От зимних строк не отказался.
И пусть морозен этот строй,
Но всё равно пишу зимой
Стихоморозие. Не сдался!
Февраль задумчив и невесел,
Не то что сказочный январь.
Кто-то невидимый повесил
Луну, и матовый фонарь
Её лимоном бледным светит
По переулкам и дворам…
Февраль в расхлябанной карете
То ли плетётся, то ли едет
С очередной депешей к нам.
Обычных зимних дел стоянье:
Рассвет тягуч, и день такой…
Мост над замерзшею рекой,
Что рот ворчливый с расстоянья —
С кривыми уголками губ.
Из всех, каких возможно, труб —
Дымки, дымочки и дымы.
И снег с оттенками сурьмы —
Уставший, очень старый снег…
А вот и первый человек —
И обязательно спешащий,
И шаг, переходящий в бег…
Утрами так оно бывает
Нередко с первыми людьми:
Несутся, словно их сдувает,
Куда-то, съёжившись, они,
А вслед им мотаной тесёмкой
Вертляво стелется позёмка…
Февраль не просто описать.
Увы, но с ним не уживётся
К теплу привыкшая тетрадь.
И все же я берусь за это.
В запасе дедовский есть метод,
И, как бывало всякий раз,
Раскряжит он метелей сказ.
Под старость дворником служил
Мой дед в том доме, где мы жили,
Уж больно вьюги не любили
Его метлы студёный пыл.
Едва завидев, хоронились
Они, лишь ласковым снежком
Ему под валенки ложились,
Чтя этим дворницкий закон.
Пройдусь-ка я со знаньем дела
По неприветам февраля,
Всё потому что мне на белом
Привычней пишется, друзья.
Всё потому что в настроенье
Мне февралёвское словцо,
Как вышедшему на крыльцо
Милы прохлады дуновенья.