Я купила билет на самолёт и с пятимесячной дочерью полетела во Владивосток. Хотела приехать к мужу перед майскими праздниками и не угадала: до военного городка нужно было ещё добираться двести километров. В предпраздничный день все билеты на автобус были раскуплены, и свободного такси тоже не оказалось. Частного извоза в то время ещё не было. Пришлось добираться на поезде.
С ребёнком, чемоданами и детской ванночкой, набитой вещами, мы погрузились в переполненный вагон. Молоко у меня пропало из-за длительного перелёта. Голодная дочка плакала навзрыд. Сердобольная пассажирка отдала мне купленную в магазине бутылку молока, и тогда сытый ребёнок заснул.
Военный городок, расположившийся на вершине сопки, оказался совсем маленьким: четыре двухэтажных дома предвоенной постройки, дощатый барак и кочегарка. За забором – воинская часть, а в трёх километрах внизу – приграничный посёлок. Он так и назывался – Пограничный. До китайской границы – всего 15 километров. Посёлок с 30 тысячами жителей, большая часть из которых военные, располагался в ложбине между сопками. Всем было понятно, что если пойдут – то с этой стороны. Самое удобное место. Тогда с Китаем не было особо дружественных отношений.
В нашей части противовоздушной обороны истошно вопила сирена, когда самолёты подлетали к границе. Офицеры из группы усиления бросали домашние дела и бежали в часть к своим товарищам, нёсшим круглосуточное дежурство. И так порой несколько раз за день.
Муж после приезда познакомил с соседями и убежал на службу. Подозреваю, что Валера сделал это специально, чтобы переждать, пока улягутся мои первые впечатления. А впечатляться было чему.
Квартиру, которую выделили молодому лейтенанту, и квартирой-то назвать было нельзя. Самая маленькая в гарнизоне: комната – девять метров. Общая с соседями кухня, по размерам немного больше комнаты. Газ привозной в баллонах. Водопровода нет. Туалет на улице.
Я всю жизнь прожила в большом городе и такого даже представить себе не могла. Нет, я не расстроилась – я была в шоке.
Ни о какой замене через три года, как, например, на Камчатке, не было и речи. В Приморье приезжали после училищ и уезжали на родину через 20–25 лет, после окончания службы. Взять и уволиться из армии в то время было практически невозможно, да и Валера не пошёл бы на этот шаг.
Я вышла замуж за офицера и готова была разделить его выбор, но к оторванности от привычных условий оказалась не готова от слова совсем и прятала от мужа заплаканное лицо. Разве я предполагала оказаться в посёлке, затерянном среди сопок, за 9 тысяч километров от родных и близких?
Мне до сих пор нелегко вспоминать те дни. Я вижу перед собой четыре серо-жёлтых дома, растрескавшуюся от жары дорогу и столб пыли, поднятый на ней давно проехавшей машиной. Эта пыль застревает у меня в горле и скрипит на зубах.
У Валеры круглосуточные дежурства – принести в вёдрах воду и вынести помойку некому. Не знаю, как у других, а у меня дома тогда царил бедлам. Вода на кухне постоянно плескалась из ковшика на пол. Подмыть ребёнка и постирать – целая проблема. До морозов я полоскала пелёнки на улице под колонкой. О подгузниках никто тогда ещё и не слышал. Одно новшество у меня было: две пластиковые импортные бутылочки с соской. Остальные бутылочки были советскими, стеклянными и часто трескались.
В отличие от меня, многие женщины, жившие в городке, мечтали выйти замуж за военных. Некоторые до этого жили в деревне и с детства привыкли к водопроводу на улице. На кухнях у них всегда была стерильная чистота: ни пылинки, ни капельки на полу и ничего лишнего, всё убрано. И никаких проблем. Как достичь такой чистоты, оставалось для меня загадкой, да я особо к этому и не стремилась.
Жена одного майора, женщина в возрасте, узнав, что я из Ленинграда, поделилась впечатлением. Она несколько месяцев жила в общежитии, пока муж учился на курсах. Ленинград ей не понравился: там негде было сушить бельё. Я не нашлась что ей ответить.
Конечно негде! То ли дело сушить бельё на вершине сопки. Верёвок для этого за домами сколько хочешь растянуто. Утренним морозцем бельё схватится, затвердеет, потом на солнышке отбелится, а к вечеру разгулявшийся ветер подхватит его, сорвёт с верёвки и унесёт куда подальше. А ты потом ищи по всей сопке простыни, чтобы снова постирать. Романтика.
Стирка белья занимала целый день. Сейчас никто и не помнит, что стиральная машина представляла собой открытый бак, в котором крутилась вода вместе с бельём, а сверху – несложный механизм для ручного отжима. Натаскать воды в машину, нагреть кипятильником – и вот тогда уже стирать.
Раз в неделю в небольшой магазинчик на территории части привозили продукты из военторга: сметану, колбасу, сосиски. На семью можно было купить литр сметаны и один килограмм колбасы, а очередь за этими деликатесами занимали с самого утра.
Если отключали свет, иногда на целый день, то в части начинал работать дизель, но его мощности не хватало на жилые дома. Через некоторое время в колонке заканчивалась вода, накачиваемая электронасосом, а потом холодели и батареи отопления.
Дочь, как и все другие дети, часто болела. Врача из детской поликлиники не всегда можно было вызвать на дом. Машина неотложной помощи часто ломалась, и приходилось везти больного ребёнка к врачу в посёлок. А на чём? На автобус надежды мало, в части уазик не допросишься – там свои боевые задачи. Выкручивайся как хочешь.
После того как в соседнем доме, захлебнувшись от кашля, умер одиннадцатимесячный ребёнок, я решила на зиму вернуться домой к родителям. Надо сказать, что Валера не настаивал, чтобы я всегда жила рядом с ним, понимая, как мне трудно. Но что это за семья, когда жена – в Ленинграде, а муж – на Дальнем Востоке?
Сейчас я хотела бы переписать ту давнюю историю. Не раз я возвращалась в те дни, когда оказалось с пятимесячным ребёнком в далёком приграничном посёлке.
Прошлое нельзя изменить, но можно изменить отношение к нему, и тогда удивительным образом меняется настоящее. Не так важна ситуация, как наши мысли о ней. Нет смысла бежать от трудностей, но совсем необязательно рыдать и обижаться на судьбу. От этого только хуже. Радость не зависит от географического положения и условий проживания. Чтобы быть счастливым, не обязательно жить в Санкт-Петербурге и Москве.
Моя дочь, которая жила в одной со мной маленькой комнате, с теплотой вспоминает детство. В одних и тех же условиях я плакала, а моя дочь радовалась. Радовалась солнцу – в Приморье больше трёхсот солнечных дней в году, радовалась чистой воде из артезианской скважины, которую можно было пить безо всяких фильтров, радовалась подругам и свободе.
Судьба так распорядилась, что я училась быть женой и матерью не в самых лучших, почти суровых условиях, и выдержала этот урок. Всё рано или поздно заканчивается.