За завтраком, который я решил провести вместе с Аркадией, она, аккуратненько поклевывая пшенную, рассыпчатую, как золотой песок, кашку, рассказала, как Воеводин ее разбудил, а потом они принялись вместе слушать канонаду над их головами. Судя по всему, она не очень испугалась, хотя, возможно, только теперь, при свете дня выглядела такой довольной и веселой.
Я довольно подробно описал, что и как происходило ночью у меня.
Мы сидели в той самой комнате, где познакомились. Только камин не горел, и на столе было столько посуды, что хватило бы еще на десяток не очень требовательных гостей. Она поглядывала на меня чуть покрасневшими глазами, таким же большими, как у Веточки.
– Сегодня вы не торопитесь на свои следственные мероприятия?
Я отломил огромный кусок ветчины, поджаренной с яйцом, и макнул его в сладкий кетчуп, совсем не такой, как я люблю. Вот что хорошо было в перестройке, или как ее там теперь следовало называть – у нас появился кетчуп, и даже разных сортов. Особенно он с рисом был хорош, если, конечно, хорош был рис.
– Менты уехали в половине четвертого, я не выспался, – пояснил я, не торопясь прожевать этот замечательный кусок.
Она посмотрела на меня с улыбкой.
Я готов был поклясться, что она получает удовольствие от лицезрения меня за этим столом. Может, ей опротивели все эти одинокие завтраки, и она от души радовалась, когда видела меня даже в таком виде, какой я представлял собой после неспокойного сна и разочарования, постигшего меня ночью. Я имею в виду то, что я их все-таки упустил.
– Но вы будете продолжать?..
Она не договорила, хотя держала на уме какое-то окончание своего вопроса. А так получилось что-то уж очень неопределенное.
– Конечно. Это моя работа.
– Вы делаете ее всегда так увлеченно, как это получилось сегодня ночью?
– Что вы имеете в виду?
– Я хотела сказать, вы всегда летите вперед, сломя голову, не задумываясь, не разбирая дороги, не оглядываясь по сторонам?
Я вздохнул.
– Летел я как раз недостаточно стремительно, иначе они от меня не ушли бы.