Александров А. А. Бауманка ищет своего абитуриента
Московский государственный технический университет имени Н. Э. Баумана – флагман высшего инженерного образования в России, девизом которого являются слова: «Мужество, воля, труд и упорство!».
Почти за 200 лет своего существования вуз подготовил 200 тыс. специалистов, в значительной степени определивших инженерное лицо страны. Среди выпускников – известные государственные деятели высокого ранга, выдающиеся генеральные и главные конструкторы, известные ученые, руководители крупных организаций и фирм, наши славные космонавты. Диплом об окончании Бауманки – это залог качественно подготовленного специалиста. А все потому, что вуз не жалеет сил и времени на поиски именно своего абитуриента, у которого лежит душа к сложнейшим техническим наукам. О том, какими методами ведутся поиски, и какими достижениями сегодня гордится Бауманка, рассказывает ректор университета, доктор технических наук Анатолий Александров.
– Анатолий Александрович, за несколько лет Вашего ректорства сделано немало. Что Вы считаете наиболее существенным?
– Время, в котором мы сегодня живем, сложное для высшего образования, потому что идет непростой процесс реформирования высшей школы. Серьезная нагрузка ложится на плечи вузовских коллективов. Мы перешли на стандарты третьего поколения и трехступенчатую систему образования – бакалавриат, магистратура и аспирантура, работаем в соответствии с новым законом «Об образовании». Любая организация и перестройка дается непросто. Нам пришлось целиком менять подходы к учебному процессу, находить новые формы оценки знаний и аттестации студентов, внедрять непривычную и для студентов и для преподавателей модульно-рейтинговую систему. Есть проблемы, характерные не только для высшей школы, но и для всего государства в целом – стареющие коллективы, потерянное в 90-е годы целое поколение, не пришедшее на работу в вузы, низкая зарплата, совсем не достойная преподавателя.
Но, несмотря на трудности, мы прекрасно понимали, какие задачи перед нами стоят. Мы не можем остановиться и не ответить на вызовы времени, тем более, что мы и так сильно отстали за 1990-е годы.
Сейчас наш университет развивается очень динамично. Как ректор, я поставил для себя такую задачу. Очевидно, что поднять на высокий уровень сразу 120 кафедр силенок не хватит. Поэтому мы выделили для себя наиболее приоритетные и прорывные направления. В Бауманке их больше пяти. Это все, что связано с обороной, машиностроением, энергетикой, космосом, получением композиционных материалов и новых биосистем. Мы пошли по пути создания инжиниринговых междисциплинарных центров, где сконцентрированы и материальные ресурсы, и человеческий капитал. Безусловно, эти центры должны быть только мирового уровня, чтобы было не стыдно пригласить работать в них именитых ученых и ведущих мировых специалистов.
На данный момент уже функционируют 10 таких центров. Они все разного уровня. Центр сварки и контроля, который возглавляет академик Николай Алешин, помимо решения своих основных задач еще объединяет НАКС – Национальное агентство контроля сварки. Это всероссийское агентство, которое работает по аттестации производственных процессов и сварщиков.
В 2012 году тогда еще Президент РФ Дмитрий Медведев открывал у нас Центр фотоники и инфракрасной техники. Его возглавил наш бывший соотечественник Виктор Рыжий. Он всю жизнь проработал в американских и японских университетах. Виктор Иванович – знаковая фигура в области терагерцового диапазона длин волн, графена. Работа центра носит международный характер, поскольку в ней принимают участие английские ученые из Glyndwr University и De Montfort University, японские (сам Виктор Иванович является профессором японского университета Айзу), французские и американские. В этом центре много оборудования, которое в России существует в единственном экземпляре. Именитые ученые со своими молодыми коллективами занимаются исследованиями и прорывными разработками в оптике и смежных с ней областях.
В апреле 2013 года у нас открылся Центр плазменных исследований и технологий. Это совсем другая область инженерных знаний. 99 % всей видимой материи во Вселенной находится в состоянии плазмы. Исследование плазмы, применение плазменных технологий в промышленности – очень важная штука. Для университета создание инжинирингового центра по такому направлению играет огромную роль, как с точки зрения обучения студентов, так и с точки зрения сотрудничества с промышленностью и крупнейшими лабораториями мира.
Есть у нас центры нанотехнологий, новых материалов и композитов, биомедицинской техники и т. д. Такой путь себя оправдывает, потому что в этих центрах сконцентрированы огромные силы и материальные ресурсы. Сегодня руководители государства ставят перед нами задачу интернационализации образования. И мы решаем ее, приглашая к себе иностранных коллег, с которыми можем на равных вести исследования.
Удалось сохранить научные школы, и это я тоже считаю большим достижением коллектива. Они создавались нашими предшественниками, поэтому утрачивать их ни в коем случае нельзя. Хоть и трудно, но постепенно формируется молодая генерация нашего коллектива. В разы увеличились заработные платы. За последние годы принципиально изменился объем выполняемых Научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР).
Без научного поиска, реализации серьезных масштабных задач не рождаются научные коллективы и выдающиеся ученые, тем более, если эти ученые работают в инженерном деле. С ростом объема НИОКР зарплата их участников меняется принципиально. Это уже не 20 тыс. рублей, которые получали в среднем по вузам Москвы в прошлом году, а суммы от 100 тыс. рублей. Ученые, в том числе и молодые, начинают увереннее смотреть в завтрашний день, потому что средства для обеспечения жизни их семей и их самих есть.
Думаю, это и есть главные достижения университета за последние несколько лет.
– Все знают: для того чтобы учиться и работать в Бауманке, студенты и преподаватели должны соответствовать определенным требованиям. Какие требования Вы выдвигаете своим будущим студентам?
– Особых требований, из ряда вон выходящих, мы не предъявляем. Но даже наши простенькие требования весят много (смеется). Мы – технический университет, поэтому математика, физика, информатика – это те науки, которыми наши будущие студенты обязательно должны владеть. Школы сейчас не всегда в состоянии подготовить абитуриентов к ЕГЭ. Экзамен по физике сдает совсем небольшой процент школьников. Но от этих требований никуда не деться. Должен отметить, что за последние 2–3 года мы наблюдаем рост интереса к техническим наукам. У нас добротный набор студентов с хорошими баллами по ЕГЭ.
Как и любой университет, Бауманка ищет своего абитуриента, который заточен на инженерию и технику. Случайный человек может сюда попасть. Но учиться в нашем университете студенту будет легко только в том случае, если у него душа лежит к этим тяжелейшим наукам.
Таких ребят мы ищем разными методами. Помимо ЕГЭ, существует такой инструмент как олимпиады. Есть классические, как, например, «профессор Жуковский», а есть инженерный конкурс «Шаг в будущее», который существует уже более 20 лет. Это, можно сказать, наша «фишка». В течение года около 100 тыс. молодых людей принимают в нем участие. Причем это не только выпускники. Ребята начинают участвовать в конкурсе уже с 7 класса, ведут в течение 2–3 лет свой инженерный проект, приезжают к нам на конференцию, докладывают о своей работе. Довольно жесткое жюри рассматривает эти проекты, в пух и прах разбивает их, если они кажутся ему несерьезными. Ребята уезжают и дорабатывают их. Глядишь, за три года появляются серьезные наработки. Нередки случаи, когда школьники оформляют патенты на свои изобретения, что очень здорово. Вот это абсолютно наши люди. Правда, к сожалению, они не всегда отличники. Мы это видим и помогаем таким ребятам добрать знаний, чтобы они могли учиться в Бауманке. Это путь, благодаря которому мы получаем замечательных студентов.
– Какие проблемы высшего технического образования Вы считаете наиболее существенными?
– Наш главный принцип действия и одновременно наша самая главная проблема – взаимодействие с промышленностью. Инженерный университет не может учить своих студентов оторванно от практики. Объем информации растет гигантскими темпами, он за пять лет удваивается. И мы должны четко понимать, какие специалисты нужны промышленности сегодня.
90-е годы, о которых мы уже говорили, сильно подорвали промышленность. И это сказалось на нашем взаимодействии. Производственные практики стали хуже, трудно найти места. Финансовая составляющая тоже играет свою роль.
Вместе с подъемом промышленности будут уходить и сложности. Но надо понимать, что промышленность и образование не могут по отдельности вернуться к тем позициям, которые были – только вместе это возможно. Кто бы и что ни говорил, сегодня ощущается «острый голод» подготовленных специалистов. Кризис перепроизводства инженеров как-то не замечается, кризис как раз в другом – квалифицированных молодых инженеров очень не хватает. Например, средний возраст инженера в космической промышленности – 46 лет. Якобы, блестящий. Но его составляют либо молодые люди 22–23 лет, либо уже пожилые около 70 лет. Середины, которая всегда брала на себя ответственность и решала главные задачи, как раз не хватает. И вместе с промышленностью мы должны этот пробел восполнить.
Другая проблема – школы слабо готовят ребят. На первом курсе приходится перестраивать процесс обучения, подтягивать студентов до нашего уровня. А ведь в конечном итоге мы должны выпускать хорошего специалиста, опускать планку мы не можем. Поэтому университет взаимодействует со школами, помогает повысить уровень преподавания физики. У нас два подшефных лицея, в которых наши преподаватели читают свои курсы.
Улучшилось финансирование высшей школы. И хотя все идет на конкурсной основе, тем не менее, появилась возможность закупать хорошее оборудование. Если оно есть, можно проводить серьезные исследования. Это положительный момент.
Долгие годы не выделялись деньги на строительство и капитальный ремонт корпусов и общежитий. Университет нуждается в общежитиях, и эта проблема знакома не только нам. Многие московские вузы столкнулись с подобной проблемой. ЕГЭ позволил ребятам из любой точки нашей страны приехать в Москву, а места в общежитии им не подготовил. Это плохо, мало какой университет может самостоятельно с этой задачей справиться. Любое хорошее общежитие стоит порядка миллиарда рублей.
– А если говорить о материально-технической базе вузов? Мы ведь понимаем, что инженер – не библиотекарь, он должен работать на хорошем оборудовании, которое стоит огромных денег…
– В этом смысле Бауманка себя неплохо чувствует. Те центры, о которых я говорил, оснащены самым современным оборудованием. Многие кафедры имеют хорошее оснащение, но далеко не все. А готовить специалистов на старом оборудовании, на мой взгляд, абсурдно. Кто-то скажет, зачем вузу такое оборудование, поезжайте на предприятие и работайте там. Это, безусловно, справедливо, и мы это делаем. Более того, мы – единственный университет в России, который имеет отраслевые факультеты, они работают на таких ведущих российских предприятиях, как «Алмаз-Антей», РКК «Энергия» имени С. П. Королева, ОАО «НПК «КБМ» и т. д. У нас пять таких факультетов, где ребята учатся и параллельно работают на самом предприятии. Но, тем не менее, в студенческой аудитории обязательно должны быть элементы современной техники. Одно без другого не существует.
– Вы выступаете с разными интересными инициативами, например предложили военную службу желающим студентам нести в рассрочку. Расскажите подробнее что к чему. Поддержали ли Вашу инициативу?
– Да, инициативу поддержали и вузовское сообщество, и Минобороны России. Отчего возникла такая инициатива? Для инженерных университетов особенно важно, чтобы их выпускники шли работать именно в нашу промышленность. В последние годы военная подготовка в гражданских университетах сокращалась. Раньше мы из любого молодого человека, который имел желание и здоровье, могли на военной кафедре подготовить офицера запаса. Сейчас это максимум сто человек, что очень мало по сравнению с общим количество выпускников – в год около 2,5 тыс. инженеров.
Каждый должен отдать воинский долг. Но вот представьте, молодой человек работает с 3–4 курса. Он уже освоился в профессии, его принимают за «своего», и вдруг он исчезает на год. Конечно, никто его ждать не будет. Да и не всегда люди после армии возвращаются в профессию. Или другая знакомая всем ситуация. На момент окончания вуза многие создают семьи, в них рождаются дети, и в это время молодой человек вынужден отдавать свой гражданский долг. Это проблема.
Поэтому мы предложили службу в рассрочку, чтобы службу в армии включили в учебную программу. Ребята вместе с однокурсниками каждый год по три месяца будут жить в элитных воинских частях и лучших военно-учебных центрах. Тут мы решаем еще одну задачу. Студенты технических университетов могли бы стать серьезным подспорьем для таких родов войск, где необходимы технические знания и умение легко осваивать сложнейшую военную технику. Из них могут получиться подготовленные и обученные резервисты на случаи военных действий для космических и ракетных войск. Как говорится, хочешь мира – готовься к войне. А недостающие три месяца они получат в форме теоретических знаний на военной кафедре или на военном факультете.
Такое предложение, конечно, принесет нам много логистических трудностей. Придется перестроить учебный процесс. И мы готовы пойти на это, чтобы у ребят была возможность выбора. Но это исключительно добровольное дело, каждый сам для себя решает.
– Получается, это не «обязаловка»?
– Это не просто не «обязаловка». Чтобы попасть на такую форму обучения, молодым людям придется выдержать большой конкурс. Необходимо будет пройти профессиональный отбор по здоровью, психологической подготовленности, знаниям. Мы будем брать только хорошо и отлично успевающих студентов.
– Каких вузов это коснется?
– Пока речь идет об инженерных и медицинских университетах, потому что это военная техника, госпитали, медсанчасти и т. д. А в дальнейшем за нами могут пойти и другие вузы. На встречах с министром обороны РФ родилась идея организовать научные и спортивные роты. Так что форм может быть много, было бы желание.
– Анатолий Александрович, на Ваш взгляд, на каких принципах должна строиться работа руководства вуза, чтобы университет держал высокую планку в своем развитии?
– Во-первых, нужно быть уверенным в успехе. У каждого университета есть хорошие традиции, и мы не должны сдаваться ни при каких обстоятельствах и не отдаваться на волю обстоятельств. Да, сегодня труднее, чем раньше, но какое время нам досталось, в таком и живем. Необходимо ставить себе высокую планку и преодолевать ее. Только решая серьезные задачи, можно удерживать уровень образования, значение и уважение к существующим научным школам в университетах. Безусловно, необходимо опираться на опыт наших аксакалов, больших ученых. Но, к сожалению, носители знаний рано или поздно от нас уходят, и мы обязаны обеспечить передачу знаний, сформировав молодежное крыло. Если мы этого не сделаем, то потеряем очень многое.
Это главные принципы, если их придерживаться, все остальное получится.
– Подстраиваться под современные реалии нужно? Самая обсуждаемая тема в высшей школе – мониторинг вузов. Но далеко не все вузы готовы согласиться с его результатами… Как быть здесь?
– Безусловно, надо учитывать те изменения, которые происходят. Как таковая система образования консервативна, и метания из стороны в сторону для нее не годятся. Идея мониторинга, на мой взгляд, правильная. У нас появилось очень много университетов, и далеко не все из них могут так называться, и далеко не все могут давать качественное образование. А такого допускать нельзя.
Другой вопрос, что сам мониторинг не должен быть истиной в последней инстанции, потому что невозможно подобрать такие критерии, которые бы оценили все и вся сразу. Много вузов имеют свою специфику, часть имеют значение для регионов, какие-то университеты или филиалы вузов находятся в моногородах и т. д. Нужно очень внимательно подходить к результатам этого мониторинга.
Мониторинг – это только повод для того, чтобы вести дальнейшие разговоры. Если вуз не соответствует уровню требований сегодняшнего дня, то его надо закрывать. Но с другой стороны, не должен пострадать ни один студент. Ребята должны иметь возможность окончить вуз, возможно, уже другой. Понятно, что им будет труднее учиться, поскольку они продолжат учебу в более сильном университете. Тем не менее, я бы к мониторингу относился спокойнее. Важно, чтобы это не происходило в спешке.
Важно, чтобы велось широкое обсуждение, а не «келейное». Тогда плохому университету будет трудно скрыть свои проблемы и выдать их за чьи-то придирки. Вузовское сообщество не обманешь, мы все работаем в одной области и понимаем, что такое хорошо, а что такое плохо. И министерству будет проще, поскольку оно будет опираться на серьезное общественное мнение.
Преподавательский корпус крайне заинтересован в том, чтобы уважение к образованию, как это всегда было в России, оставалось, потому что преподаватель – серьезная и нужная профессия, без нее в нашей стране не будет ни перестройки, ни модернизации, ни индустриализации. Да и ничего в принципе не будет.