Июнь

Ловля слетков ястребов и других ловчих птиц

Начало и середина июня – самое удобное время для добывания гнездарей ястребов-тетеревятников и других ловчих птиц. Но так как выкармливание не совсем оперившихся птенцов довольно хлопотливо, а выкормыши эти большей частью бывают плохими ловцами, то гораздо удобнее ловить молодых ловчих птиц, недавно вылетевших из гнезда.

Ловля эта начинается со второй половины июня или с первых чисел июля и может продолжаться до августа. Позднее ловить ястребов и других ловчих птиц неудобно потому только, что они трудно вынашиваются. Обыкновенно прежде всех вылетают из гнезд тетеревятники и некоторые большие сокола (сапсаны, балобаны), затем (большей частью в начале июля) перепелятники и мелкие сокола (чеглоки, дербники). Все эти молодые хищники первое время очень жадны и неосторожны и легко попадают в разные ловушки и сетки с приманной птицей, всего же лучше в так называемые кутни.

Западня, или кутня, для ловли хищных птиц устраивается так: прежде всего делается из двух рам деревянный остов – род ящика длиной 26, шириной 12 и высотой 14 вершков, разделенного на три равных отделения. Рамы соединяются между собою столбиками из круглых сухих палочек около ¾ вершка толщины, по 4 столбика с каждой стодолевой стороны, поставленных в местах связи брусков рамы, составляющих границы отделений; кроме того, ставятся по долевой же стороне на расстоянии 1½ вершка от угловых палочек с каждой стороны еще по столбику – всего 4. Дно ящика делается сплошное, из тонких досок, на верхней же стороне покрывается досками только среднее отделение, служащее клеткой для приманных птичек, например воробьев, и называемое подкутником.

Боковые стороны этого подкутника обтягиваются тонкой сеткой, всего лучше черного цвета, и с такой величины петлями, чтобы головы птичек в них не проскакивали. Внутри делаются три насестки, не ближе 5 вершков от крыши, чтобы птички не могли притаиваться от хищника. Боковые отделения кутни сверху и с продольных сторон тоже туго обтягиваются редкой и крепкой, из толстых ниток сетью, связанной в 10 петель, имеющих по 2 вершка в окружности. Такая режа прикрепляется ко вторым от краев столбикам. Две же наружные поперечные стороны, оставшиеся незакрытыми, делаются следующим образом: берутся два куска такой же режи, но связанной в 16 петель, каждый кусок в 20 рядов. Эти куски с трех сторон, одной поперечной и с обеих долевых, набираются по крайним петлям на середины двух гладких и крепких бечевок длиною по 6 аршин. Поперечные, собранные на середины бечевок края режи разравниваются по бечевкам на 12 вершков ширины и накрепко прибиваются гвоздями к нижним сторонам брусков верхней рамы, а долевые, взобранные на бечевки стороны, на половине вышины кутни, привязываются ко вторым столбикам толстыми шнурами.

Затем делаются две полки толщиной около ¾ вершка и длиной 14 вершков; по концам их, отступя на ¾ вершка от краев, проделываются сквозные дырочки такой величины, чтобы в них туго проходила бечевка. На эти палки по крайним петлям поперечной стороны взбираются остальные, идущие вниз части режи; концы палок с дырочками пропускаются между угловых и вторых столбиков; бечевки продергиваются в дырочки палок, сильно натягиваются вниз настолько, чтобы не вдавались внутрь при опущении палок до самых брусков нижней рамы, и в таком положении наглухо закрепляются у дырочек узлами. Оставшиеся свободные концы бечевок выравниваются во всю их длину и по краям, особо с каждой стороны, связываются вместе в одни узлы.

Для подчинки берутся две гладкие палки толщиной в указательный палец, длиною в 10 вершков; на этих палках, отступив от одних концов на два, а от других – на один вершок, делаются по пять поперечных зарубок в равном друг от друга расстоянии. К каждой из зарубок привязываются шнурки такой длины, чтобы с обеих сторон завязки концы шнурков были вершков по 10. Эти концы называются пожилинами. Палки с пожилинами вставляются внутрь боковых клеток и приставляются в них к подкутнику по самой его середине стоймя теми сторонами вниз, у которых свободные от зарубок концы длиннее. Затем пожилины расправляются горизонтально, каждая концами в противоположные стороны, и пропускаются соответственно тому положению во вторые от средней клетки петли боковых сторон режи, натягиваются по порядку и привязываются свободными концами к петлям режи так, чтобы подчиночные палки стояли на весу – не доходя до дна кутни на полвершка, по самой середине перегородки клетки и вершка на полтора от сетки подкутника с самым небольшим наклонением верхних концов вперед, к наружным отверстиям. Когда подчиночные палки будут установлены как надо и все пожилины туго натянуты и закреплены на реже мертвыми узлами, тогда для другой части подчинок берутся две одинаковые деревянные рогульки с посредственно широкими развилками толщиною в палец и тоньше. Эти рогульки обрезаются с их раздвоенных концов одинаково ровно на 5 вершков от нераздвоенного конца. На концах вилок делаются на одинаковых расстояниях от краев небольшие зарубки, к которым привязываются короткие шнурки, свободные концы которых на 1¼ вершка от привязок прибиваются гвоздями в узлы к наружным сторонам поперечных брусков верхней рамы так, чтобы нераздвоенный конец каждой рогульки приходился по самой середине этих брусков и свободные концы рогулек висели бы вниз отвесно, прямо, не перекашиваясь ни в какую сторону. Эти свободные концы рогулек не пускаются длиннее двух вершков от развилок, но обрезаются в настоящую меру после, как укажет подчинка.

Чтобы приладить подчинку, кутню надо поставить на высокие подмостки так, чтобы ее узкие стороны ничем не подпирались у наружных краев. К концам длинных выровненных и опущенных вниз бечевок, идущих от опадных палок, надо привязать какие‐нибудь тяжести фунтов по 5. Когда это будет сделано, опадная палка вместе с подвижной режей поднимается по промежуткам столбиков вверх горизонтально и подхватывается висячей рогулькой у самых ее зарубок; рогулька загибается через опадную палку и подобранную режу внутрь и своим одиночным концом накладывается на верх стоячей палки с пожилинами. Эта последняя палка вверху, под самым концом рогульки, слегка подвигается вперед, к началу развилок настолько, насколько это позволит упругость пожилин, и тогда на одиночном конце рогульки делается отметка как раз на половине диаметра, стоячей палки; по этой отметке рогулька обрезывается окончательно – и подчинка готова; то есть когда тем же порядком опадная палка с подвижной режей будет поднята вверх, рогулька через нее загнута внутрь и свободным концом оперта на кончик или на половину верхнего отреза стоячей палки, а длинные бечевки тянутся вниз привязанной к их концу тяжестью, то кутня подчинена. Когда ястреб, бросаясь на птичек чрез открытую сторону боковой клетки, ударится в пожилины или в стоячую палку, рогулька с последней соскочит, выбросится силой привязанной к длинным бечевкам тяжести наружу, а опадная палка в то же время быстро опустится вниз, и хищник пойман. Деревянные части кутни, а равно и сети следует окрашивать в темноватый цвет.

Кутни ставят в местах, где чаще присаживаются ястреба: у лесных опушек, лесных косогоров, отдельных больших деревьев, около конопляников, гумен и пр. Кутня ставится, если представится случай, на живое дерево, а то укрепляется на врытом в землю столбе. Под дно кутни в длину кладется прямая тонкая жердь такой величины, чтобы концы торчали аршина на полтора от кутни. На эти концы присаживаются прилетающие к кутне ястреба и легко попадают в открытую сторону боковой клетки.

Еще ловят хищников сетью из тонких и крепких ниток, длиной около 4 сажен и шириною не менее сажени с ячеями не менее 2 кв. дюймов. Сеть эта рассыпается на 4 тонких прута, воткнутых заостренными концами в землю с наклоном к середине образуемого ими четырехугольника. В центре сети на земле привязывается для приманки голубь к колышку, вплоть вбитому в землю. При этом надо соблюдать, чтобы прутья были воткнуты в землю как можно слабее; кроме того, вверху сеть слегка прицепляется к прутьям, а снизу она легко растягивается по земле и слегка прикрепляется прутиками. Сеть ставится на пригорке и вообще на видном открытом месте. Когда ястреб или сокол завидит добычу, то бросается к ней с разлета и, ударяя в сеть, роняет ее на себя вместе с прутьями, запутывается в ней. Зимою для приманки лучше брать сизых голубей, а летом – белых.

Поножи состоят из бечевки с вплетенными в нее или привязанными к ней глухими волосяными петлями. Этими поножами, торчащими в разные стороны, обвивается клетка с птичками, которая ставится на высоком поле, на открытом месте, где‐либо близ изгороди, около коих особенно любят пролетать ястреба, скрадывая добычу. Когда хищник попался в поножи, его надо спешить взять из петель, иначе он может их перервать и улететь. Чем больше сильев на веревке, тем лучше. Это способ употребляется, однако, почти исключительно для ловли ястребов.

Можно также крыть ястребов и соколов обыкновенными понцами или двойным заметом, привязывая на вспарку голубя или даже мелкую птичку. Этот способ всего удобнее применять во время пролета хищных птиц, то есть весной и осенью.

Натаска на молодую болотную дичь

В конце июня и в июле воспитание молодой собаки, предварительно дрессированной и отчасти натасканной на весеннюю дичь в поле без ружья, заканчивается натаскою на молодую болотную и лесную дичь с ружьем. В большинстве случаев молодая легавая, достаточно чутьистая, понятливая и послушная, к началу открытия настоящей охоты, то есть к 15 июля, может уже вполне служить помощником на охоте и понимает все, что от нее требуется, то есть отыскивает дичь, делает по ней твердую стойку, не срываясь и не бросаясь за взлетевшей птицей; после выстрела охотника остается на месте и по приказанию идет отыскивать убитую, делает над нею новую стойку и – буде то желательно – приносит дичь охотнику.

Натаску на молодую дичь по вышеупомянутым причинам лучше начинать в болоте. Обыкновенно эта натаска соединяется с приучением собаки к выстрелу, но лучше, если собака, особенно несколько пугливая, уже более или менее ознакомилась со звуком выстрела, так сказать, еще дома (при стрельбе в цель) и настолько, чтобы уразуметь, что выстрел не может принести ей никакого вреда. Во всяком случае, на первой настоящей охоте не следует стрелять много и часто, не следует стрелять птицу, по которой собака сорвала со стойки, и лучше, если промахов не будет вовсе. После каждого выстрела собаку подзывают и, приласкав, приказывают ей лечь у ног; хорошо натасканная легавая после каждого выстрела обязана подходить к охотнику и ждать, покуда он не зарядит ружье и не велит ей искать убитую или новую дичь. Это правило особенно важно при охоте с шомпольным ружьем, требующим для своего заряжания довольно продолжительного времени. При натаске необходимо по возможности избегать крика, который пугает дичь, и с молодой собакой не следует ходить вблизи или даже в виду собак других охотников.

Большинство русских охотников считает необходимым, чтобы собака не только отыскала дичь, но и подавала ее охотнику. Как бы то ни было, подача убитой дичи может считаться только достоинством, а не недостатком, и если собака имеет к тому врожденную склонность, то подача дичи обязательна: это награда для собаки. По мнению многих охотников, подача дичи вообще, а тем более с сухого места, совершенно излишня. Действительно, для горячих собак подача дичи даже вредна, и лучше приучать их подавать на второй-третий год. Очень многие собаки начинают впоследствии сами приносить дичь к хозяину, если он будет делать вид, что не заметил упавшей дичи, и повернется к ней спиной. Редкая не схватит и не понесет дичи; не надо только оглядываться.


Пойнтер на стойке


Но прежде чем подать дичь, она должна ее отыскать. Для этого по слову «шерш!» собаке велят искать в том направлении, куда упала дичь (впоследствии она сама привыкает замечать это место), и, когда она сделает стойку, подходят к ней и со словом «апорт!» приказывают поднять дичь и принести ее к себе (слова «пиль!» вообще следует избегать, так как оно слишком горячит молодую собаку). Если дичь окажется не убитой, а только подстреленной, то ни в каком случае не надо дозволять собаке гнаться за нею, тем более бегать самому за дичью. В таком случае лучше добивать птицу, хотя бы сидящую или бегущую, или же оставить ее в покое, ибо, кроме того что молодая собака начинает горячиться, она, поймав еще живую и бьющуюся птицу, может получить очень скверную привычку – мять дичь.

От этого порока отучают собаку сначала тем, что позволяют ей искать убитую дичь, только когда она успокоится; если это не помогает, то подводят ее к убитой птице на сворке, привязанной к ошейнику или даже парфорсу, и, как только собака начнет трепать дичь, наказывают плеткой. Это повторяется до тех пор, пока собака не привыкнет оставлять дичь по слову «тубо!». Подстреленную, бьющуюся на месте дичь лучше брать самому, предварительно приткнув сворку к колышку. В крайнем случае можно прибегать к помощи легкого, свободного намордника. В последнее время во Франции для собак, гоняющих дичь, изобретена даже особая маска-наглазник.

Для того чтобы молодая собака никогда не гнала бы по зайцу, необходимо, кроме того, чтобы она была вполне послушна, во‐первых, никогда не стрелять по зайцам, во‐вторых, строго наказывать собаку, если она увязалась за взбуженным зайцем, несмотря на свистки и крики хозяина, однако только в том случае, когда собака уже знает, что это ей запрещено, так как в противном случае она может понять наказание совершенно превратно, то есть что ее наказали за то, что она не поймала зайца и не принесла его хозяину. Всего лучше подводить собаку к подозренному зайцу на парфорсе. Некоторые охотники советуют, напротив, непременно убить зайца и наказать им же виноватую или же привязать зайца к собаке, чтобы она некоторое время потаскала его, или же, наконец, держать дома в клетке зайца, чтобы легавая привыкла его видеть. Средства эти, впрочем, далеко не всегда достигают цели. Всего вернее приучить собаку делать стойку над зайцем, пустив его в комнату, а собаку взяв на сворку. Когда она привыкнет стоять над зайцем без сворки и отходит по приказанию, тогда можно уже быть уверенным, что собака не погонит. Точно так же поступают, если собака начнет срываться со стойки и гонять дичь. Надо или достать подстреленную дичь и пустить ее в комнату, или несколько раз сходить с собакой в болото (или лес) без ружья, держа ее на длинной сворке, привязанной к парфорсному ошейнику. Вообще, для укрепления послушания и практики в поиске весьма полезно, возвращаясь с охоты, незаметно прятать убитую дичь и заставлять собаку ее искать.

Натаска на молодую лесную дичь

Главные достоинства собаки на охоте в болоте или поле – широкий поиск и верхнее чутье – для охоты в лесу не имеют уже такого важного значения; широкий поиск если не вреден, то бесполезен. На всякий случай, однако, не мешает прикреплять к ошейнику незвонкий бубенчик, который несколько умеряет неудобства дальнего и быстрого поиска. Молодая собака, натаскиваемая сначала на лесную дичь, обыкновенно утрачивает широкий поиск и, встречая пересеченную местность и различные посторонние запахи, привыкает искать нижним чутьем, то есть идти следом дичи.

Весьма большое значение для охоты в лесу, в особенности на тетеревиные выводки, имеет манера подводки собаки. Быстрый подвод к дичи крайне неудобен, так как птица, успевающая обыкновенно во время первой стойки несколько отбежать, пугается этой стремительности и поднимается очень далеко и неожиданно. Выводок при быстрой подводке поднимается сразу, почти кучей, между тем как при тихом, осторожном подходе молодые тетеревята разбегаются в стороны и залегают каждый отдельно. Всего лучше, когда собака тянет к дичи крадучись, подобно кошке, осторожно переступая через сучья. При такой подводке охотник всегда успеет выбрать удобное место для стрельбы, заходит правильно и тогда уже посылает собаку вперед – поднять птицу.

Отсюда следует, что если охотник желает охотиться на всякую дичь с одной и той же собакой, то он должен натаскивать собаку сначала в болоте или в поле, и что собаки с коротким поиском и нижним чутьем, как все французские и немецкие легавые и некоторые сеттеры, всего чаще гордоны, для лесной охоты пригоднее пойнтеров, ирландских и большей части английских сеттеров, чаще других собак соединяющих верхнее чутье с широким поиском. Из этого, однако, не следует, чтобы последние собаки ни в каком случае не оказались пригодными для лесной охоты. Умная и послушная собака очень скоро привыкает искать в лесу не очень далеко от охотника, не теряя его из виду. Собак же, имеющих широкий поиск и непослушных, то есть недостаточно выдрессированных, лучше в лесу вовсе не натаскивать, потому что они могут получить здесь многие дурные привычки: срываться со стойки, гонять зайцев и вообще охотиться для собственного удовольствия.

Всего удобнее начинать натаску на лесную дичь, преимущественно тетеревов, в редколесье или на лесных полянках, на которых тетеревиные выводки кормятся земляникой. Прежде чем вести собаку в такие места, где заведомо держится выводок, необходимо еще приучить ее искать не далее 40–50 шагов. Собственно натаска на тетеревиные выводки должна производиться по утрам, в крайнем случае под вечер, так как около полудня тетеревята, равно как и глухарята, сидят в чаще и мало дают след. Как только собака почует выводок, вернее, найдет свежие следы, необходимо умерять ее поиск, если он чересчур быстр, и, наоборот, не позволять ей слишком копаться и разбирать следы, если собака выказывает мало энергии и ищет очень медленным аллюром. В первом случае иногда полезно брать собаку на сворку с парфорсом, во втором – также берут ее на сворку и, отведя со следа шагов на пятьдесят, снова пускают искать. При натаске в лесу иногда не мешает иметь помощника, который бы вел собаку на своре и не позволял бы слишком горячему ученику ловить тетеревят или гоняться за маткой. При малейшей оплошности охотника эти две скверные привычки настолько сильно укореняются в молодой собаке, прихаживаемой на лесную дичь, что могут потребовать продолжительного отучивания и больших хлопот. Поэтому эти пороки у нас настолько обыкновенны, что большинство охотников относится к ним довольно равнодушно, особенно к ловле тетеревят.


Сеттер (английский) на стойке


Подача убитой дичи, не составляющая необходимого условия охоты в поле или в болоте, имеет гораздо большее значение в лесной охоте, а потому почти обязательна. Но не следует дозволять собаке бросаться за убитой дичью одновременно с выстрелом, так как если птица не упадет далеко, то собака может, подбегая к ней, согнать других тетеревят без стойки и, следовательно, неожиданно для охотника. Вежливая собака на лесной охоте непременно должна возвращаться к охотнику и ждать, покуда он не зарядит ружье и не позволит ей идти за убитой птицей. Собаку, безукоризненно выполняющую все эти требования и достаточно позывистую, уже не особенно трудно приучить возвращаться к охотнику со стойки. Если охотник подзывает собаку свистом только в крайних случаях и собака привыкла соединять со свистом понятие о том, что она очень отдалилась от хозяина и обязана вернуться к нему, то последнему стоит только спрятаться за куст и свистнуть, чтобы собака после некоторого колебания, потребующего, быть может, повторения свистка, вернулась к охотнику. Это весьма важно для успеха охоты, потому что если отозвать собаку со стойки и отойти с ней в сторону шагов на 50 минут на десять, то выводок тем временем разбежится и его можно будет перебрать поодиночке. С той же целью некоторые охотники приучают собак обходить выводок кругом, но это удается только с очень умными и уже довольно опытными собаками.

Натаска по английскому способу

Прежде чем начать натаску собаки по дичи, даже полевую дрессировку, необходимо, конечно, проверить, имеет ли ученик чутье и какое именно – слабое или сильное, нижнее или верхнее. Собаку вовсе бесчутую натаскивать не стоит, но пойнтер или сеттер с плохим чутьем на охоте принесет всегда гораздо меньше пользы, чем слабочутый легаш, так как будет только неожиданно для себя и охотника сганивать дичь. Чутье – главное качество легавой собаки, это бесспорно, но, к сожалению, на него обращается гораздо менее внимания, чем на ее лады. Бесчутую легавую, как и тупую борзую, как бы они красивы ни были, ни в каком случае не следует пускать на племя производителями.

Степень развития чутья у собаки познается еще в очень юном ее возрасте, и при некотором навыке нетрудно еще до полугодового ее возраста судить о пригодности собаки для отыскивания дичи в будущем. Интенсивность чутья щенка или молодой собаки можно определить эмпирически, прятанием более или менее пахучих и лакомых кусков пищи в комнате и на дворе или в саду, однако не на полу или на земле, а на подоконниках, столах, скамейках, нижних сучках деревьев, что развивает верхнее чутье. Впоследствии, пряча убитую дичь и подводя к ней легавую так, чтобы ветер дул от дичи, можно до некоторой степени определить дальность чутья собаки. Пределы чутья достоверно не известны, хотя несомненно, что легавая может причуять мало пахнущую дичь при благоприятном ветре на расстоянии более 200 шагов. Опыты показали, однако, что чутье легавых в общем слабее чутья гончих, что отчасти объясняется тем, что последние в комнатах не содержатся. Гибельное влияние различных комнатных запахов на уменьшение чутья собаки осознано очень немногими охотниками, из которых многие держат своих легавых на кухне, а во время охоты пускают в дымную избу, дают им колбасы, ветчины и тому подобных съедобных веществ, отбивающих чутье.


«Даун!»


Обыкновенно принято разделять чутье на верхнее и нижнее, но эта классификация верна лишь относительно. Всякая собака при известных условиях может чуять или верхом, или низом, и абсолютных верхочутов не бывает, так как они, попав в лес и густые кустарники, иногда по необходимости начинают разбирать следы дичи. Хотя нижнее чутье до некоторой степени зависит от манеры поиска и, пожалуй, даже от унаследованной или приобретенной привычки держать голову, но вообще оно является следствием недоверия к своему носу, то есть синонимом слабости чутья. Верхнее чутье есть только более развитое нижнее, и собаку с хорошим чутьем всегда можно приучить искать в открытых местах чистым верхом. Верхочуты встречаются поэтому во всех породах, только в одних чаще, в других реже. У пойнтеров и сеттеров, вообще у легавых с быстрым, нервным поиском верхнее чутье наблюдается у большинства, у прочих легавых – только у меньшинства. Английская собака со слабым нижним чутьем не должна быть терпима, и натаскивать ее не стоит.

Натаску молодой собаки можно разделить на две части – натаску по подсаженной дичи и натаску на вольную птицу. В Англии обыкновенно учат собак на серых куропатках и при большом количестве этой дичи не имеют надобности прибегать к подсаживанию. У нас же подсаживание очень часто бывает почти необходимо. Во всяком случае натаскивать молодую собаку следует непременно в открытом месте – в поле или болоте, но не в лесу, где она укорачивает поиск и привыкает искать низом. Лучшей дичью для натаски служат в болоте молодые дупеля и бекасы, в поле – перепела и серые куропатки. Некоторые советуют, продержав всю зиму несколько штук серых куропаток и перепелов, выпустить их весной в озимь, предварительно сшив одно крыло ниткою, и затем отыскивать их с молодой собакой, стреляя холостыми зарядами.

Еще целесообразнее купить весной несколько живых перепелов, ошпаровать их, то есть надеть хомутики, какие употребляются птицеловами, затем в разных местах поля в значительном отдалении привязать птиц к колышкам на тонких шнурах или крепких нитках около 30 аршин длиною. Это делается обыкновенно заблаговременно и другим лицом. Затем заводят собаку против ветра и заставляют ее искать по правилам, описанным выше. Когда она сделает стойку, ее заставляют лечь и держат в этом положении сколько можно долее. Первое время привязанную птицу лучше поднимать самому, не давая этого делать собаке, и в момент взлета обязательно кричать неизменное «даун!». Если ученик не послушался, его берут на сворку, наказывают и заставляют лечь на прежнее место. Только когда собака будет оставаться неподвижной после взлета птицы и выстрела, который, впрочем, здесь излишен, можно позволить собаке подойти к дичи и поднять ее, то есть заставить взлететь. Манера подводки – очень важная вещь. Собака должна подходить осторожно, как бы крадучись, отнюдь не стремительно. Само собой разумеется, она не должна бросаться на затаившуюся птицу скачком, тем более схватывать ее.

По мнению некоторых западных авторитетов, лучше учить английских собак на куропатках, чем на перепелах, которые, хотя и реже, бегут перед собакой и лучше выдерживают ее стойку, но зато если уже побегут, то делают при этом круги и повороты. Куропатка же всегда бежит в прямом направлении, и при неопытности собаке не придется распутывать следы и искать низом. Однако если при натаске по вольной дичи попадется очень бегающая куропатка, то лучше ее бросить, так как она легко может разгорячить собаку настолько, что она ее погонит. Собака, которую сначала натаскивали на перепелах, не приобретя сноровки тихого подхода, будет впоследствии подходить слишком быстро и близко к залегшим куропаткам и преждевременно сгонять их.

Самое главное правило при натаске – это всегда помнить, что вы пришли не охотиться, а учить собаку, и что малейшая оплошность в этом отношении может испортить все дело. Если собака сделала какую‐нибудь ошибку, встала на ноги, даже приподняла голову, когда ей приказано было лежать, необходимо пропустить дичь без выстрела. Тем более нельзя позволять собаке безнаказанно погнать по взлетевшей дичи или по бегущей с перешибленным крылом. Если ученик ваш погнал и не послушался окрика, самое лучшее – не кричать и не свистать, а повернуться и идти спокойно домой. Вообще при английском способе дрессировки всякие окрики, зовы и свистки считаются неуместными и допускаются лишь в крайних случаях: собака должна слушаться жестов, и охотник без крайней надобности на охоте не должен с ней разговаривать.

Молодая собака очень скоро замечает удаление или отсутствие хозяина и очень скоро его догоняет. Тогда ее берут на сворку, наказывают, заставляют проделать все обычные упражнения, то есть опять‐таки, главным образом, лежать по слову или жесту; затем ведут ее на место преступления, где она отказалась ложиться, и, привязав к колу, продерживают ее здесь лежа несколько минут. Только такою строгою дисциплиною и выдержкою можно добиться того, что молодая собака не будет делать впоследствии ни шагу иначе как по приказанию хозяина и в направлении, им указанном. Только тогда дрессировка может считаться вполне законченною.

При таком развитии послушания стойка собаки над дичью совершенно зависит от охотника, и уже не может быть речи о мертвой стойке или короткой и об удобствах или неудобствах той или другой. Хороша только такая стойка, когда собака стоит настолько твердо, что без посыла вперед не идет. Здесь, кстати, можно упомянуть о так называемых ложных стойках, то есть таких, которые делаются собаками попусту, большей частью по свежему следу или недавней лежке. Иногда ложные стойки собака делает по неопытности, но обыкновенно они замечаются у собак со слабым чутьем, вялых и скоро устающих. Впрочем, некоторые породы, например лавераки, очень часто делают ложные стойки будто бы вследствие наклонности к каталепсии, укрепленной подбором особей с самой крепкой стойкой. Эта теория, однако, не выдерживает никакой критики. Как бы то ни было, не может быть ничего досаднее, когда собака часто «врет».

Английская дрессировка обыкновенно заканчивается тем, что собаку приучают искать дичь вместе с другой собакой таким образом, чтобы они нисколько не мешали бы одна другой. Этого возможно достигнуть только при абсолютном послушании обеих. Собаки должны искать в различных направлениях – куда пошлет хозяин, одна в правой, другая в левой стороне или же чаще так, что обе ходят по одному месту зигзагами, взаимно пересекающимися, причем каждая ищет совершенно независимо. Если же одна сделает стойку, другая должна осторожно подойти к ней – сзади или сбоку – и тоже сделать стойку или лечь. Вполне дрессированные и вежливые собаки не только должны искать вдвоем и секундировать, но даже по очереди подходить к дичи. Охота с двумя собаками может доставить большое удовольствие, а на бегающую дичь, например куропаток, коростелей, гораздо добычливее и веселее. К сожалению, весьма немногие из наших профессиональных дрессировщиков могут добиться от собак хорошей совместной работы.

Что касается подачи дичи, то при английском способе дрессировки она считается вредной. Если вникнуть в суть требований дрессировки и способа английской охоты с ретриверами, на обязанности которых лежит принесение убитой дичи, то это разделение труда покажется для нас совершенно понятным, даже необходимым. Но так как мы не настолько богаты, чтобы охотиться сразу с несколькими собаками, то не можем совершенно обойтись без подавания дичи легавой. Только подаче дичи надо приучать ее, когда она совершенно кончит науку и выдержит самый строгий экзамен. Затем лучше заставлять собаку подавать дичь только в крайних случаях, так, чтобы это для нее имело значение как бы награды. К сожалению, на практике это оказывается трудно выполнимым, почему портится очень много хороших собак.

Обучение собак анонсу

Весьма немногие, лишь самые интеллигентные собаки могут быть приучены к так называемому анонсу, или рапорту. Анонс заключается в том, что собака ищет в лесу одна, без помощи охотника, который может находиться на расстоянии нескольких сот шагов или даже сажен от нее; затем, разыскав дичь, она возвращается к своему хозяину и особым вилянием хвоста как бы докладывает ему, что дичь ею найдена, и приглашает следовать за собой. В большинстве случаев анонсируют только те собаки, которые еще при комнатном обучении, то есть дрессировке, были приучены не брать спрятанного корма без дозволения хозяина, даже тогда, когда последний находится в другой комнате, и являются к нему за этим разрешением. При некотором навыке, настойчивости охотника и особенно хороших способностях собаки можно добиться того, что она будет докладывать о найденной дичи без предварительной дрессировки. Для этого прежде всего надо добиться, чтобы собака по свистку сходила со стойки, как сказано выше; затем расстояние постепенно увеличивают, стараясь при каждой стойке незаметно отходить в противоположную сторону. Впечатление оставленной стойки будет настолько еще свежо в памяти обучаемой, что она по слову «шерш» (но без указания направления) немедленно поведет охотника к оставленной дичи, а иногда, если ветер от выводка, прямо, почти с места потянет к ней верхним чутьем. Раз это достигнуто и собака не срывается со стойки, а терпеливо выжидает охотника, уже нет никакой надобности находиться от нее в нескольких десятках шагов; напротив, необходимо, чтобы собака искала в дальнем расстоянии от охотника, каждый раз возвращаясь на его свист, который подается через бóльшие и бóльшие промежутки времени. Сначала, для того чтобы все‐таки знать направление, принятое собакой, полезно, как и при первоначальной натаске ее в лесу, привязывать к ошейнику достаточно звонкий бубенчик или колокольчик, но затем в нем не будет никакой надобности, так же как не нужно будет и подзывать собаку свистом, потому что она, найдя дичь и сделав по ней стойку, не видя и не слыша хозяина, сама отыскивает его и затем ведет к выводку. Для того же, чтобы собака не теряла времени на розыски хозяина, последний должен оставаться на том месте, с которого ей было приказано искать.

К сожалению, очень немногие охотники имеют настолько терпения, настойчивости и опытности, чтобы приучить собаку к анонсу. Дрессировщики по профессии достигают этого только в исключительных случаях, при особой талантливости порученной им собаки; гораздо чаще можно найти собак с анонсом у дрессировщиков-любителей. Между ними особенной известностью в охотничьей среде пользуются известные всем петербургские охотники братья Диц, и едва ли не большинство собак, ими дрессированных и натасканных, приучены анонсировать.

Гильзы

От хорошей, приходящейся вполне по патроннику ружья, гильзы зависит в значительной степени качество выстрела, а потому знание сортов гильз, их достоинств и недостатков, а также того, к каким ружьям какие гильзы следует употреблять, весьма важно для охотника.

Гильзы, употребляемые в настоящее время для ружей, с казны заряжающихся, бывают двух сортов: папковые и металлические.


Гильза Элея


Из гильз папковых в наших магазинах встречаются в продаже гильзы следующих фабрик: Элея в Лондоне, Л. Бахмана в Брюсселе, «Union» бывш. бр. Беккер в Варшаве и Е. Торбек в Москве. Изредка, впрочем, особенно в магазинах провинциальных, попадаются и изделия фабрик немецких.

Из металлических гильз продаются у нас гильзы Кайноха, Венига, Гилленшмидта и Торбека.

Гильзы Элея бывают первого и второго сорта. Первый сорт красного и зеленого цвета имеет на донышке медной чашки вокруг пистона следующую надпись «Eley. London № 00 Gastight», а на теле гильзы – «Eley’s patent Gastight Cartridge». Этот сорт гильз отличается прочным, хорошо отлакированным картоном и очень тщательно сделанной чашечкою с плотною крупною закраиною. Котелок для помещения пистона (в гильзах центрального боя) вогнан так плотно в чашечку и так хорошо прилажен, что никакого прорыва газов ни вокруг пистона, ни вокруг котелка не замечается даже после многих выстрелов, а сама чашечка так обжата, что исключает всякую возможность задирания ее краев при вкладывании гильзы в патронник.


Гильза Беккера


Длина гильз этого сорта бывает двоякая: обыкновенных – 65 мм, extra long (особенно длинных) – 70 и 75 мм, а калибровка чрезвычайно точна для английских ружей.

Недостатки этих гильз следующие:

1) иногда после 2–3 выстрелов картон перегорает вокруг всего тела гильзы у краев металлической чашки (очевидно, от прорыва газов между чашечкою и внутренним железным подзором), дает трещину, и тело гильзы отваливается прочь при переснаряжении или застревает в патроннике;

2) при употреблении пыжей увеличенного калибра, особенно твердых (например, кожаных), гильза сильно распухает, а иногда после незначительного числа выстрелов как раз против места, занимаемого пороховым пыжом, там, где внутри кончается железный подзор, гильза даже прогорает пояском, и половина ее или отваливается, или застревает после выстрела в стволе (а это очень опасно для ружья);

3) при просторных патронниках, особенно зимою, гильзы лопаются вдоль, а от закручивания края настолько размочаливаются, что гильзу после 2–3 выстрелов почти свежую приходится или бросать, или обрезать, что, укорачивая длину ее, лишает возможности закручивать патрон. Красные гильзы Элея вообще прочнее, сделаны аккуратнее, чем зеленые, выдерживают больше выстрелов и менее боятся сырости. Второй сорт – серые гильзы длины 65 мм с клеймом на чашечке «Eley Broth. London» с 2 звездочками по бокам и цифрою калибра в средине без номера, а то просто одними инициалами фамилии и цифрою калибра, медною чашечкой, сделанной почти так же аккуратно, как в первом сорте, но с короткими бочками, по картону уже значительно хуже и более 2–3 выстрелов не выдерживают, лопаясь преимущественно вдоль.

Капитальный недостаток обоих сортов гильз Элея – устройство наковальни для пистонов, требующее для перемены пистонов дорогостоящих машинок (рикаперов), из которых вполне удобная стоит 5 р. 75 к., а самая дешевая 3 рубля.

Цена гильз Элея в магазинах за сотню следующая: 1 сорта калибров 28–20 – 4 р. 50 к., калибр 16 – 5 р. 25 к., 14 и 12 – от 5–5 р. 50 к., 10 – 5 р. 75 к. и 6 р. 50 к. и 8 – 10 руб. Extra long 12 кал. – 6 руб. (в 75 милл. 6 р. 50 коп.), 10 кал. – 7 р. 2 сорт стоит: 16 кал. – 4 р. 20 к., 14 и 12 – 4 р. 50 к. и 10 – 5 р. 25 к.

В выписке патронов из заграницы от Eley-я (London, 142, New Bond Street) или его комиссионеров тысяча гильз первого сорта с доставкой в Москву и пошлинами обходится не свыше 40 рублей, а на месте, то есть в Лондоне, гильзы эти стоят 2 фунта 2 шиллингов и 6 пенсов за 1 т. со скидкою 17½ процентов в пользу покупателя. Серые второго сорта, вероятно, обойдутся рубля в 32 за тысячу. Вес сотни патронов 12 кал. в картонке 3⅛ ф.

Гильзы Л. Бахмана в Брюсселе начали входить у нас в употребление главным образом на садках, лишь года два-три назад. Эти гильзы имеют огромное преимущество перед всеми остальными бумажными гильзами вследствие того, что они делаются под особый большой бахмановский пистон, который еще сильнее бердановского. Гильзы эти во всех остальных отношениях превосходны; бумага их даже выше элеевской, почему они выдерживают сравнительно большее число выстрелов, но работа медной чашки, а в особенности котелка, уступает элеевской; хотя и редко, но все‐таки случается замечать прорыв газов вокруг пистона. Гильзы эти очень распространены на континентальных садках. Наковальни, употребляемые Бахманом, имеют вид широких сплошных медных треугольников с хвостиком на одной из сторон. Хвостик этот пропускается сквозь отверстие в котелке внутрь гильзы и служит для легчайшего выталкивания патрона после выстрела. При переснаряжении надо обращать внимание на то, чтобы наковальня стояла прямо и упиралась бы в центр, а не в бок пистона, что легко заметить по положению хвостика, торчащего внутри гильзы из котелка; неправильное положение наковальни может повести к осечке.

Сорта гильз, изготавливаемых Бахманом, весьма разнообразны. У нас можно достать, и то в немногих столичных магазинах, почти исключительно зеленые и красные первого сорта. Гильзы второго сорта (синие) и третьего (серого) в продаже, кажется, не встречаются, так же как и гильзы высшего качества разных цветов (extra) Highlife, Damf-proof. Из гильз extra особенного внимания заслуживают гильзы пергаментные, предназначенные исключительно для садок и для стрельбы белым порохом с очень точными котелками и очень прочными стенками. Гильзы High-life и Damf-proof отличаются тем, что первые до половины, а вторые почти во всю длину покрыты тонкой латунью – приспособление не особенно удачное. Почти все сорта делаются обыкновенной длины и удлиненные (около 70 мм). Стоимость бахмановских патронов (зеленых и красных) несколько выше стоимости элеевских.

Высоким качеством и большими удобствами в переснаряжении отличаются патроны «Socie’te’ frana´aise des munitions» в Париже, преемника старинной фирмы Жевело и Гопилла, которые, вероятно, в скором времени получат у нас право гражданства, хотя исключительно для садочной стрельбы.

Все до сих пор бывшие у нас в употреблении картонные патроны имели шпенек, на который надевается пистон, и этот шпенек всегда причинял массу хлопот при переснаряжении патронов, и неаккуратное вставление его или немного повредившееся отверстие патрона, в которое он вкладывается, вызывало осечки и давало прорыв газов около пистона. В описываемых французских патронах отдельного шпенька или наковальни нет, а в очень широкое отверстие посреди дна патрона, обложенного внутри латунью, вставляется медный колпачок, под который помещается пистон и конусообразная полая наковальня с большими боковыми дырами, упирающаяся своим основанием в нижний край колпачка. При спуске курка боек ружья ударяет в задок колпачка, соприкасающегося с пистоном, надетым на острие наковальни; происходит воспламенение сильного взрывчатого состава, которым снаряжен пистон, огонь устремляется в боковые дырки наковальни, зажигает часть пороха, наполняющую полость наковальни, и происходит выстрел.

Прорыв газов через дно патрона при такой системе немыслим. Газ от вспыхнувшей части пороха внутри наковальни ни вверх, ни вбок проникнуть не может, так как наковальня прикрыта плотным колпачком, а, в свою очередь, колпачок, вставленный в латунное гнездо и имеющий в верхнем конце, обращенном к бойку, выступ, входящий в соответствующее углубление в медном дне патрона, не может пропустить газ между своими стенками и гнездом патрона вследствие необыкновенно тщательной пригонки.

Для наглядности прилагаются чертежи колпачка, наковальни, пистона и патрона с вставленным снаряженным колпачком.

Преимущества французских патронов перед всеми другими:

1) боек ударяет не прямо в пистон, а в сплошной колпачок, прикрывающий его, вследствие чего газы от пистона и загоревшегося близ него пороха не могут коснуться бойка, жечь и коптить его;

2) прикрывающий пистон колпачок очень велик и своими плечиками плотно сидит в дне патрона и тем устраняет прорыв газов между стенками патрона и им;

3) отверстия, через которые огонь пистона проникает в порох, очень велики и их два, а не одно, как у большинства картонных патронов, что уничтожает затяжные выстрелы;

4) самое главное – удивительная простота переснаряжения патрона после выстрела. При желании употребить стреляный патрон в дело достаточно выдавить колпачок, вставить новый, и патрон готов. При переснаряжении же патронов со шпеньками или просто с наковальней необходимо наблюдать, не пострадало ли отверстие, сквозь которое должен пройти огонь пистона в порох, не удлинилось ли гнездо патрона, в дно которого упирается шпенек, и не подалась ли вперед наковальня, так как все это может быть причиною осечек. Нужно также обращать внимание, насколько сильно закоптилась внутренность гнезда, где помещается пистон со шпеньком, иначе он не сядет правильно и достаточно глубоко в дно патрона, а это может повлечь нечаянный выстрел при закрывании ружья или осечку. Для перемены колпачков взамен выстреленных нужна особая машинка, но она очень проста и стоит недорого.

Цена этим патронам высшего сорта около 6 франков на фабрике, и с расходами по перевозке и по оплате пошлиною сотня их обойдется около 5 р.

Гильзы бывшей фирмы К. и Ю. Беккер, ныне «Union», в Варшаве (Новый свет, № 43). По-прежнему новая фирма изготавливает гильзы двух сортов: первого сорта – зеленые и красные и второго сорта – серые, все под малый пистон Элея. Гильзы эти отличаются от элеевских удобством перемены пистонов, не требующей никаких машинок, кроме простой твердой палочки или навойника от цилиндра Барклая, так как, подобно бахмановским, имеют наковальню с хвостиком, выступающим из котелка. Бумага, употребляемая для этих гильз, превосходит прочностью и элеевскую, и бахмановскую; медные чашечки сделаны, однако, из менее толстой латуни, чем у элеевских патронов, и не так прочны; котелки же сделаны не совсем точно, поэтому часто замечается прорыв газов вокруг пистона. Кроме того, калибровка пистонов недостаточно одинакова. Все эти недостатки, однако, легко устранимы.

Бумажные гильзы фабрики Е. Е. Торбек в Москве появились в продаже весьма недавно. Они изготовляются также разных калибров (от 10 до 24), с малыми пистонами Элея двух сортов: первого – красные и зеленые и второго – серые. По внешности и качеству материала патроны Торбека превосходят беккеровские, но имеют еще менее точную калибровку и менее прочный котелок. Во всяком случае, они много лучше патронов первого выпуска, дававших частые осечки и отличавшихся очень слабым скреплением картона с чашечкой.

Так как бумажные гильзы в большинстве случаев выдерживают 3–4 выстрела, в крайне редких случаях до десяти, то при существующих сравнительно высоких ценах на эти патроны в России каждый выстрел обходится довольно дорого. Это главный недостаток бумажных гильз, уже давно устраненный экономными немцами, употребляющими очень дешевые гильзы, которые после выстрела бросаются и редко выдерживают второе переснаряжение. Другое неудобство картонных гильз заключается в том, что в сырую погоду они разбухают, плохо лезут в патронники, и при экстракции чашечки у них отрываются.


Новые французские гильзы:

А – разрез патрона со вставленным колпачком;

а, с – описанные предметы, б – разрез колпачка, д – наковальня


Ввиду этих недостатков весьма многими расчетливыми охотниками или живущими в глуши, где бумажные гильзы можно получить лишь через несколько недель, употребляются латунные гильзы, толстые и тонкие, преимущественно первые, как более прочные. Толстая латунная гильза при уходе может выдержать до ста выстрелов, так что сотня таких патронов обеспечивает охотника от всяких случайностей. Неудобства медных гильз заключаются в том, что с ними всегда бывает больше возни, чем с папковыми: их надо чистить, нередко обжимать, а оседающую после нескольких выстрелов наковальню во избежание осечек осаживать; кроме того, пыж в ней часто отходит, и надо иметь для каждого ружья свои медные патроны, так как патронники в ружьях одинакового калибра редко бывают вполне тождественны.

Толстые латунные гильзы имеются у нас в продаже заграничного и местного производства. Из заграничных патронов наибольшей известностью пользовались толстые латунные патроны английского фабриканта Кайноха (Kynoch. Birmingham. Whittal Street, 14), но лет пять назад их почти вытеснили из продажи гильзы петербургской фабрики Венига и тульской – Гилленшмидта.

Гильзы Венига делаются двух размеров (в 65 и 70 мм) 12‐го, 14‐го, 16‐го и 20‐го калибров под бердановский пистон. Они отличаются замечательно элегантной внешностью, очень хорошо калиброваны и очень прочны. Котелки сделаны настолько точно, что прорыва газов почти никогда не замечается. Они имеют одну особенность, которую надо принимать во внимание при переснаряжении: донышко и ободки их довольно высоки, а котелки очень глубоки, и потому пистон надо вставлять насколько можно глубже; вполне догнанный пистон становится ниже наружного среза дна патрона и при этом положении делает, во‐первых, гильзу вполне безопасной, во‐вторых, защищает ее от осечек, и, в‐третьих, этим достигается наименьший прорыв газов. Иногда гильзы Венига извнутри у дульца имеют пояски или кольцевидные выемки, имеющие целью способствовать удержанию дробового пыжа на месте. Но приспособление это нисколько не достигает цели, ослабляя, однако, конечную часть гильзы, поэтому, кажется, уже совсем оставлено. Цена вениговских патронов 12 рублей сотня.

Гильзы торгового дома фон Гилленшмидта, Стандершельда и Шекаразина отличаются очень точной калибровкой и большой прочностью и в этом отношении не уступают вениговским, хотя и не имеют такой наружной отделки. Стоят они поэтому дешевле последних (11 р. сотня). Все гильзы изготавливаются также под бердановский пистон 10‐го, 12‐го, 14‐го, 16‐го, 20‐го и 24‐го калибров, трех величин – нормальной длины (63,30 мм), удлиненные (70 мм) и exira long (76,20 мм).

Кроме этих патронов, у нас можно встретить в продаже медные гильзы фабрики Е. Торбек в Москве, но до последнего времени они отличались очень неровной калибровкой и непрочностью. Теперь, впрочем, когда фабрикой заведует бывший главный мастер Венига, надо полагать, что гильзы эти подвергнутся значительным улучшениям. Что касается толстых латунных гильз Элея, Бахмана и Утендорфера, то они почти не встречаются в продаже, кроме довольно распространенных винтовочных патронов последнего (нюрнбергского) фабриканта.

Тонкие латунные гильзы известны у нас только кайноховские, под названием «perfect» (лучшие), и имеют следующее клеймо: Kynoch’s patent, № 00. Они состоят из медной чашечки со вжатою в нее тонкою латунною гильзою, с малым обыкновенным пистоном на штифтике (по методе Беккера). Пистонное гнездо находится не в котелке, а непосредственно в чашечке, и это устраняет совершенно прорыв газов, которого вовсе не замечается даже после продолжительного употребления гильзы. Гильзу хотя и раздувает после первого же выстрела, но она не лопается, не прогорает, а раздутость легко может быть исправлена посредством регулятора, и гильза примет снова свой первоначальный калибр. Сказать определенно, сколько выстрелов выдерживает эта латунная гильза, невозможно, но, если она будет содержаться аккуратно, протираться и не мяться обжимателями (служащими вместо закручиванья), она может выдержать, кажется, от 20–50 выстрелов, а при обжимке от 10–18 выстрелов. Цена этих гильз в наших магазинах от 6–6 р. 50 к. за сотню, а у фабриканта они стоят 2 фунта 2 шил. и 6 пенсов тысяча со скидкою 10 % и вместе с пошлиною и провозом до Москвы обходятся (12 кал.) 50 р. 25 к., то есть по 5 руб. с коп. за сотню. Вес сотни таких гильз с картоном 3 ⅜ фунта.

Так называемые вечные, стальные гильзы имеют только одно удобство – прочность; они тяжелы, очень дороги и требуют частой чистки, так как скоро ржавеют. Но охотникам, живущим в глуши, например в Туркестане или Сибири, и рискующим остаться без гильз, нельзя не посоветовать на всякий случай приобрести пару стальных патронов с брандтрубкою, на которую надевается обыкновенный пистон, как в шомпольных ружьях. Эти брандтрубки помещены в углублении на затылке гильзы и потому не задевают накладки при запирании затвора. Центральное ружье с вложенными в него такими патронами можно заряжать с дула, причем, конечно, для того, чтобы надеть пистоны, надо открыть казенную часть. Если же кто не пожелает таскать с собой прибойник, тот может выстреленную гильзу снарядить при помощи небольшой палочки и снова вложить в патронник. Такие стальные гильзы можно найти теперь уже в немногих ружейных магазинах, где они продаются по 3 р. за штуку.

Общие правила выбора гильз

Так как для вполне хорошего боя ружья нужно, чтобы внутренние стенки патрона, вложенного в патронник, совершенно совпадали с внутренними стенками канала ствола, то для ружей, имеющих камеры патронников с уступом, лучше употреблять гильзы папковые, толстые стенки которых скорее совпадут со стенками ствольного канала, или, если выступы патронников незначительны, толстые латунные гильзы Кайноха и др. Если ружье вовсе не имеет выступов в патронниках, лучшими для него будут тонкие латунные гильзы. Если патронники у ружья очень широки, то лучше употреблять гильзы папковые или тонкие латунные, способные раздаваться не лопаясь, но отнюдь не толстые, которые будут лопаться. Если у таких просторных патронников крутой уступ (порожком), лучше приказать мастеру его снять, спустив на конус.

Прибирать патроны всегда следует по ружью. Делается это так: выбрав несколько сортов патронов (например, Элея, Беккера, Кайноха или др.), которые идут в патронник без натуги, но не болтаясь, вынимают из них пистоны и, вложив патрон до половины в патронник, приближают правый глаз к отверстию пистонного гнезда, а стволы оборачивают дулом к свету (лучше всего к лампе) и, подвигая патрон постепенно, наблюдают, как он ляжет к уступу патронника и насколько его внутренние стенки совпадут со стенками ствольного канала. Патрон, прилегающий вплотную к уступу и внутренние стенки которого составят одну прямую со стенками канала ствола, будет как раз искомый. Патрон, стенки которого ниже уступа патронника и линии канала ружья, при невозможности подобрать лучший, еще может служить, но патрон, внутренние стенки которого выдаются над линией канала и уступа патронника, никуда не годится.

Если приходится выписывать патроны для своего ружья из другого города, нужно сообщать магазину, какого мастера ружье, для которого требуются патроны, чтобы можно было по ружьям того же мастера прибрать их и указывать, с уступом или без уступа патронники. Если же ружье из дюжинных, не имеющих на себе имени мастера, следует указывать, какое оно, то есть бельгийское, зульское, французское и т. д.

Не следует брать патронов, которые новые с трудом лезут в патронник, т. к. после первого же выстрела они вовсе не полезут, и по возможности избегать гильз, болтающихся в гнезде.

Не брать патронов extra long (то есть особенно длинных) для ружей, патронники которых короче 70 миллиметров.

Порох

Порохом, как известно, называется обращенная в зерна смесь селитры, серы и угля. В русском порохе, изготовленном на казенных заводах (Охтенском, Казанском и Шостенском), на 100 частей полагается 77 частей селитры, 15 – угля и 8 – серы. Та же приблизительно пропорция принята и на частных заводах – финляндском Турпа, екатерининском Виннера (у ст. Саблино, Никол. ж. д.). и на заводе высочайше утвержденного товарищества в Шлиссельбурге.

Охотничий порох бывает двух сортов – мелкий и крупный. Последний предпочтительнее, так как он менее взрывчат (сгорает медленнее), а потому позволяет употреблять без отдачи более крупные заряды и не действует на оружие так разрушительно, как мелкий. В настоящее время, когда шомпольные ружья почти вытеснены центральными, большинство охотников избегает по этим причинам мелкого пороха, но и в шомпольных ружьях благоразумнее употреблять крупный порох с подсыпкою в брандтрубку мелкого. Мелкий охотничий порох полезен только для очень короткоствольных и вместе малокалиберных ружей, также для револьверов и пистолетов, то есть когда можно ожидать, что снаряд вылетит из дула раньше, чем сгорят все пороховые зерна, и, следовательно, не может получить достаточно сильного толчка для правильного и дальнего полета.

Лучшим охотничьим порохом считается английский Curtis & Harwey № 6 и крупный Охтенского завода. Настоящий английский порох достать, однако, очень трудно (всего удобнее в Риге, куда он, кажется, привозится контрабандой, и в Выборге), даже за дорогую цену, и чаще всего под названием английского продается немецкий порох. Хороший порох имеет совершенно одинаковую величину и форму (круглую или пластинчатую) зерен и раздавливается между пальцами с некоторым усилием; очень мягкий порох не выдерживает перевозки и легко перетирается; а потому следует предпочитать полированный, более твердый, неполированному. Настоящий цвет пороха аспидно-серый; синевато-черный порох всегда содержит избыток угля, а совершенно черный – избыток влажности; серебристый цвет обозначает, что селитра выветрилась на поверхность зерен, то есть что порох был дурно высушен. В порохе не должно быть мякоти и комков; последние доказывают, что порох отсырел и был затем высушен. Кроме того, достоинство пороха узнается по количеству образуемого им нагара; с этой целью обыкновенно сжигают небольшую щепотку на белом листе бумаги: если порох оставляет на ней желтое пятно, то это означает избыток серы; если черное, – избыток угля; самый лучший порох сгорает без всякого остатка, не оставляя на бумаге никаких следов. Сырой порох обыкновенно зажигает бумагу и оставляет в ней отверстие.

Порох, в особенности неполированный, весьма гигроскопичен, то есть легко втягивает влагу, а потому его надо хранить в сухом месте и держать в хорошо закупоренных жестянках.

По последним сведениям, русские заводы изготавливают следующие сорта охотничьих порохов: Охтенский завод – охотничий мелкий и охотничий крупный (не считая бердановского с бурым углем). Шлиссельбургский завод приготавливает 12 сортов: № 1 – самый крупный, № 2 – крупный, № 3 – средний, № 4 – мелкий, царский крупный и царский мелкий, три сорта жемчужных – крупный (F), средний (FF) и мелкий (FFF), крупный и средний порох для шомпольных ружей и, наконец, белый порох (нитропорох). Завод Виннера изготавливает три сорта отборного пороха – № 1 (мелкий), № 2 (средний) и № 3 (крупный) – и четыре сорта простого пороха: № 0 (бархатный), № 1 (мелкий), № 2 (средний) и № 3 (крупный). Финляндский завод Киолерфельда в Турпе выделывает пять (?) сортов охотничьего пороха: № 1 (бархатный) и т. д. до № 5, самого крупного.

Черные пороха имеют весьма различную силу: заряд в 88 долей мелкого царского равняется по силе 140 долям крупного (№ 1) Шлиссельбургского завода. В общем, сила пороха зависит главным образом от величины зерен. Затем опыты г. Ивашенцова показали, что некоторые черные пороха требуют для усиления боя более или менее сильного сжатия пыжом в гильзе, но что другие при этом очень сильно разбрасывают дробь, почему их надо только слегка нажать или только утрясти. По отношению к кучности и равномерности осыпи наилучшие результаты дал английский порох Куртиса и Гарвея (средний), затем жемчужные пороха, охтенский крупный и немецкий («Диана»). Всего хуже в этом отношении крупный порох шлиссельбургский, все Турпа и отборный мелкий (№ 1) виннеровский. Наименее грязнящими стволы оказываются виннеровский отборный № 2 матовой отделки, царский мелкий блестящий и охтенский мелкий. Всего более оставляют нагара пороха финляндский, английский, немецкий и самый крупный (№ 1) шлиссельбургский.

В последние два-три года начали входить у нас в употребление почти исключительно на садках так называемые белые бездымные пороха, или нитропороха. Преимущества белых порохов – отсутствие дыма, мешающего дублетному выстрелу, слабость отдачи, слабость звука и малое количество нагара. Но нитропороха еще далеко недостаточно усовершенствованы и не имеют такого однообразия действия, как черные пороха, что зависит от их большей гигроскопичности: чем суше белый порох, тем он сильнее. Кроме того, последний требует очень равномерного (слабого) нажатия и очень сильного пистона, так как при обыкновенных дает затяжной выстрел. Белые пороха при одинаковом объеме почти вдвое легче черных, и для достижения одинаковой силы их надо брать по мерке одинаково, а по весу – вдвое менее. В общем, нитропороха действуют на стволы, колодку и затвор весьма разрушительно, и надо быть крайне осторожным, чтобы не переложить лишнего в заряд, что за слабостью отдачи и звука при пристрелке случается довольно часто.

Белые пороха продаются (в столицах) в готовых патронах и обходятся, несмотря на свою легковесность, значительно дороже черных порохов. У нас встречаются в продаже только английские белые пороха (Шульце и ЕС) и белый порох Шлиссельбургского завода. Другой русский нитропорох – силотвор Руктешеля, хотя и обещает многое в будущем, но фабрикация его, очевидно, не установилась. Из английских – белый порох Шульце употребительнее розоватого ЕС. Русский белый порох по силе почти равен шульцевскому, так что вместо 88 долей мелкого царского пороха его надо класть только 44 доли. Он дает отличную кучность и по однообразию действия (выстрелов) мало уступает бердановскому и мелкому жемчужному. При снаряжении патронов этим порохом необходимо брать также гильзы Бахмана с большим пистоном, не сжимать, и плотные и тугие пыжи.

Дробь

Дробь отливается из свинца, к которому прибавлено небольшое количество (от 0,1 до 1 %) желтого сернистого мышьяка (зорник, aim pigment), который способствует образованию более крупных дробин и скорейшему их отвердению. По величине зерен дробь означается номерами, реже буквами или чертами, причем самые крупные сорта ее носят название картечи, а самый мелкий сорт – название дунста. В России, Англии и Германии большие номера относятся к мелкой дроби, а меньшие – к крупной; в Швеции – наоборот.


Новая шкала дроби, в мм


Хорошая дробь должна иметь следующие качества.

1) Она должна быть тяжеловесна.

2) Она должна быть ровна (то есть все дробины имеют одинаковую величину), совершенно кругла и иметь гладкую блестящую поверхность. Неровная или неверно отсортированная, тем более смешанная дробь не может иметь правильного полета, потому что крупные дробины, как более массивные, расклинивают более мелкие. Некруглые дробины, грушеобразные, чечевице-видные, плоские, угловатые и со свищами не могут лететь так далеко, как совершенно круглые, и это изменение формы нарушает правильность их движения в канале ствола.

В последнее время вошла у нас в большое употребление, в особенности на голубиных садках, английская твердая дробь Ньюкастльской компании (New Castle Chilled Shot), изготовляемая с большою примесью антимония, а потому и более легкая (уд. вес – 10,3). Дробь эта ровнее всех, а потому дает более постоянные результаты, то есть равномерные выстрелы. Опыты Пипера показали, что твердая дробь, как менее деформирующаяся, летит кучнее мягкой на 7–15 %. Кроме того, она не так свинцует стволы, как обыкновенная дробь. В особенности преимущества эти сказываются при стрельбе из чоков; для цилиндрических же стволов выгоднее, однако, употреблять более тяжелую английскую дробь Валькера и Паркера. Дробь этих двух английских фирм можно теперь приобрести во всех больших ружейных магазинах. Дробь же лондонской фирмы «Zane & Nesham», кажется, продается лишь в Петербурге.


Нумерация английской дроби различных фабрик мало разнится между собою и основана на числе зерен, заключающихся в 1 унции (равен 6,6 золотн.), а вместе с тем на величине или диаметре зерен. Каждый номер английской дроби разнится от соседнего приблизительно на 0,25 мм. Та же самая шкала лет семь назад принята по ходатайству президента Всеобщего германского охотничьего союза на всех германских заводах дроби. Немецкая дробь, таким образом, имеет почти одинаковую нумерацию с английской, потому нередко продается за английскую. Довольно близка к английской по нумерации и по качеству финляндская дробь, весьма распространенная между петербургскими охотниками.

В России имеется не менее 12 дробелитейных заводов. В центральных губерниях наибольшим распространением пользуется дробь И. Растеряева, считающаяся самой тяжелой. Дробь эта, однако, далеко уступает названным во всех других отношениях, и нумерация ее совершенно произвольная и даже чуть ли не ежегодно меняющаяся. В последнее время ее поэтому стали вытеснять упомянутая финляндская, также сосновицкая дробь и дробь завода Гинкеля в Москве. Последняя имеет английскую нумерацию; сосновицкая же, как и динабургская (Рейссера), хотя имеет довольно правильную нумерацию, но, как видно из таблицы, приблизительно на два-три номера крупнее английской. В Харьковской губернии преобладает дробь завода Рыжова, по свидетельству местных охотников очень плохого достоинства; нумерация этой дроби совершенно неизвестна, но для того, чтобы знать, какому номеру английской дроби соответствует дробь местного завода, надо только сосчитать число зерен, заключающихся в лоте, то есть 3 золотниках. На юге (и на Кавказе) охотники стреляют преимущественно дробью завода бывш. Лагомарсини (ныне Пеллерано), очень хорошего качества и по нумерации довольно близкой к английской. В юго-западном крае, кажется, преобладает […] (бердичевская) дробь, по нумерации подходящая к одесской, но гораздо низшего достоинства. В Казани и восточной России распространена казанская дробь Морозова, очень плохая. В Сибирь идет исключительно дробь Ирбитского завода, неправильная и со свищами, так как завод Функа в Барнауле прекратил свои действия.

Всякую, даже самую плохую, дробь можно значительно улучшить, прокатывая ее между двумя железными листами. Если же она очень разнокалиберна, то можно просеять ее через соответственное проволочное сито.

Самодельная катаная дробь

В глухих местностях России, не говоря о Сибири и Туркестанском крае, случается, что во время охотничьего сезона нельзя достать дробь ни за какие деньги или же дробь никуда не годится; свинец же имеется в изобилии. Тогда по необходимости приходится самому заняться приготовлением дроби, а так как литье дроби довольно затруднительно, то ее не льют, а катают.

Для производства такой дроби требуются следующие инструменты.

1) Железная или стальная доска для вытягивания свинцовой проволоки; она обыкновенно напоминает несколько вид скобы; в доске просверлены в ряд круглые дыры слабоконической формы; постепенность уменьшения диаметра дыр соблюдается обыкновенная, то есть как для тяги всякой проволоки. Заостренными ножками скоба вбивается в столб, косяк двери или просто в тяжелое бревно в таком положении, чтобы тянуть проволоку было легко и удобно.

2) Резка для дроби. Своим внешним видом этот инструмент напоминает общеизвестную мялку, на которой во всей России бабы отминают коноплю и лен с целью отделения кострики от волокон. Между двух железных пластинок, из коих левая припаяна или соединена заклепками с заостренными ножками, ходит на шпеньке острый стальной нож; им режут свинцовую проволоку на кусочки, вставляемые в дырочки, просверленные в левой пластинке резки, правая же служит задержкою и регулируется двумя винтами, то есть она или отодвигается от ножа, или придвигается, чем и даст возможность производить резку кусочков проволоки, как для самой крупной картечи, так равно и для мелкой дроби. Заостренными ножками резка так же, как доска для тяги проволоки, прибивается к чему‐нибудь, большею частью к столу или обрубку.

3) Затем необходимы обыкновенный чугунный котел плоской формы средней величины и полукруглая речная галька фунтов в пять весом. Котел и галька служат для выкатывания дроби.

Выделка идет в следующем порядке: куски свинца растапливаются и льются в бороздки, сделанные просто в земле или глине; получаются неровные, полукруглые стержни; их слегка округляют молотком. Один конец такого стержня делается потоньше; его продевают в самую большую дыру доски; за выдавшийся с другой стороны конец доски стержня захватывают обыкновенными плоскогубцами и тянут проволоку. Протянувши в одну дыру, переходят к другой, и таким образом приготовляется проволока для выделки желаемого номера дроби. Для того чтобы проволока тянулась легче, дыры смазываются время от времени салом или деревянным маслом. Вытянутая проволока разрезается на кусочки на резке, причем левою рукою пододвигают проволоку, правою же – действуют ножом. Правая, подвижная, пластинка устанавливается обыкновенно так, чтобы отрезаемые кусочки свинца имели по возможности длину, равную диаметру проволоки, отчего скатывание дроби идет быстрее и с меньшей потерей. Нарезанные таким образом кусочки свинца высыпаются в котел до пяти фунтов сразу, и их начинают скатывать галькою, действуя ею круговыми движениями. Катание дроби идет довольно медленно и требует известной сноровки. При этом нужно заметить следующее: скатывание дроби идет быстрее, когда котел и галька сильно засвинцуются; крупная дробь скатывается скорее, чем мелкая.