«Весьма знаменательное событие…» Нет, потрясения, пережитого Арамом, эти слова описать полностью никак не могли. Поляну он покидал с кружащейся головой, кожа под воротом рубашки словно бы раскалилась докрасна.
«Да, я чувствую, как она прочна. А ты, Арамар? Твои чувства ко мне так же прочны, как и мои к тебе?»
Отчего эти слова вызывают такой… зуд? Зуд по всему телу! Казалось, Арам вот-вот запоет, либо его стошнит, либо и то и другое разом. Его чувства к Дрелле, когда-то – всего лишь назойливый голосок на задворках сознания, набрали силу, превратились в оглушительный хор голосов. Неужто она минуту назад призналась, что он ей нравится? Нет, чепуха. Дрелле нравятся все до единого. Все это – просто свойственное ей дружелюбие, можно не сомневаться… Вот только Арам никак не мог забыть ни ее локтя в сгибе его руки, ни обращенной к нему улыбки – такой ослепительной, будто от зубов ее отражается блеск всего счастья, всего довольства на свете.
– Что с тобой?
Макаса.
Арам замер, как вкопанный. Пути их пересеклись, когда сестра выходила из таверны, а он бегом мчался к дверям. Весь прочий шум Дозорного холма доносился словно бы откуда-то издали, как будто Арам остался наедине с собственными мыслями, а теперь еще и с Макасой. Ее темные брови поднялись к самым корням волос.
– Братишка, ты отчего такой взмокший? Может, жар у тебя?
Арам замотал головой, понемногу приходя в себя:
– Н-нет, со мной все в порядке. А ты куда так спешишь?
– Тебя искала. Нам нужен план. Причем план стоящий, простое «сидеть и ждать у моря погоды» не подойдет. Но если ты себя плохо чувствуешь, вначале передохни. – Подойдя к Араму, Макаса пощупала его лоб.
– Прекрати, – буркнул он, отпихнув ее руку. – Я просто… волнуюсь.
Макаса, фыркнув, скрестила руки на груди. Раны ее, благодаря заботам Часовых, почти затянулись, и двигалась она куда свободнее. Хотел было Арам проскользнуть мимо, чтоб скрыться в таверне да голову ополоснуть, но Макаса поймала его за локоть и развернула к себе. Никогда еще названая сестра не выглядела такой заботливой… и при том так угрожающе.
– Постой. Что случилось? У тебя же лицо сплошь красное. Выкладывай все как есть.
– Из ритуалов ничего не выходит, – ответил он, надеясь отвлечь ее, однако Макаса недоверчиво сощурила глаз, а это значило, что рассказ необходимо дополнить. – Препятствует что-то… одним словом… Да не знаю я, в чем там дело! Я что, на друида похож?
– На цыпленка жареного ты похож. Так покраснел, что щеки вот-вот лопнут.
– Неважно! – Арам едва не сорвался на крик. – Главное, нам вправду нужен план. Я просто не знаю, что делать дальше. Уз нам с Дреллой не разорвать, но мастер Тал’дара хочет, чтоб я никуда не уходил. Изучить нас хочет, или еще что-то такое. Для Круга.
Макаса подняла глаза к небу.
– Ну уж нет, вот этому не бывать. Если возне вокруг уз конец, нам пора двигать дальше. Уловки с «Раком» надолго не хватит, а Малус от злобы на слюну изойдет, как только поймет, что мы его провели. Все силы бросит на поиски, а когда своего добьется… – оборвав фразу, Макаса чиркнула ребром ладони поперек горла, точно кинжалом.
– Он уже знает.
Карие глаза Макасы округлились не хуже совиных, челюсть слегка отвисла.
– Что?
– Малус… Они догнали «Рака». Помнишь тот голос в голове? Он мне все это показал. Вся команда, все до единого… их больше нет. Из-за нас, Макаса. Из-за меня. С этим долгом мне до смерти не расплатиться: они жизни отдали, чтоб выиграть для нас время. У тебя теперь тоже бывают видения – так жди таких же ужасов, жди известий о том, как подводишь отца, и саму себя, и весь мир. Жди того же позора. Уж я-то знаю: со мной Свет заговорил куда раньше, чем с тобой.
Макаса побледнела, но на его вспышку не ответила ни словом. Немедля развернувшись, она направилась назад, к таверне.
Арам поспешил следом, едва поспевая за длинноногой сестрой.
– Куда ты?
– Собирать вещи. Понимаешь, если Малус уже раскусил нашу хитрость, надо спешить.
Вздохнув, Макаса ускорила шаг и снова обогнала его.
– Я понимаю, Макаса. Что я, по-твоему, совсем бестолковый?
Арам сокрушенно поник головой. Смятение быстро сменилось стыдом, а Дрелла и ее чувства к нему отступили куда-то далеко-далеко. Теперь к охватившему его жару прибавились скверные, нездоровые ощущения, будто он в самом деле захворал. Сколько людей отдали жизни ради него, а он сидел здесь, довольный, да мхом обрастал, пока Дрелла с Галеной были заняты делом! Да, не получилось у них, ну и что? Они хотя бы попробовали, а что сделал он?
– Вот и ты, Арамар. Я как раз ищу тебя.
«Ийнет… Только не сейчас!»
Поборов раздражение, он изобразил на губах блеклую улыбку и повернулся к одноглазому ночному эльфу. Тот выглядел на удивление взволнованным. При виде его улыбки Арам немного успокоился, и тут заметил в руке эльфа письмо. Неужели?..
– Сегодня вечером вернулась назад сова, посланная мной в лагерь экспедиции Северной Стражи, – сказал Ийнет, протянув пергамент Араму. Письмо оказалось нераспечатанным и, что еще более воодушевляло, адресованным ему. – Этот аванпост – к нам ближайший, но если и остальные ответят, я сразу же дам тебе знать.
– Спасибо, – выдохнул Арам, принимая письмо.
– Возможно, там ничего интересного и нет, – предостерег его Ийнет, – но я всем сердцем надеюсь, что весть будет доброй.
Слегка поклонившись Араму, Часовой развернулся и скрылся за деревьями, обступавшими аванпост. Оставшийся в одиночестве, Арам огляделся и поспешил в таверну, наверх, в комнату, которую делил с Макасой. Голос Макасы, кричавшей на Мурчаля с Клоком, веля им собирать вещи, доносился даже туда. Ну что ж, по крайней мере, какое-то время его никто не потревожит – главное, не забыть спрятать улики, когда суматоха уляжется.
С бешено бьющимся сердцем Арам вскрыл письмо, как можно скорее заскользил взглядом по строчкам, и чем дальше читал, тем больше и больше становился комок в его горле.
Мастеру Арамару Торну.
Расспросам твоим, юный сэр, я очень рад, и с равным удовольствием спешу сообщить, что дядюшка твой, Сильверлейн Торн, мне прекрасно знаком. Зовут меня Моррис Уилер, я – офицер пехоты Альянса, а служу в лагере экспедиции Северной Стражи. Одно время мы с Сильверлейном вместе несли службу в Штормграде, а после были отправлены в Западный край. Сильверлейн – человек великих достоинств, честный и верный. Со времени последней встречи мы с ним не теряем связи, и в настоящее время он находится недалеко отсюда: последнее его письмо было отправлено из Ясеневого леса. Гонца к последнему известному мне месту его пребывания я уже отправил, а тебя очень прошу встретиться со мной здесь, в лагере: для меня будет немалой честью представить вас друг другу.
Твой во дружбе,
Морис Уилер
Сжимая пергамент в дрожащих руках, Арам глядел и глядел на письмо. Выходит, дядюшка жив и находится всего в нескольких днях пути отсюда? Казалось, это слишком уж хорошо, чтоб быть правдой, и на миг он усомнился в достоверности новостей. Если верить Ийнету, земли вокруг лагеря экспедиции кишат отрядами Орды, а Ясеневый лес недавно был атакован вражескими силами из Степей, и дядя легко мог погибнуть, не успев отправиться на юг. Однако известия заронили в сердце Арама искру надежды, разогнавшую темные тучи чувства вины, сгустившиеся над головой, почти без остатка.
Увы, облегчение оказалось недолгим. Закрыв глаза, Арам свернул письмо и крепко прижал к груди. Доносившиеся из соседней комнаты крики Макасы заставили с ужасом вспомнить о том, что путники задержались здесь слишком долго и, как выяснилось, зря. Цели своей они с Дреллой достичь не смогли, а тем временем Малус и его прихвостни истребили огнем и железом команду целого корабля. Арам понимал: виноват в этом он. Все их страдания – из-за него. Спрятав письмо, он выложил перед собой компас и рукоять Алмазного Клинка, накрыл заветные вещи ладонями и тут же всем сердцем почувствовал, что должен сделать.
Больше из-за него не нужно страдать ни единой живой душе. Все былые сомнения утвердились в голове – крепче некуда. Возможно, они верны: возможно, Арам уже потерпел поражение. Если Свет теперь говорит и с Макасой, это может свидетельствовать о том, что он больше не какой-нибудь там исключительный, не какой-то избранник высших сил. Наверное, у Макасы, сильной и храброй, дела пойдут куда лучше… однако он тоже кое-какую роль сыграть может.
Им нужно было побольше узнать о клинке и о задаче отца. Но Грейдон Торн погиб, а сколько бы Арам ни доверял товарищам, сколько бы ни восхищался ими, они – всего-навсего такие же дети, как и он сам. А вот дядюшка Сильверлейн наверняка знает, что делать. Да, как ни больно будет остаться одному, наедине со всеми сомнениями, но, по крайней мере, это поступок. А если у него ничего не получится? Что ж, тогда погибнет только он сам, а не один из тех, кто вызвался идти с ним.
У Судьбы на тебя другие планы, – сказал голос во сне. — Тебе нет надобности бояться.
Этот голос еще ни разу его не подвел. А если так, Арам пойдет вперед и постарается не бояться.
Спрятав компас и рукоять меча, он твердо решил отныне и впредь выбирать верный путь не по компасу – по велению собственного сердца.
Почуяв неладное – неладное до жути, до ужаса, с какой стороны ни взгляни, – Тариндрелла вскинула голову, встряхнулась, разогнала сон. Из волос ее, закружившись, выпали несколько травинок и листьев. Боль… Она чуяла боль. Боль и страх.
Но откуда все это могло взяться? В ее душе царил покой и мир, а еще она точно знала, что делать дальше. Пусть мастер Тал’дара с Галеной изучат ее и Арама, узнают побольше о связавших их узах, а как только удовлетворятся, она с остальными сможет дальше помогать Араму в поисках. Однако сейчас Арам был в смятении. «Смятение»… еще одно новое слово, усвоенное от Галены. Дрелле оно казалось странным, но очень подходило к чувствам, бурлившим в Арамовой голове. Ни разу еще их связь не посылала Дрелле подобных предупреждений. Казалось, в голове бьет разом целая дюжина колоколов, и если так будет продолжаться, ей никогда больше не уснуть. Поляна была тиха и покойна. Ночь наступила не первый час тому назад, и тишину нарушал лишь негромкий храп, доносившийся из таверны. Темный уют теплой ночи укрыл собой все, окутал холм колыбельными песнями сверчков, лягушек и блуждающих огоньков, неспешно вившихся меж деревьев.
Галена устроилась на ночлег невдалеке оттуда, где полюбила спать Дрелла – под деревьями, под лунами, на груде лапника и листьев рядом с лунным колодцем. Спала тауренка крепко, несомненно, утомленная столькими неудачными ритуалами. Мастер Тал’дара ушел на ночь в таверну, по краю вырубки неспешно расхаживали немногочисленные караульные. Осторожно поднявшись на ноги, Дрелла заморгала на звезды. Ночь выдалась безоблачной, и в свете звезд да луны она прекрасно видела все вокруг.
Явственно чувствуя, откуда исходят боль и страх, Дрелла поняла: нужно идти за ними. Галена, проснувшись, разволновалась бы, и потому Дрелла постаралась отойти от нее как можно тише. Вот только что делать с караульными? Увидев кого-либо бегущим за пределы аванпоста, они немедля поднимут тревогу. Однако Арам покинул границы Дозорного холма. Как ему удалось уйти незамеченным?
Нет, это никуда не годится. Дрелла должна последовать за Арамом, но ведь Галена, обнаружив ее пропажу, здорово разозлится! Друиды хотят изучить их связь поподробнее, и убегать, не объяснившись и не предупредив, просто невежливо. Как Арамар мог уйти, бросив друзей? Как мог уйти, бросив ее?
Решение отыскалось, стоило ей, бесшумно миновав открытое место, достигнуть тропы, ведущей на север и охранявшейся не так бдительно. И Орда, и драконы чаще всего появлялись с юга, а потому за северным направлением наблюдали не так пристально. Должно быть, этим путем Арам и ускользнул. Дрелла отыщет его, уговорит вернуться в Дозорный холм, и все будет в порядке. Галена не разволнуется, мастер Тал’дара не обидится, а их крохотное братство сохранит прежнюю сплоченность.
«Проще простого», – решила Дрелла, но тут же замерла: сучок, подвернувшийся под копытце, разломился напополам. Треск его казался просто-таки оглушительным, и Дрелла нервно заозиралась вокруг, ожидая, что из-за деревьев вот-вот выскочат караульные.
Шаги! Мягкие. Осторожные. Кто-то крался за ней.
Издав негромкий вызывающий писк, Дрелла со всех ног бросилась под арку, служившую началом северной тропы, тут же свернула в лес и двинулась в густые заросли. Шаги не умолкли, но словно бы отдалились, и потому она двинулась дальше, следом за болью, пульсировавшей на горизонте, точно разбитое сердце.
Арамара терзали невероятные душевные муки. Оставалось только надеяться, что все это ненадолго, что, увидев ее, увидев доброго друга, он успокоится. «За этим-то судьба и связала нас, – подумалось ей. – Ведь делать все на свете только сам не может никто. Верный друг нужен каждому».
Шаги снова приблизились, и Дрелла с трудом сдержала возглас, едва не сорвавшийся с языка. Ну, почему было не объяснить попросту, что происходит?! Однако прежде чем рассветет и все начнут беспокоиться, она все уладит, непременно уладит. Зачем хоть кому-нибудь озабоченно хмурить бровь, если она сама приведет Арамара обратно? Они ведь связаны судьбой, и он ни за что не удрал бы от нее просто так, без причины. Дело наверняка в каком-то недоразумении, и это недоразумение Дрелла вот-вот исправит.
Однако ее преследователь не сдавался. Стражи Дозорного холма были остроглазы, прекрасно обучены, и Дрелла начала убыстрять шаг в попытке оторваться от погони. Мчалась она все быстрей и быстрей, но наводящие жуть шаги за спиной не отставали. Вдруг сзади донесся негромкий рык, и прозвучал он вовсе не дружелюбно.
«Ой, мамочки!»
Забыв о бесшумной поступи, Дрелла бросилась сквозь лес напролом, к узкой тропке, вьющейся сквозь лабиринт каких-то развалин. Листва и кусты трещали позади, навстречу веяло ночной прохладой, а Дрелла бежала, бежала вперед. Позади снова, на этот раз куда громче, зарычали, грозно рявкнули, и Дрелла, взвизгнув от страха, наконец-то развернулась назад – взглянуть, кто выгнал ее на тропу.
– Берегись!
Но было поздно. Развернувшись именно в самый неподходящий момент, Дрелла с ходу, слепо врезалась в кого-то живого. Столкнувшись, оба изумленно вскрикнули и рухнули наземь, причем изрядно ушиблись. Поди тут пойми, от кого прежде обороняться – от этого, придавленного ее телом, или от твари, норовящей за копытца зубами цапнуть! Быстро подняв голову, она ахнула: перед самым носом мелькнул острый клинок.
Арамар…
Перемазанный грязью пополам с крошевом высохших листьев (несомненно, после обоюдного падения), он успел вскочить и направить острие абордажной сабли на…
На совсем юного сумеречного бегуна. Вовсе не кровожадного зверя – просто крохотного, но быстроногого любителя поиграть в догонялки. Глядя вслед кошке, что, оказавшись нос к носу с двумя решительно настроенными живыми созданиями, немедля растеряла весь свой пыл, издала изумленное «мр-р-ряу», подобралась и шмыгнула в заросли, Дрелла захихикала.
– А ты что здесь делаешь?
Опустившись на колени, Арам помог ей подняться. Дрелла вынула из волос мальчика застрявшую веточку и отбросила в сторону. Она была неимоверно рада его видеть, а еще от души радовалась тому, что выбралась на дорогу целой и невредимой.
– Тебя ищу, что же еще! Привет!
– Чш-ш-ш! – прошипел Арам. – Тише ты! Весь аванпост хочешь перебудить?
– Конечно! И всем рассказать, что нашла тебя, и теперь ты вернешься назад, – прощебетала она, взяв его за руку.
– Нет, Дрелла, не бывать этому. Я ухожу.
Осторожно высвободив руку из ее пальцев, он спрятал абордажную саблю в ножны, поправил заплечный мешок и повернулся лицом к северу. К дороге в неведомое.
– А мы тебе что ж, разонравились? – спросила Дрелла, сделав шаг следом.
– Дело не в… Конечно же, не разонравились, – понизив голос, отвечал он. – Вы… вы все замечательные. Особенно ты. Но есть тут одно дело, которое я должен сделать сам. Я раз за разом все порчу, раз за разом впутываю в свои хлопоты и вас, и не только вас, а так не годится. Вот почему я должен уйти. Кстати, как ты меня разыскала?
Подойдя поближе, Дрелла внимательно вгляделась в его лицо, озаренное светом луны. Нет, ни следа улыбки, как ни гляди… и брови изогнуты книзу, в сторону глаз…
– Наша связь. Я почувствовала, что ты уходишь. И не хочу, чтобы ты уходил.
– Я должен, – горячо возразил Арам.
– Тогда я пойду с тобой!
– Нет, Дрелла. Не хочу я, чтоб ты попала в беду. Лестно, конечно, что ты со мной пойти хочешь, но слишком уж это опасно. Помнишь о том корабле под названием «Рак»? Который должен был помочь нам Малуса провести?
Дрелла кивнула.
– Так вот, обман сработал, но ненадолго. Малус нас раскусил, «Рака» выследил и всех на борту истребил. Всех до одного. А кровь их… кровь их теперь на моих руках.
Озабоченно сдвинув брови, Дрелла мигом схватила его за руки.
– Да, руки у тебя грязные, но никакой крови я не вижу.
– Это просто так говорится, – устало пояснил Арам. – То есть, они погибли из-за меня. И я не хочу, чтобы таким же образом пострадал еще кто-нибудь, понимаешь? От беды вас хочу уберечь. Всех вас.
С этим он, залитый светом звезд, двинулся дальше. Такого твердого, решительного шага Дрелла не замечала за ним давно. Плечи расправлены, спина пряма, точно здоровое, полное сил дерево, голова гордо поднята… Очевидно, он не шутил. Нижняя губа Дреллы задрожала. Явственно, точно в собственном сердце, чувствуя его боль, она поспешила вслед за Арамом.
– Мы бережем друг друга от бед, – сказала она. – Между нами связь, Арам, особая связь! Ты знал меня еще до того, как я стала мной. Что бы тебе ни нужно было сделать, мы можем сделать все это вместе.
Арам коротко взглянул на нее, и губы его дрогнули, сложившись в едва заметную улыбку.
– Ты серьезно? – спросил он. – Это же… это же очень непросто. Еще не поздно повернуть назад. Ведь Галене наверняка будет тебя не хватать?
– Меня всем будет не хватать, – заверила его Дрелла. – Я очень, очень… нехватабельная. Да, может, Галена мне и подруга, и причинять ей боль нехорошо, но мы с тобой связаны особыми узами. Другими, единственными в своем роде. Неповторимыми.
Арам с негромким смехом повел ее дальше, мимо спящих оленей и баранов, мимо покоящихся на земле камней давно позабытых руин.
– Неповторимыми? Громкое слово для создания твоих лет!
– Это Галена меня ему научила, и еще множеству других слов, – объяснила Дрелла. – Для своих лет я вообще знаю слишком много всякого разного. Но ведь я теперь старше, разве не видишь? Лето пришло.
Арам, в свою очередь, внимательно пригляделся к ней.
– Да, ты вправду выглядишь… по-другому. Кое-какие листья становятся ярче, зеленее, а кое-какие уже желтеют. И с каждым новым временем года ты будешь вот так вот меняться?
Чувствуя, как боль в его сердце идет на убыль, Дрелла безмятежно кивнула. Оба, дружески перешептываясь, двинулись дальше, углубились в развалины. Подняв руку, Дрелла провела ладонью вдоль посеревшей древней колонны.
– Я буду меняться с каждым новым временем года, – подтвердила она. – И с каждым новым временем года буду знать много больше. Вот эти камни… Я слышу рассказы об их прошлом. Отзвуки отзвуков, крики тех, кто погиб так давно, что ни один из живущих на свете не помнит их гибели. Грустно это, Арам, но теперь я буду их помнить. А можно, я тебе все о них расскажу? А ты их нарисуешь! Тогда и выйдет, будто о них вовсе не позабыли.
– Конечно, – кивнув, согласился Арам. Глаза его ярко заблестели в свете луны. – Рассказывай все, что знаешь.