Поглядев на часы и поняв, что для звонка не самому близкому другу уже довольно поздновато – было уже без десяти одиннадцать, Яна внушила себе, что она ничего не теряет в создавшейся ситуации и набрала номер Олега Соловьева.
Приготовившись дожидаться ответа, она была несколько обескуражена тем, что трубку взяли сразу.
–Алло, Янка, привет! – раздался знакомый баритон.
– Привет, Олег! – радостно поддакнула Быстрова. – Ты меня вот так сразу узнал?! Вот это да!
– Я удивляюсь тебе, Быстрова, – добродушно рассмеялся Соловьев, – в наш век нанотехнологий существуют записные книжки в айфонах. Поэтому сразу видно, кто звонит… Как жизнь?
– Да ничего, вроде все пока в норме, – сконфуженно пробурчала Яна. – Как ты?
– Да у меня тоже все нормально.
– Не женился?
– С какой целью интересуетесь? – в голосе Батона промелькнула задорная нотка.
– Только с доброй, – в ответ пошутила Яна. И сразу «взяла быка за рога», – Олег, мне нужна твоя помощь.
– Говори, конечно, что случилось?
– У нас в доме, в квартире прямо под моей человека сегодня утром убили.
– Подозревают, конечно же, тебя? – в тоне Соловьева Яна почувствовала плохо скрываемое раздражение.
– Да нет же, – начала было она, но Соловьев перебил:
– Тогда зачем ты опять суешь свой распрекрасный нос дела следствия? Не хватает адреналина? Соскучилась по «старым проказам»?
Яна сначала хотела было обидеться, но, подумав секунду, решила не обращать внимания на придирки «важняка» и продолжила более тихим голосом:
– Понимаешь, Олег, мне очень не нравится ситуация, складывающаяся вокруг этого дела.
– Поясни, – суровый голос представителя закона немного смягчился, в нем даже появились теплые нотки, как в прошлые времена. Яна сразу успокоилась и воодушевленно продолжила:
– Да, понимаешь, там что-то не чисто, я интуитивно это осознаю, – начала она тараторить, – ну, во-первых, молодой убийца укокошил с особой жестокостью немолодую женщину, потом попросил соседей вызвать полицию и спокойно дожидался ее приезда на лестничной клетке, попивая вискарик… Одно это уже немного странно, не находишь? Во-вторых, я сама лично слышала, как всю ночь под моей квартирой они орали, ссорились, дрались даже, кажется, но не это главное. Главное то, что следствие решило, что этот парень совершил убийство с особой жестокостью в состоянии аффекта, а я вот слышала, как женский голос сначала кричал «Умоляю», причем несколько раз. Потом снова драка, а потом женщина просила тоже довольно долго: «Пожалуйста, ну, пожалуйста». Но он все же ее убил, нанеся ей множество ножевых ранений. Так, спрашивается, о каком аффекте идет речь?! Надо разбираться…
– Надо не совать свой разлюбезный нос в чужие дела, – устало произнес Соловьев, – но это, видимо, не твое кредо. – Голос Олега стал отдавать металлом. – Послушай меня, Яна, забудь, забей, не надо стараться из мухи раздувать слона, иначе бед натворишь. Ты вдова моего лучшего друга, я за тебя перед ним в ответе, поэтому я запрещаю, слышишь, запрещаю тебе влезать в это дело! Я все сказал! Когда захочешь просто пообщаться, милости просим, звони в любое время! Все, разговор окончен!
И неожиданно Соловьев нажал «отбой».
Яна еще с минуту ошарашенно слушала короткие гудки, потом, разозлившись, с размаху швырнула айфон на диван.
Каким-то чудом не упавший на пол айфон описал кривую и шлепнулся в диванные подушки.
– Ну, Батон! Вот ведь гад! – Яна чуть не заплакала от обиды и разочарования, но успокоив себя тем, что она и без помощи Соловьева сможет докопаться до истины, пошла заваривать чай с лимоном.
В дурном расположении духа она рухнула в кровать и проспала до полудня, сама удивляясь, как это ей удалось – после стольких перенесенных треволнений.
Ее разбудила приглушенная мелодия айфона.
Проскакав в одном тапочке по квартире и с трудом найдя забытый ею вчера в диванных подушках телефон, Яна сиплым спросонья голосом пробурчала «Алло».
– Быстрова, – раздался веселый голос Соловьева, – ты что ж, еще дрыхнешь? А я тебя жду в кафе на ланч.
И не дав опомниться удивленной сверх меры Быстровой, он назвал адрес и, хохотнув, опять положил трубку.
Пытаясь понять, что это было, Яна еще с минуту сжимала в руке айфон, потом лихорадочно забегала по квартире.
Через полчаса неимоверных, буквально космических усилий и треволнений по поводу своей внешности, основательно помятой во сне, она уже подбегала к указанному Соловьевым кафе, которое, по счастливому стечению обстоятельств или из-за особого реверанса Соловьева, было расположено на той же улице, где и ее дом.
Кафе было очень уютным, мягкие диваны и приглушенный свет создавали «домашнюю» обстановку, располагая к откровениям посетителей, которых в столь ранний час было немного.
Войдя в просторную залу кафе, Яна сразу увидела могучую фигуру полковника, возвышавшуюся над декоративными стенами «кабинета» – столика с двумя диванами, отделенного от других такими же ограждениями.
Соловьев практически не изменился, разве что ежик коротких волос на его голове поменял расцветку и стал серебристым.
Олег приветливо помахал ей рукой и широко улыбнулся.
Почему-то Яна забеспокоилась – она так торопилась на встречу, что совершенно не уделила внимания макияжу и теперь смущенно семенила к столику.
– Привет, красавица!
В тоне Соловьева Яна не почувствовала издевки, это немного успокоило ее, но на всякий случай она не решилась кокетливо ответить на сомнительный для ее возраста комплимент и присаживаясь на диван, довольно прозаично произнесла:
– Привет, Олег. Что-то изменилось со вчерашнего вечера?
В ее голосе сквозила легкая обида на старого друга. Соловьев, видимо, заметил это и добродушно произнес:
– Яна, ты не обижайся… Я совершенно не планировал вчера на тебя наезжать… Но и ты должна понимать, что мои разговоры прослушиваются… Уж извини, голубушка…
Яна почувствовала, как щеки начали гореть… Вот дура я набитая, – мысленно ворчала она, а вслух произнесла:
– Ну, я, конечно, сначала хотела было обидеться, но потом передумала, – и Быстрова посмотрела, как прежде, с «искринкой» на друга.
– И правильно сделала, – Соловьев улыбнулся, но его голубые, «арийские» глаза оставались серьезными, – ты, Быстрова, как всегда, полезла в самое пекло, ну, не ищешь ты простых дел… Я пробил это дело по своим каналам и выяснил много неприятного.
– А что вообще может быть приятного в убийстве? – не удержалась, чтобы не съязвить, Быстрова.
– Да много чего, – тяжело вздохнул Олег. В квартире убитой был найден паспорт на имя Нечаевой Ирины Валерьевны, то есть собственницы квартиры. Но вот тут-то и начинается пурга… Дело в том, что, поскольку родственников у убитой не оказалось, на опознание были вызваны одноклассники и соседи.
Яна слушала Соловьева, машинально переводя взгляд с седоватого ежика волос на голове на красивые длинные пальцы рук с ухоженными ногтями. Сама не веря в то, что боится посмотреть ему прямо в глаза, она старательно изучала глазами то красивые узорчатые салфетки под тарелками, то падающие снежинки за окном…
Размечтавшись, она вздрогнула, когда Олег произнес зычным голосом:
– А теперь внимание – «вишенка на торте»: соседи на опознании вообще ничего не смогли толком сказать – все-таки лицо убитой было сильно изуродовано, Но вот зато одноклассники единодушно не признали в убитой Нечаеву Ирину Валерьевну, 1974 года рождения. Оказывается, у нее на правой руке было весьма заметное родимое пятно, которого не обнаружили на трупе. И теперь Нечаева объявлена в федеральный розыск, хотя, судя по всему, будет считаться без вести пропавшей.
Заметив, какое впечатление произвели его слова на Быстрову, Олег выдержал театральную паузу и продолжил:
– Так что, дорогая моя «Мисс Марпл», уйми-ка свое рвение пока что, хотя бы до выяснения обстоятельств… Ситуация неоднозначная… Убить – убили, но кого убили – пока не ясно… вот, в чем, как говорится вопрос… Следаки, разумеется, будут пробивать по отпечаткам пальцев труп. Но пройдет какое-то время, прежде чем выяснится – есть ли «пальчики» в базе или убитой оказалась неизвестная доселе полиции личность.
Глаза Яны округлились от изумления:
– Так это, может быть, ошибка какая-то? А как неизвестная женщина оказалась в этой квартире? Да еще с эскортником? Ты точно уверен?
– Эх, Быстрова, Быстрова, – Соловьев прищурился, – разыгрываешь из себя сыщика, а не знаешь даже своих соседей.
– Да это ж не деревня, – огрызнулась Яна, – чтобы все всех знали, ведь люли шмыгают туда-сюда, никто не здоровается друг с другом. Народ другой стал, в квартирах одни арендаторы, – Яна впала в глубокую задумчивость и не сразу расслышала следующую фразу Соловьева:
– Пока не выяснили, где Ирина Нечаева – жива или нет, пока не выяснили, кого убили в квартире Нечаевой, Быстрова, я запрещаю тебе заниматься этим делом – ни в частном порядке, ни в факультативном, ни в каком, – чуть было не вскрикнул он, но вовремя понизил голос, увидев, как скучающие у барной стойки официанты, с интересом воззрились на них.
Слегка смутившись такой экспрессивности Соловьева, всегда столь спокойного и рассудительного, Яна тяжело вздохнула и пробубнила:
– А мне вот кажется, что эскортник тут не при чем… Понимаешь, ну что он – сначала убил, причем зверски, по-садистски прямо, потом вызвал полицию и ожидал ее появления, потягивая вискарик. Так что ли?!
Следователь хмыкнул. Потом вдруг взяв за руку Быстрову, тихо произнес:
– Яна, я очень прошу тебя, не вмешивайся ты в это дерьмовое дело, я волнуюсь, как бы ты не пострадала. Ведь не известно, что на самом деле произошло. Я специально тебя сюда позвал, чтобы все тебе, как следует, разъяснить. Дело сложное…
– Ты тоже считаешь, что «мальчик по вызову» не виноват? – Яна не рискнула выдергивать свою руку из огромной лапы Батона. И хотя ей было приятно, что Олег так печется о ней, она, словно спаниель, еле сдерживалась, чтобы тут же не побежать расследовать убийство непонятно кого.
Олег первым опомнился и убрал руку. Оба смущенно замолчали на пару секунд. Яна первая нарушила молчание.
– Понимаешь, Олег, – сказала она проникновенным тоном, – я, конечно, в пекло не полезу, но и забыть это не смогу. Ты уж прости… Мне очень приятно, что так заботишься обо мне, но…
– Но ты опять решила все испортить, – буркнул Соловьев. – Тогда давай так, – он встал из-за стола и потянулся за курткой, – я понимаю, что не лезть в это дело ты не можешь, потому что не можешь… Но давай ты будешь каждый, слышишь меня, Яна, каждый свой шаг предварительно согласовывать со мной. Иначе я…
– Иначе ты посадишь меня в кпз, – звонко рассмеялась Быстрова.
– Это уж, как минимум, – улыбнулся в ответ Соловьев, – правда, Янка, давай без подвигов и эксцессов. Я, конечно, на всякий случай предупрежу старшего группы о твоем несносном характере, чтобы они тебя не арестовали, но и ты должна уважать меня и мою просьбу, – сердито сдвинул брови «важняк».
– Обещаю, обещаю, – встала и Яна.
Олег помог ей надеть пальто.
Они вышли на улицу. Шел пушистый крупный снег. Снежинки, кружась, оседали на ресницы и смешно таяли на носу.
– Ну, давай, подруга, – Соловьев улыбнулся и вдруг порывисто прижал к себе одеревеневшую от неожиданности Яну. – Веди себя прилично, ты мне, как ни странно, очень дорога.
Не дав опомниться Быстровой, он пошел прочь. Пискнула сигнализация огромного черного джипа.
Соловьев быстро сел в машину и через минуту Яна осталась стоять на улице одна, так и не пришедшая в себя после эскапады Батона, давнего верного друга ее мужа, спасавшего ее и Маргошу так часто из разных передряг, связанных с их неистребимым желанием раскрывать преступления.
– Неужели же я ему действительно очень дорога? – Яна стояла на улице и глупо улыбалась. Снежинки мило щекотали ее по носу и щекам.
Наконец, опомнившись, Быстрова резво зашагала к дому, находящемуся метрах в двухстах от кафе, где она только что встречалась с «Батоном».