Я и до этого считала, что из моей комнаты открывается превосходный вид, а теперь, глядя как в зелени леса растворяются два силуэта, окончательно убедилась в этом. Как же Филипп сильно похож на маму! И внешне, и в любви к светлым тонам, и даже их смех казался одинаково заразительным.
Тропинка давно увела обоих в глубь леса, а я все еще будто слышала, как весело смеется мужчина под окнами дома.
Может, магия. Светлая, удивительная. Помнится, бабуля говорила, что эти места волшебные, заговоренные. А может, все куда прозаичней – впервые я видела, чтобы Филипп смеялся.
Обычно он был спокойным, рассудительным, отстраненным, чуточку даже высокомерным. И обычно он был от меня далеко. Даже если я могла протянуть руку и коснуться его.
Мы вообще прикасались друг к другу лишь раз. Да и то он, наверняка, и не помнит этого, внимания не обратил.
Еще бы! Кто он и кто я?
Он – студент последнего курса, гордость не только факультета, но всего универа, никто не сомневался, что его ожидает блестящая карьера в политике, он уже делал уверенные шаги в этом направлении. А я – первокурсница, привлекшая внимание декана свежеокрашенными, единственный раз в жизни завитыми рыжими кудряшками и отправленная им на сцену за каким-то таинственным ключом знаний.
– Просто выйдешь и заберешь его, – декан воспользовался своим авторитетом, моей растерянностью и отсутствием Никиты. – Поняла? Ничего страшного или необычного. Просто выйдешь и заберешь.
Заведя меня в актовый зал, где происходило праздничное посвящение первокурсников в ряды студентов, он заговаривал мне зубы, рассказывая, что такая традиция и что это почетно. Мол, каждый год ключ знаний передается самому яркому представителю первого курса, и тут даже сомнений нет, что самая яркая я!
Отказаться я не могу, да и зачем? Это же честь, которая возвысит меня в глазах преподавателей, а с ними мне общаться еще целых пять лет! К тому же уговаривал меня сам декан факультета! И тоже давал обещание, что вовек не забудет, потому что та девушка, которую они выбрали до меня, была не менее яркой, но почему-то вообще не пришла! Это же надо, так безответственно. Это просто недопустимо, не прийти в университет в первый день обучения!
Забивая голову пустой информацией, декан подвел меня к сцене, а когда я замешкалась, подтолкнул к маленькой лесенке. Сделав первый шаг, я, не привыкшая к публичным выступлениям, запаниковала и перестала видеть хоть что-либо – перед глазами была только белесая пелена. Ноги онемели, я не могла сообразить, как можно передвигаться, что надо для этого делать. Меня начало шатать из стороны в сторону, и я уже приготовилась к тому, что обязательно упаду. Вот так, неловко, у подножья сцены и на глазах у всех, под громкий радостный голос ведущего церемонии посвящения.
Но распахнулась дверь, впуская забежавшего человека, и я, кажется, даже дыхание его услышала. А когда увидела улыбку, окончательно успокоилась. Никита. Пришел, как и обещал. Успел.
Мгновенно успокоившись, я взлетела по лесенке и улыбнулась ведущему, громко заголосившему, что сейчас произойдет незабываемое событие, очень важное для всего универа. Никита засвистел и зааплодировал, чем тут же спровоцировал конфликт с теми, кто считал, что воспитанные ребята так себя не ведут. Отвлекшись на него, я не могла понять, почему и зачем с другой стороны сцены ко мне кто-то уверенно направляется. Парень. Какой-то парень.
В тот момент было не до него – Никита и двое других ребят выходили из зала, и я поняла, что предстоит разборка. А я оставалась на сцене. И рядом со мной стоял незнакомец. Я удивленно взглянула на его длинные пальцы и странный знак, который он небрежно держал.
К чему это?
Хотелось не просто уйти, а сбежать.
Но когда я подняла глаза вверх…
Не скажу за весь универ, но для меня незабываемое событие произошло именно в тот момент.
А еще я как-то вдруг поняла, что бежать уже поздно.
Странно. Занятая другими мыслями, переживая за друга, я лишь мазнула взглядом по лицу незнакомца. И только ощутив, как загорелись щеки, посмотрела еще раз, отстраненно отмечая: ничего особенного, лицо слишком худое, чтобы можно было назвать красивым. И бледное, что мне, привыкшей и самой загорать, и постоянно лицезреть перед собой смуглого от загара Никиту, казалось не больно-то привлекательным. Светлые волосы, светлые брови, светлая одежда – взгляд заскользил, не найдя, за что зацепиться, но когда я посмотрела в глаза незнакомцу, отчетливо услышала бой курантов лондонского Биг Бена.
У него были глаза не просто чайного цвета, а цвета дорогого, элитного чая. Чая, который бы с удовольствием на рассвете пила сама королева.
Я так на этом зациклилась, что машинально приняла ключ знаний, сошла со сцены под громкие аплодисменты первокурсников и преподавателей и села в кресло на одном из рядов. И только когда все закончилось и декан подошел ко мне за ключом, я закрутила головой, пытаясь высмотреть того незнакомца. Мне надо было еще раз взглянуть на него, проверить, понять, убедиться!
Но единственное, что я успела увидеть, – это то, как молодой человек с фигурой, очень похожей на его, только что вышел за дверь.
Следом за ним поспешила толпа первокурсников, потянулись важно преподаватели, а я стояла у кресла, боясь шевельнуться.
– Понравился концерт? – заметив, что я не хочу уходить, польщенно улыбнулся декан.
Я даже не знала, что после того, как ключ знаний был передан, состоялся какой-то концерт. Ничего не могла вспомнить из того, что было после моего ухода со сцены. И после того, как сцену покинул ОН.
– Будет еще, – пообещал декан, а поймав мой недоуменный взгляд, пояснил: – Концерт еще будет. А сейчас надо освободить помещение.
Мне казалось, что если я выйду за эту дверь, то все. Все, и точка. Я больше не увижу незнакомца, которого мне крайне важно было увидеть еще хоть раз. А если и увижу, то попросту не смогу узнать. Потому что единственное, что я запомнила, – светлые волосы, рост и глаза.
Слишком незначительные приметы, чтобы узнать человека среди более чем тридцати тысяч студентов.
Немного приободрилась, вспомнив из суетного рассказа декана, что поразивший меня незнакомец – студент последнего курса и учится на одном со мной факультете. И тут же потухла, когда поняла, что не смогу к нему подойти.
Даже если найду, не смогу.
Не по мне это. Не привыкла сама подходить к парням. Не умею сама знакомиться.
Может, потому, что раньше никогда такого желания не возникало. Может, потому, что мама с бабушкой еще с детства внушили мне: несмотря на современные нравы, первым подходить и проявлять интерес и инициативу должен мужчина. А может, потому, что со мной почти всегда был Никита, а другие парни и в другом качестве меня пока не интересовали.
– Пойдем, пойдем, – уговаривал декан, и я, бросив прощальный взгляд на сцену, послушно направилась к выходу.
Декан снова что-то увлеченно говорил, я шла рядом с ним и кивала, а сама думала: хоть бы не расплакаться! Хоть бы не разреветься! Ну, подумаешь, что-то там показалось! Не было ничего. Не было и не может быть!
Первый раз увидела мужчину, толком не рассмотрела, а мысли уже закружились. Да так, что я и о Никите забыла!
Терзаемая запоздалым чувством вины, я выскочила из зала, не зная, куда бежать, чтобы спасать лучшего друга, но увидела его подпирающим подоконник. Он был целым, невредимым и, судя по улыбке, в приятной компании.
– Анька, знакомься, – развернул ко мне брюнетку, зарывшуюся у него под мышкой, – это Мила.
– Очень мило, – промямлила я, высматривая на его лице следы избиений.
– Да уж я вижу, – буркнула девушка.
Не обнаружив на лице друга даже царапины, облегченно выдохнула и только после этого посмотрела на барышню, которая стояла с таким выражением, как будто наелась кислого лимона.
– Анька – мой друг, – рассмеялся Никита. – Так что нечего ревновать!
Провокационно взглянув на меня, девушка решила проверить и снова зарылась лицом под мышку Никиты.
– Я мылся! – он поднял вверх руки, как бы сдаваясь, а на самом деле, чтобы ей некуда было прятать свое лицо. – Честное слово, я мылся! И дезодорант у меня надежный!
– Но он тебя не спасет, – заметив, что девушка настойчиво льнет уже хотя бы к изгибу его руки, буркнула я.
– Да уж, – поддакнул Никита.
Девушку он не стал с себя стряхивать – в этот день как-то вытерпел. Несколько раз, идя с пары на пару, мы пересекались в коридоре многочисленных корпусов, и я видела, как она на нем висла. Но к концу занятий он ждал меня у главного здания универа один.
– Все? – спросила я, заметив его беззаботную улыбку.
– Все, – не уточняя, что имею в виду, отчитался он.
Я знала, что больше они встречаться не будут. Никита никогда не давал второго шанса ни девушкам, ни себе, и если кто-нибудь из них уходил, то без права возврата. Хотя это я, конечно, загнула, описывая его благородство. Всегда уходил Никита. Девушки или не хотели, или (хватит тешить его самолюбие) просто не успевали.
Так как мы с Никитой общались давно и плотно, я знала всех его барышень. Некоторые из них пытались после со мной дружить, но я честно предупреждала, что женская дружба не для меня. А вскоре и они убеждались, что такая дружба, когда нечего поиметь, а я, бессердечная стерва, даже словечко бывшему за них не шепну, им тоже не интересна!
Но те девушки не принимали меня за врага и соперницу. А эта, я знала, не придет ко мне. Вбила себе что-то в голову. Что-то ей там померещилось, показала свой скверный характер. И чего в итоге добилась? Никита навязчивости не переносил.
Возможно, мы потому и сошлись, и стали близки, что не навязывались друг другу.
И то, что я поступила в один вуз с Никитой, было лишь совпадением. И то, что он, прервав мои объяснения, что хочу прогуляться, пройтись пешком, практически затащил меня в свою машину, было ничем иным, как заботой. А вот то, что случилось, когда мы прощались, я не могу назвать ничем иным, как Судьбой.
– Как тебе Филипп? – открыв дверь машины и выпуская меня у подъезда, небрежно поинтересовался мой друг.
– Филипп? – повторила я, пытаясь вспомнить, есть ли среди моих одногруппников человек с таким редким именем.
– Парень, с которым ты выходила на сцену, – последовала подсказка и я, хватая ртом воздух, сжала ладонь Никиты и просительно заглянула в глаза:
– Ты что, его знаешь?!
– Конечно, – ответил тот, чуть нахмурившись.
– Но ты… – растерялась я. – Откуда ты его знаешь? Как? Вы же с разных потоков! И курсов! И он тебя старше! Ты учишься только на третьем, а он… И в универе столько тысяч студентов…
– И все, что ты перечислила, не имеет никакого значения, – отмахнулся Никита от доводов. – Потому что Филипп – мой брат.