Мы немного забежали вперед. А третьего мая 1827 года бывший управляющий Грузией генерал Ермолов простился с Тифлисом.
Уже 15 мая новый хозяин Кавказа генерал Паскевич, вместе с надворным советником Грибоедовым, по дороге к армии стали лагерем на Бабьем мосту. Дорога размыта дождями, у Паскевича тяжелый приступ желчной болезни. Ночь для генерала выдалась мучительная, для Грибоедова – отчаянная: врач опасался за худший исход. Утром рискнули, Волчьи ворота, поднявшись на перевал, миновали, а в Самийской долине погода смилостивилась. В Акзибиюке Грибоедов снова проводит ночь в палатке генерала.
19 мая отряд командующего с Божьей помощью достиг крепости Джелал-Оглу. Здесь, на берегу реки Тебеде, главный лагерь русского войска. В трех верстах развалины древнего города Лори. Известен с VIII века.
21 мая в лагерь пришествовал посол Турции. О нем в записках Грибоедова 3 слова: «Толст, глуп, важен».
24 мая из Петербурга прибыл Александр Михайлович Обрезков, второй уполномоченный МИДа по ведению переговоров с Персией. Первым был Паскевич. Обрезков прислан возглавить дипломатическую канцелярию при командующем Кавказским корпусом. Вместо Грибоедова. Утратив должность, Александр Сергеевич остался, однако, при делах. В тот же день, 24 мая, он проводил посла Турции, составил черновики донесений Паскевича министру Нессельроде. Одно из донесений было о получении распоряжения повысить зарплату надворному советнику.
Сразу выяснилось: новый уполномоченный не владеет персидским языком, не знает Ирана. Однако уже вечером Грибоедов, сопровождая Паскевича, отправился в поход.
8 июня Паскевича и его свиту встречал колокольным звоном монастырь Эчмиадзин. На другой день Грибоедов сопровождает Паскевича при осмотре осажденной крепости Эривань. 10-го ведет переговоры с посланцем Аббаса-мирзы. Задача посланца Грибоедову ясна. Старается выяснить, возможно ли завязать переговоры о перемирии. Однако русские уже втягиваются в боевые действия. Отряд генерала Красовского готовится к штурму Эриванской крепости, Паскевич с генералом Константином Христофоровичем Бенкендорфом, братом шефа жандармов, выступил к Нахичевани.
21 июня в лагере на реке Ведичай надворный советник ведет переговоры с Аслан-султаном, с вождями карапапахцев. Все перешли на сторону русских. Грибоедов тотчас составляет призывы к садакцам и миллинцам о дружественном отношении к ним русского войска.
24 июня вожди местных племен явились в Арпачае к Грибоедову засвидетельствовать свою покорность императору России.
26 июня вступили в оставленную персами Нахичевань. Грибоедов получил жилье с окнами на ханский терем.
27–28 июня он работает над донесением Паскевича графу Нессельроде: «О мирных сделках с разными племенами Эриванской области на походе из Эчмиадзина в Нахичевань». Голова занята одним, а глаза тянутся к подзорной трубе. Из окна квартиры Грибоедов может наблюдать за опасной работой Николая Муравьева, его солдат, его офицеров – штаб ведет рекогносцировку под стенами крепости Аббас-Абад. Несколько часов тревоги, но обошлось без потерь.
29 июня, в пятом часу утра, Грибоедов отправил почту и поехал осмотреть стены осажденной крепости. Присоединился к казакам. Отряд небольшой и дерзкий. Казаки выманивали за стены Аббас-Абада персов. И тут пошла операция нешуточная: конные полки, батареи тяжелых пушек обступали крепость со всех сторон. Видимо, для штурма с другого берега Аракса Бенкендорф переправил еще 2000 солдат. Пошло сражение. Вернее, жесточайший обстрел крепостных башен из орудий. Персы, спасая город, выслали парламентеров. Тотчас и Грибоедова отправили под стены Аббас-Абада. Вел переговоры с юными сыновьями принца Али-Наги. Али-Наги-мирза – брат Аббаса-мирзы, восьмой сын Фетх-Али-шаха, повелителя Персии. Всего у шаха семьдесят сыновей. Сражение прекратилось. На другой день в Главную квартиру командующего прибыл иавер – майор в персидской армии. С ним говорил Грибоедов. Иавер-майор предлагал начать переговоры о перемирии.
– Для чего надобно генералу Паскевичу перемирие? – сурово отвечал надворный советник персу. – Генерал взорвет стены, и ваша армия сложит оружие.
Но персы жили умом английских генералов. На Паскевича двинулась конница Хусан-хана. Отступая, хан должен был привести кавалерию русских под укрепления Чорса, где для победного внезапного удара изготовилась двадцатитысячная армия Аббаса-мирзы.
Хитроумные англичане просчитались. Паскевич со своим отрядом оставался под стенами Аббас-Абада. А вот при Джаван-Булахе драгуны Нижегородского полка Раевского разгромили армию принца Аббаса-мирзы.
В это же время Грибоедов ведет тайные переговоры с командиром сарбазов Эксан-ханом. Эксан-хан был согласен перейти под власть русского императора. Шах ослепил его отца Келб-Али-хана Нахичеванского.
О сдаче Аббас-Абада мстящий за отца командир сарбазов говорит с Мохаммед Эмин-ханом, комендантом крепости. Тот просил три дня на раздумье. Возможно, собирался доложить об измене сарбазов шаху. Но уже 7 июля, во время приступа, батальон Эксан-хана открыл ворота перед русскими войсками.
Сдачу крепости Аббас-Абад, Паскевича и деяния императора Николая I увековечила картина художника Владимира Ивановича Машкова. Грибоедов изображен верхом на коне.