело занимает центральное место в нашем ощущении идентичности и часто рассматривается как холст для самовыражения. На протяжении веков мы, люди, украшали свое тело одеждой и драгоценностями, делали пирсинг и татуировки, видоизменяли и увечили его самыми разнообразными способами. Некоторые из таких практик воспринимаются как патологичные; в Новом Завете, например, описывается человек, «одержимый нечистым духом», который «всегда, ночью и днем, в горах и гробах, кричал и бился о камни» [9], а Геродот описывает спартанского лидера Клеомена, который взбесился, взял нож и «изрезал мясо [на теле] на полосы: от голеней до ляжек и от ляжек до бедер и паха. Дойдя до живота, Клеомен и его изрезал на полосы и таким образом скончался» [10]. Другие практики, такие как растягивание мочек ушей у народности масаи в Кении или традиционное для иудаизма и ислама обрезание у младенцев мужского пола, культурно или религиозно санкционированы, а некоторые наиболее современные, такие как тренд «голова-бублик» (bagel head), трансдермальные имплантаты, раздвоение языка и сшивание плоти, стирают различия между модификацией тела и откровенным членовредительством6.
Исторически считалось, что сознание и мозг существуют отдельно друг от друга и состоят из совершенно разных субстанций, одна из которых психическая, а другая – физическая. Большинство современных нейробиологов сходятся во мнении, что такая дихотомия ложна: сознание соткано из материи и является порождением мозга. Однако прежнее различение сознания и мозга было заменено новым – теперь это дистинкция между мозгом и телом. Исследования в области телесной осознанности показывают, что мозг и тело неразрывно связаны друг с другом. Тело – не просто холст для самовыражения или промежуточное звено между мозгом и внешним миром. Мозг управляет телом, действующим как проводящий кабель, посредством которого люди воспринимают окружающую среду и воздействуют на нее. Тело, в свою очередь, влияет на само восприятие, на мысли и эмоции. Однако большинство из нас все же рассматривают свое тело как нечто само собой разумеющееся – по словам Уильяма Джеймса, отца современной психологии, мы испытываем «ощущение, что тело всегда одно и то же»7.
Эта книга посвящена тому, как наш мозг воспринимает собственное тело, как это восприятие переходит в сознательное переживание тела и как это переживание способствует формированию самоощущения. Основная идея, представленная здесь, состоит в том, что телесная осознанность составляет фундамент самосознания и притом включает в себя два основных компонента: владение телом – ощущение того, что наше тело принадлежит нашему Я, и агентность – ощущение того, что мы контролируем наше тело, наши мысли и действия. Не секрет, что владение телом и агентность взаимосвязаны, поскольку могут влиять друг на друга. Известно также и то, что они разделены, поскольку определенные неврологические состояния могут нарушать одно чувство, не затрагивая другое: так, например, редкое состояние, обычно (но неверно) называемое синдромом «чужой руки», нарушает чувство агентности, но не чувство владения телом, и потому люди с таким состоянием утверждают, что их «чужая рука» находится под контролем какой-то внешней силы, хотя сама рука принадлежит им. Соматопарафрения, напротив, дезориентирует владение телом, но не затрагивает агентность, в связи с чем больные утверждают, что пораженная конечность принадлежит кому-то другому, хотя они сохраняют полный контроль над ней.
Одна из ключевых тем книги – процесс генерирования мозгом схем и моделей, управляющих нашим восприятием и собственным телом. Поговорим также о чрезвычайной пластичности, что присуща телесной осознанности. Мозг создает схемы и модели из фрагментов сенсорной информации, получаемой от тела, методично изменяет и реконструирует их. Повседневный опыт может вносить в эти схемы и модели тела едва уловимые корректировки, а изменения, обусловленные травмами и заболеваниями мозга, могут быть куда серьезнее – все это приводит к огромному разнообразию телесного опыта, способного коренным образом изменить наше самосознание.
Научное исследование телесной осознанности имеет долгую историю, куда внесли свой вклад выдающиеся неврологи XIX и начала XX века, чьи клинические наблюдения позволили получить ценнейшие сведения. Одной из ключевых фигур этой истории является Сайлас Уэйр Митчелл, который провел сотни, если не тысячи, ампутаций конечностей на фронтах Гражданской войны в США. Митчелл обнаружил, что у подавляющего большинства его пациентов сохраняется призрачное впечатление об ампутированной конечности, и назвал это явление фантомной конечностью. Еще одной знаковой фигурой стал британский невролог Генри Хэд, чье лечение пациентов с повреждениями мозга из трущоб Восточного Лондона позволило связать телесную осознанность с теменной долей. Хэд одним из первых теоретически обосновал существование модели тела, которую сам назвал схемой тела, и эта концепция не утратила своего влияния даже спустя более чем столетие. Начиная с 1920-х годов канадский нейрохирург Уайлдер Пенфилд совершил ряд чрезвычайно важных открытий. Пенфилд разработал метод электрической стимуляции коры головного мозга у пациентов, во время процедуры находившихся в полном сознании, и в процессе работы составлял карты ощущений и движений на поверхности человеческого мозга. Не менее важен, но менее известен немецкий нейропсихиатр Пауль Шильдер, в чьей книге 1935 года «Образ и внешний вид человеческого тела» (The Image and Appearance of the Human Body) было введено понятие образ тела, оказавшее огромное влияние на неврологию и психиатрию, а сегодня широко используемое также в гуманитарных дисциплинах и социальных науках. По Шильдеру, образ тела – это «картина собственного тела, которую мы имеем в своем воображении»; это определение получило повсеместное распространение, но, к сожалению, очень немногие люди, даже в неврологии и психологии, могут назвать автора термина.
Шильдер является, пожалуй, величайшим из малоизвестных врачей и ученых ХХ века. Он концептуализировал образ тела как многомерную конструкцию, состоящую из биологических, психологических и социологических компонентов. Биологический компонент включает в себя схемы тела в головном мозге, и именно они лежат в основе психологического компонента образа тела, или того, как мы воспринимаем свое тело и думаем о нем. Но мы животные социальные, и другие люди играют определенную роль в том, как мы думаем о своем теле и о себе. В течение жизни тела людей взаимодействуют друг с другом множеством способов. Родительская ласка крайне важна для правильного развития схемы тела и чувства осязания у младенца; впоследствии ребенок учится поведению, наблюдая за телами взрослых и подражая их действиям. Средства массовой информации – а теперь все чаще социальные сети – оказывают существенное влияние на то, как мы думаем о своем теле, вызывая у многих из нас чувство неудовлетворенности им.
Хэд и Шильдер были первопроходцами, заложившими основу для современных исследований телесной осознанности, которые оформились в самостоятельную область в конце 1990-х годов после публикации небольшой статьи в научном журнале Nature, где описывалась простейшая иллюзия телесной осознанности, когда участникам эксперимента внушалось, будто искусственная рука принадлежит им. Иллюзия резиновой руки дала исследователям экспериментальную модель, с помощью которой появилась возможность изучать и контролировать процессы, лежащие в основе телесной осознанности. Эта сфера научных исследований стремительно разрослась, и сегодня по всему миру существуют десятки лабораторий, занимающихся изучением того, как мы воспринимаем свое тело, как это восприятие может меняться через опыт и как эти процессы связаны с процессами мышления, эмоциями и самоощущением.
Книга познакомит вас с исследованиями в области телесной осознанности, а также с новой наукой о самосознании, которую они породили. Поэтапно, начиная с открытий классической неврологии, здесь представлен целый исторический путь и описаны последние передовые исследования. Изучение телесной осознанности – это междисциплинарный проект, в который вовлечены неврология, психиатрия и психология. Результаты изысканий позволяют по-новому взглянуть на широкий спектр состояний, включая аутизм, расстройства пищевого поведения и шизофрению, а также помогают нам понять «чужие руки», фантомные конечности и другие необычные неврологические состояния, такие как синдром нарушения целостности восприятия собственного тела (body integrity identification disorder, BIID), заставляющий некоторых людей ампутировать совершенно здоровую руку или ногу, а также объясняет целый ряд других явлений, от двойничества [11] до спиритических досок. Исследование телесной осознанности открывает новые пути лечения неврологических и психиатрических недугов, к тому же позволяет разрабатывать протезы нового поколения, и многое другое. Еще оно побуждает нас переосмыслить природу сознания – как нашего собственного, так и других биологических видов.