На следующий день я раз двадцать проверила телефон, после чего сделала то же самое, что и девятнадцать до этого: положила его обратно.
Ничего нового! Да, сообщений и писем заметно поубавилось, но так, чтобы совсем ничего не было…
Вчера вечером выяснилось, что единственное место, где ловит смартфон, – у окна, рядом со столиком. Я поняла это, когда принялась расхаживать по комнате и разговор внезапно прервался. Придется учесть, но не беда. В небольших городах, где мне случалось бывать, та же история. Смартфон поймал одну сеть с двумя полосками, но она была запаролена. Судя по всему, вай-фай был хозяйский, и шансов на то, что мне дадут пароль, равнялся нулю. Где-то в глубине души я надеялась на то, что это явление временное, что, возможно, вышка сотовой связи вышла из строя, но, скорее всего, дело было не в этом.
Строго говоря, проверять мне было нечего. Хотелось поменьше пялиться в экран. Жить своей жизнью, вместо того чтобы смотреть в интернете, как живут другие.
Единственное сообщение, которое пришло тем утром, было от тети. Вчера вечером мы с ней болтали целый час. Прочитав послание, я усмехнулась.
Тетя Каролина: Прямо сегодня купи спрей от медведей, ПОЖАЛУЙСТА
Это она прислала на тот случай, если ее пятикратное напоминание, сделанное во время нашего телефонного разговора, вылетело у меня из головы. Тетя по меньшей мере десять минут рассуждала о медведях, очевидно, полагая, что они нападают на людей просто так. Она, ясное дело, беспокоилась за меня: начиная с прошлого года, это продолжалось нон-стоп. Тогда я вернулась к ним с разбитым сердцем, потеряв ориентиры, и без надежд обрести компас и новое направление.
Можно сказать, такова была история всей моей жизни: отправляться к тете и дяде, когда мой мир летел в тартарары. Но хотя расстаться с тем, с кем я думала прожить до конца своих дней, было катастрофично, это не шло ни в какое сравнение с потерей мамы. Это я понимала всем сердцем. Это помогало расставлять приоритеты и напоминало о том, что было важно.
Мне так повезло, что у меня были тетя и дядя! Они взяли меня к себе и относились ко мне как к родной дочери. Они оберегали и любили меня.
Во время нашего разговора тетя, точно прочитав мои мысли, пробурчала:
– Лео, – так звали одного из моих двоюродных братьев, – заехал вчера и помог составить однозвездочный отзыв на новый альбом этого ворюги. Мы завели твоему дяде аккаунт и сделали то же самое. Там таких отзывов уйма. Хе-хе!
Я обожала их обоих.
– Неделю назад я разговаривала с Юки. По ее словам, максимум, которого достоин его альбом, – это эмодзи в виде большой кучи дерьма.
Дядя, который не был силен в речах, зато умел хорошо слушать, крикнул на заднем плане:
– Держу пари, он со своей мамочкой теперь кусают локти, что упустили курочку, несущую золотые яйца!
Я ухмыльнулась.
Потому что, хотя я знала, что все случившееся было к лучшему, это не означало, что я хотела лучшего для своего бывшего – вот такая я была дрянь.
Им с мамочкой за все заплатят. В конце концов. Обязательно! Правда выйдет наружу, это лишь вопрос времени. Кэден найдет того, кто станет сочинять ему музыку, но только за большие бабки, тогда как я делала это задаром – из любви.
Ну, не совсем, но почти.
И тот, кто станет ему помогать, не допустит, чтобы он присвоил себе все лавры за этот тяжкий труд. В отличие от меня.
Тетушка вздохнула и, поколебавшись, сказала:
– Ора, я узнала от Бетти… Помнишь ее, мою парикмахершу? Так вот, она говорит, что видела его фотографию с Тэмми Линн на каком-то недавнем мероприятии.
Я представила мужчину, с которым состояла в отношениях почти полжизни, рядом с другой женщиной, и у меня защипало в горле.
Теперь он мог фотографироваться с кем хочет. Очень удобно!
То, что я чувствовала, не было ревностью. Это было что-то другое.
Легкий привкус горечи преследовал меня до конца нашего разговора. Тетушка между тем вернулась к теме спрея от медведей, буранов и каннибализма как способа выживания в условиях зимовки в горах.
Я решила позже объяснить ей, насколько зима в Пагоса-Спрингс мягче по сравнению с другими местами, чтобы она не переживала так сильно.
А пока я провела утро, определяя, что необходимо сделать и в каком порядке. Требовалось разжиться наличкой за аренду, что благодаря «кровным» денежкам не вызывало проблем. А в остальном особых дел не намечалось. Разве что навестить старую подругу…
Кроме того, нужно было купить продуктов, потому что индейку и сыр я доела на завтрак, а на обед и ужин ничего не осталось. И раз уж я собиралась пробыть здесь некоторое время, следовало как-то обжиться, а значит, не стоит откладывать дела в долгий ящик.
Возможно, нужно заняться ими прямо сейчас.
Спустившись по лестнице, я вышла во двор и остановилась возле машины. Вчера я приехала поздно, когда было темным-темно, и теперь с удивлением разглядывала окружающий пейзаж. На сайте были размещены фотографии квартиры внутри гаража, и лишь на одной был запечатлен вид снаружи.
В свое время мы с мамой жили ближе к городу, среди огромных сосен, которые были частью национального парка. Но, помнится, окраины выглядели довольно пустынно, и именно такой вид сейчас предстал перед моими глазами. В Пагосе преобладали яркая зелень и густые леса, а здешняя скалистая красота, в которой чувствовалась близость к Нью-Мексико, и пустынные участки выглядели иначе. На холмах вокруг дома местами росли кедры и кустарники.
Вид был невероятный – на свой лад.
Я долго стояла, а затем наконец огляделась. Перед домом был припаркован внедорожник. Иного транспорта не наблюдалось.
Я бросила взгляд в том направлении и тотчас отвела глаза. Не хватало еще, чтобы мистер Роудс увидел, как я пялюсь на дом, и что-нибудь заподозрил. Тогда он выставит меня в два счета! Если придется, ближайший месяц буду идти к машине с закрытыми глазами, от греха подальше.
Я приехала сюда не просто так и не могла тратить время понапрасну, учитывая, что не знала, как долго здесь пробуду.
Не будь у меня причины, я бы здесь не задержалась.
Именно поэтому я села в машину и отправилась в путь, толком не зная, что делаю, но понимая, что делать что-то нужно.
Я добралась до окружной дороги, а затем поискала указатели на расположение банка. Здесь точно имелся филиал – это я выяснила заранее, прежде чем пуститься в путь. Пагоса-Спрингс находится в пяти часах езды от Денвера, в четырех – от Альбукерке, по сути, в захолустье, окруженный мелкими городишками, о которых мало кто слышал. Здесь было два продуктовых магазина, несколько местных банков и один крупный, крохотный кинотеатр и – для большого городка – довольно приличное количество ресторанчиков и пивоварен.
Учитывая трудности с арендой, следовало предположить, что жизнь в городке бьет ключом. Нет, я знала, что Пагоса-Спрингс живет за счет туризма. Помнится, мама сетовала на то, что летом поток туристов не иссякает и что у продуктового магазина приходится парковаться в конце стоянки.
Но в остальном мои воспоминания о Пагосе были расплывчатыми. Сейчас многое выглядело иначе – городок сильно разросся, хотя кое-что казалось знакомым. За исключением нового «Уолмарта».
Однако со временем все меняется.
Я продолжала путь по шоссе, и надежда снова согрела мне душу. Пусть городок выглядел не совсем так, как мне помнилось, но достаточно, чтобы возникло чувство… правильности. Или, возможно, мне только казалось.
Но самое главное – это место было началом новой жизни. Именно этого мне хотелось. Да, с ним было связано одно из худших моих воспоминаний, но остальные – самые лучшие – его перевешивали.
Когда-то моя жизнь началась в Пагосе, и время шло.
Банк. Продукты. Может, размять ноги, пройтись по магазинам, поискать предложения о найме, изучить объявления в газете? У меня больше десяти лет не было нормальной работы, а значит – и рекомендаций. Может, стоит заглянуть к Кларе: вдруг она работает?
И если останется время, зайти на сайт и оценить одной звездой новый альбом Кэдена.
Перед входом маленькая белая вывеска с ярко-оранжевыми буквами извещала: «ПРИНИМАЕМ НА РАБОТУ».
Запрокинув голову, я прочитала название магазинчика: «Все для активного отдыха». Внутри было не протолкнуться. По центру стояли вешалки с одеждой, а вдоль двух стен напротив витрины протянулся длинный L‐образный прилавок. Замотанного вида женщина металась с одного его конца на другой, обслуживая покупателей, которые указывали на таблички, висевшие на стенах. Насколько я могла понять, они извещали о прокате.
Честно говоря, я не связывала с возможной работой никаких ожиданий и, за последние пару часов обойдя несколько магазинов, была этому рада. Судя по объявлениям, работники требовались в лавку рыбалки нахлыстом (я очень давно не держала удочку в руках и потому даже не стала справляться), в музыкальный салон (где звучала настолько знакомая песня, что я сразу поспешила к выходу) и в обувной магазинчик. Два сотрудника так яростно ругались там в подсобке, что я слышала каждое слово и потому тоже решила не интересоваться вакансией.
Вот так я оказалась на другом конце города – противоположном тому, где остановилась.
Насколько мне помнилось, «Все для активного отдыха» продавал и предлагал напрокат оборудование для занятий на свежем воздухе: рыбалки, кемпинга, стрельбы из лука и тому подобного. В зависимости от сезона.
Я в этом ничего не смыслила. Теперь уже нет. Знала, что рыбалка бывает разной: нахлыстом, донками, еще какая-то – и на этом все. Знала про луки и арбалеты. Знала, что такое палатка, и много-много лет назад могла профессионально ее поставить. На этом мои познания об активном отдыхе заканчивались. Очевидно, я слишком долго жила в большом городе – с людьми, далекими от природы.
Но все это не имело значения, потому что сюда я пришла по другой причине. Не с целью найти работу или что-то купить. И, честно говоря, немного нервничала.
Мы с Кларой не общались почти год – с тех пор, как все полетело в тартарары. Но даже тогда я отправила ей поздравление с днем рождения. Она не знала, что с Кэденом мы расстались.
Ну, теперь, вероятно, она уже знала, поскольку он явно с кем-то встречался и фотографировался.
Нет, пирог с дерьмом он все же однажды получит.
Решив, что воспоминаний о Кэдене для этой недели достаточно, я выкинула его из головы и вошла внутрь.
Фотографии магазинчика я посмотрела еще в Юте – как-то ночью, от нечего делать. В детстве, когда мы с Кларой возвращались домой после школы, ее отец порой брал нас к себе на работу. Если покупателей не было, мы играли в торговом зале или устраивались в подсобке и делали уроки.
Судя по всему, недавно в магазинчике сделали ремонт. На полу лежала плитка, все было новым и современным. Выглядел он замечательно! И очень оживленно.
Лавируя среди покупателей, я не сводила глаз с женщины за прилавком. Той самой, которую заметила в витрине. Она обслуживала очередное семейство. Стоявшая рядом девочка-подросток занималась супружеской парой. Я понятия не имела, кто она такая, а женщину узнала сразу. Мы не встречались двадцать лет, но не теряли друг друга из вида и были друзьями в соцсетях.
Я улыбнулась, решив, что могу подождать. Возвращаться в гараж не хотелось. Я обошла стойки с одеждой и направилась в сторону подсобки, где разместилась большая вывеска «РЫБАЛКА» и было гораздо меньше людей.
Здесь на рядах крючков висели мешочки с разнообразными перышками и шариками. Хм… Я взяла один, в котором было что-то похожее на мех.
– Вам помочь? – прозвучало над ухом.
Голос был незнакомым. И тем не менее это могла быть только Клара или девочка-подросток – это я знала точно, потому что довольно долго пялилась в витрину. Но говорившая явно не была подростком.
Поэтому, оборачиваясь, я держала улыбку наготове и оказалась лицом к лицу с той, кого сразу узнала благодаря многолетним постам в соцсетях. Но, судя по любезной услужливой улыбке, меня она не вспомнила.
Клара стала выше и фигуристее. Можно сказать, заметно раздалась вширь. От своего отца из индейского племени ютов она унаследовала смуглую кожу и высокие скулы, и я с одного взгляда поняла, что она все такая же славная, какой была раньше.
– Клара, – сказала я, растягивая губы в широченной улыбке.
Ее брови слегка приподнялись, голос по-прежнему звучал ровно.
– Здравствуйте! Мы… – Она чуть наклонила голову, глядя на меня темно-карими глазами, и медленно проговорила: – Мы знакомы?
– В свое время, в младшей и средней школе, были закадычными подружками.
Тонкие темные дуги ее бровей на мгновение сошлись на переносице, затем выражение лица изменилось, рот открылся и она ахнула:
– О! Ты перестала красить волосы?
Это было напоминание о жизни, оставленной в прошлом. Той, в которой миссис Джонс убедила меня стать блондинкой, «потому что тебе так гораздо лучше». Но я решила не вдаваться в подробности и просто кивнула:
– Я вернулась к своему естественному цвету.
Пару месяцев назад я состригла блондинистые кончики, и потому сейчас волосы были короче, чем всегда.
– Целый год от тебя ни слуху ни духу! – прошипела она, тыкая меня в плечо. – Ну ты и бесстыдница, Аврора!
И в следующее мгновение Клара уже обвила меня руками, и мы обнялись.
– Что случилось? Ты как здесь? – выдохнула она, через секунду отстраняясь. Мы были примерно одного роста, и я заметила маленькую щербинку между ее передними зубами. – Несколько месяцев назад я отправила тебе сообщение, но оно вернулось обратно.
Ну вот, еще одно напоминание.
– Это долгая история, но я поживу здесь какое-то время. Может быть, останусь.
Темные глаза подруги скользнули поверх моего плеча. Казалось, она думала о том, что осталось несказанным. Надеялась увидеть того, кому полагалось находиться здесь, не будь он таким козлом?
– Ты одна?
Под этим она имела в виду «Кэден с тобой?». Клара была из тех немногих, кто знал о нем.
– Нет, мы больше не вместе.
Я улыбнулась, снова подумав о пироге с дерьмом.
Клара моргнула, секунду спустя кивнула, и ее лицо озарила улыбка.
– Что ж, я надеюсь, что в конце концов ты расскажешь мне эту долгую историю. Что ты здесь делаешь?
– Я была в городе. А приехала вчера вечером. Прогулялась по округе в поисках работы и решила заглянуть к тебе.
Хотя мы долгое время не принимали активного участия в жизни друг друга, но оставались на связи. На протяжении двух десятилетий обменивались поздравлениями на День благодарения, Рождество и дни рождения.
А после того, как я рассталась с Кэденом, я как бы выпала из обоймы. У меня пропало желание говорить о чем-то, помимо насущных тем.
– Ты правда собираешься остаться?
– Ага. По крайней мере, план такой.
Вид у подруги был ошарашенный.
Я понимала, как это выглядит. Нет ничего странного в том, что она удивлена.
А значит, мне предстоит объяснить, что выбора не было, пусть даже, на мой взгляд, это был оптимальный вариант.
Клара снова моргнула, затем улыбнулась еще радостнее и указала на стойку, из-за которой на нас с любопытством смотрела девчушка-подросток. Ее хвостик сбился набок, вид был такой же усталый, как у Клары. Детей у подруги не было, это я знала точно, так что, скорее всего, девчушка была просто сотрудницей. И они обе весь день сбивались с ног. А клиенты, судя по времени, скоро должны были потянуться назад – сдавать арендованное оборудование.
– Пойдем в мой офис, – предложила Клара, – поболтаем. На случай возможных вопросов приходится быть начеку, но очень хочется узнать, что и как.
Слово «офис» вызвало у меня улыбку. Кивнув, я остановилась напротив девчушки, а Клара обошла прилавок и встала лицом к торговому залу.
– Аврора, это моя племянница Джеки. Джеки, это Аврора. В школе мы были лучшими подругами.
Девчушка почему-то округлила глаза, но помахала мне.
– Привет! – махнула в ответ я.
– Где ты остановилась? Говоришь, вчера вечером приехала? – спросила Клара.
– Я остановилась ближе к Чимни Рок. – Это был национальный памятник, находившийся на противоположном конце городка. – И да, приехала вчера вечером. Сегодня отправилась за продуктами и прошвырнуться по магазинам. И решила заглянуть к тебе, раз уж я здесь.
Про Клару мне было известно только то, что год назад ее отец серьезно заболел и она вернулась в Пагосу из… Аризоны? Она была замужем, но лет восемь назад ее супруг трагически погиб в дорожной аварии по вине нетрезвого водителя. Узнав об этом из ее поста, я отправила ей цветы.
– И молодец, что заглянула! – Она по-прежнему улыбалась. – До сих пор не могу поверить, что ты здесь. И ты стала еще красивее, чем на фотографиях. Я‐то надеялась, что ты пользуешься крутыми фильтрами, ан нет!
Клара покачала головой:
– В этом нет моей заслуги. А ты сама как? И как папа?
Она чуть поморщилась. Я поняла это лишь потому, что легко улавливаю чужое состояние.
– Я в порядке. Кручусь тут. А папа… Ничего, держится. Теперь магазин целиком на мне. – Ее лицо посерьезнело. – А он здесь почти не бывает. Но тебе ужасно обрадуется, если планируешь задержаться.
– Я тоже мечтаю с ним повидаться!
Клара покосилась на племянницу, потом снова посмотрела на меня и прищурилась. Ее взгляд стал чересчур внимательным.
– Что за работу подыскиваешь?
– А ты какую предлагаешь? – шутливо откликнулась я.
В товарах для активного отдыха я была ни бум-бум. Прогулка по рыболовному отделу стала для меня откровением.
Мама была бы огорчена. Когда-то она регулярно брала меня на рыбалку. Иногда мы рыбачили вдвоем, в другие разы к нам присоединялись ее друзья. Но сейчас все это наглухо позабылось.
Я не преувеличивала. Половина товаров, а то и больше были мне в новинку.
За последние двадцать лет, когда мамы уже не было рядом, я превратилась в городскую жительницу. Уехав из Пагосы, перестала ходить в походы. Несколько раз мы с дядей ездили на рыбалку, но это было лет пятнадцать назад. Сейчас я вряд ли смогла бы назвать и десяток видов рыбы.
Удивительно было то, что Клара выглядела… неожиданно заинтересованной.
– Кроме шуток, Аврора! Или ты сейчас зовешься Ора?
– И так, и этак. – Я моргнула. – И я действительно пошутила. Я в этом ничего не смыслю. – Я повела рукой по сторонам. – А иначе попросилась бы взять меня в штат.
Клара смотрела по-прежнему, прищурившись и чуть приподняв подбородок.
– Совсем ничего не смыслишь?
– Не сразу вспомнила, как называются мушки и блесны. Хотелось назвать их рыбными примочками. – Я усмехнулась. – Куда ж это годится?
– Мой последний парень, который бросил меня, рассказывал покупателям, что в Сан-Хуане водится лосось, – сухо заметила она.
– А что, он там не водится?
Клара улыбнулась, сверкнув щербинкой, и я растянула губы в ответ.
– Нет. А еще он постоянно опаздывал… И никогда не предупреждал, что не явится на смену. – Она покачала головой. – Извини, что вываливаю это тебе! Просто мне нужен помощник, и такое ощущение, что всех трудоспособных в этом городе я уже перепробовала.
Ох.
Ну что ж…
Я закрыла рот и принялась осмысливать услышанное. Что отсюда следовало? Работать на того, с кем состоишь в отношениях? Как это было в прошлый раз, мы все отлично знаем.
Классно – пока не закончилось. Но такова жизнь.
Конечно, я могла бы найти работу в другом месте, но, с другой стороны, с Кларой мы точно поладим. Я много лет читала ее бодрые оптимистичные посты, которые, возможно, были липой, во что как-то не верилось. Даже когда погиб ее муж, она держалась очень достойно. И мы всегда так славно перешучивались онлайн!
Чем я рискую? Разве что выставлю себя идиоткой, потому что ни в чем не разбираюсь?
– Не извиняйся, – осторожно сказала я. – Просто я ничего не знаю про кемпинг и рыбалку, но… если хочешь… готова попробовать. Я быстро учусь и умею задавать вопросы. – Пока я это говорила, на лице Клары все явственнее проступало расчетливое выражение. – Я пунктуальна. Работы не боюсь и почти никогда не болею. И редко бываю в плохом настроении.
Она подняла руку и постучала указательным пальцем себе по подбородку. Вид у нее был задумчивый, во взгляде чуть расширенных глаз по-прежнему читалась заинтересованность.
Но мне все равно хотелось, чтобы она осознала, с кем придется иметь дело, чтобы потом не было сюрпризов и обоюдных разочарований.
– Я давно не работала в розничной торговле, но на моей… «последней работе», – я изобразила в воздухе кавычки, – много контактировала с людьми.
Клара поджала губы, мазнула взглядом по девчушке, а потом снова посмотрела на меня и решительно кивнула.
Я решила, что упоминать о Кэдене при племяннице она не станет, и, честно говоря, меня это полностью устраивало. Чем меньше людей будут в курсе, тем лучше. Джонсы поспорили на то, что я сдержу слово и не стану распространяться о наших отношениях, и были правы.
Но я не хотела говорить о нем только потому, что мне претило до конца своих дней оставаться бывшей Кэдена Джонса, особенно если в том не было необходимости. Блин, чтоб у его мамаши сегодня вечером случился климактерический прилив!
– Я просто хочу, чтобы ты знала, что в этой теме я абсолютный ноль.
У Клары дрогнули губы.
– Мой предпоследний сотрудник проработал два дня. Последняя продавщица выдержала неделю, после чего сбежала, не прощаясь. И с теми десятью, что были до них, случилась та же история. У меня два внештатника – папины приятели, которые выходят пару раз в месяц. – Клара вздернула подбородок и, казалось, вздрогнула. – Если ты будешь приходить вовремя и делать хоть что-то, я научу тебя всему, что пожелаешь.
У меня в груди затеплилась надежда. Работать у старой подруги? Заниматься тем, что было маминой отрадой? Может, это не такая уж плохая идея!
– Обожаю учиться, – честно сказала я.
В жизни мне довелось повидать так много воодушевленных лиц, на которых читался осторожный оптимизм, что я сразу поняла: это оно.
Должно быть, Клара действительно находилась в отчаянии, если решилась нанять меня, и старая дружба тут была ни при чем.
– Значит, – она оперлась о прилавок, – ты хочешь здесь работать? Быть на подхвате?
– Если только это не доставит тебе неудобств. – Я сделала паузу и изобразила радостную улыбку. – Я умею слушать и понимаю, что бизнес есть бизнес. Если устанешь от меня, дай знать, ладно? И если не буду справляться с работой. И вообще, комната оплачена на месяц вперед, и, если все пойдет хорошо, я останусь, но пока рано загадывать.
Клара посмотрела на девчушку, которая пялилась на меня во все глаза, и кивнула.
– Главное, чтобы ты приходила вовремя, а если не захочешь работать, то хотя бы сообщала об этом заранее.
– Обещаю.
– Но должна предупредить, что много платить я не смогу.
Она назвала сумму, которая лишь немногим превышала минимальную заработную плату, но это было хоть что-то.
А с тем, кого я любила и знала прежде, злодейка-судьба вмазала мне по физиономии.
Когда жизнь упорно что-то навязывает, следует прислушаться. И я держала уши востро. Передо мной расстилалось будущее. Я знать не знала, чем хочу заниматься, но это было хоть что-то. Это был шаг. А двинуться вперед можно, лишь сделав этот первый шаг. В каком направлении – порой неважно, главное – тронуться с места.
– Я научу тебя пользоваться кассовым аппаратом, а там разберемся, что еще тебе можно поручить. Скажем, прокат. Я не знаю… Только имей в виду, что денег много не будет. Тебя это точно устраивает?
– Мне никогда не хотелось стать миллионершей, – осторожно заметила я, почти физически ощущая ужасное облегчение.
– Сможешь начать завтра?
И снова в груди потеплело от расцветающей надежды.
– Завтра годится!
Все равно никаких дел не было.
Я протянула руку. Клара подала свою, и мы обменялись крепким рукопожатием.
Затем мы неуверенно улыбнулись друг другу. Клара опустила подбородок, ее губы снова дрогнули, темные глаза блеснули:
– Ну а теперь рассказывай. Как ты живешь?
Ее лицо поникло, и я поняла, что снова пришло ей на ум. То самое, что неизменно омрачало мои отношения со всеми, кто был в курсе случившегося с мамой.
Мне не хотелось говорить ни о ней, ни о Кэдене, поэтому я сменила тему.
– Нет, это ты расскажи, как живешь.
К счастью, Клара заглотила наживку и принялась живописать свою жизнь во всех подробностях.
Возвращаясь в гараж после встречи с Кларой и Джеки, я была на подъеме. Пятнадцатилетняя девчушка держалась тихо, но смотрела во все глаза и жадно впитывала каждое слово, сказанное Кларой. Она была такой славной, что я сразу прониклась к ней симпатией.
Эти два часа стали самым ярким событием последних двух месяцев моей жизни, а может, и больше. Было приятно находиться рядом с кем-то, кто меня знал. Разговаривать с тем, кто не был совершенно посторонним. Я посетила уйму прекрасных национальных парков, крупных туристических достопримечательностей и других мест, которые прежде видела только в журналах и блогах о путешествиях, и не жалела о том, как провела время до приезда в Пагосу. Мне это было нужно, и я полностью отдавала себе отчет в том, что свободное время было роскошью.
Пусть даже это благо досталось мне дорогой ценой.
Два месяца возможности делать, что хочется, были оплачены четырнадцатью годами, потраченными впустую. Хотя теперь денег на моем банковском счете было более чем достаточно, и я могла не работать… какое-то время.
Но я знала, что это время закончилось. И ждать, что все образуется, а жизнь вернется в нужное русло, было бессмысленно.
Но встреча со старой подругой давала надежду на то, что здесь, возможно, меня что-то ждет. Или, по крайней мере, что я могла бы сделать здесь что-то для себя, если не буду спешить. «Были бы кости!» – это я могла бы сказать про любое место в Соединенных Штатах, за исключением Кейп-Корал или Нэшвилла.
Так почему бы не здесь? Эта мысль снова и снова приходила мне в голову.
Ведь мама могла жить здесь без семьи, с небольшим кругом друзей. Так почему я не смогу?
Следуя указаниям навигатора, я въехала на подъездную дорожку и заметила перед домом две машины: внедорожник «Форд Бронко» и пикап, на бортах которого значилось «Парки и дикая природа». Большие окна дома были ярко освещены. Напрашивался вопрос, чем таким заняты папа с сыном.
Следом пришла мысль, есть ли в доме хозяйка – подруга, жена или мать. Возможно, сестра. Или даже не одна. Хотя вряд ли: если пацан пытался провернуть аферу со сдачей гаража, наличие сестры существенно осложнило бы дело: она бы его сдала.
Уж я-то в курсе! Мои двоюродные братишки платили мне, чтобы я не закладывала их дяде и тете. Хотя как знать?
Совать нос в чужую жизнь можно и на расстоянии. Меня привлекали красивые черты – обычно морды собак или детенышей животных, но время от времени и человеческие лица. Навести справки о домохозяине – задача раз плюнуть.
Я припарковалась рядом с гаражом, взяла конверт с наличными, полученными в банке, и вышла. Попадаться на глаза горячему папаше, который не желал знать о моем существовании, не хотелось, поэтому я рысью домчалась до входной двери, постучала и сунула конверт под коврик, прежде чем меня застукали.
Потом забрала из машины продукты, купленные после встречи с Кларой и Джеки, схватила нужный ключ и поспешила к двери.
Поездка в супермаркет, которая задумывалась как быстрое мероприятие, заняла целый час. Я понятия не имела, где что находится, но в конце концов все же пополнила запас сэндвичей, а также купила хлопья, фрукты, миндальное молоко и все необходимое для быстрого ужина. За последние десять лет я освоила дюжину вариантов легких перекусов, которые готовились в одной кастрюльке: обычно я предпочитала собственную стряпню, а не кейтеринг. В последние два месяца, когда мне до чертиков надоело питаться вне дома, эти рецепты стали более чем актуальны.
Закрывая дверь бедром, я бросила взгляд в сторону дома и заметила в окне знакомую физиономию.
Это был парнишка.
Я остановилась на секунду, а затем помахала ему.
Эймос застенчиво поднял руку. Интересно, на сколько его наказали? Неужели на всю оставшуюся жизнь? Бедняга…
Придя наверх, в свое временное жилище, я достала продукты и приготовила ужин, жадно вдыхая его запахи. После достала из рюкзака мамин дневник в кожаном переплете, а рядом положила тетрадь на спирали, купленную в тот день, когда решила отправиться в Пагосу. Затем нашла нужную страницу – я помнила ее наизусть, но все равно хотела посмотреть.
На обратном пути из супермаркета я проехала мимо дома, в котором мы жили, и после этого в груди возникло тяжелое чувство, похожее на несварение. Но это было не оно. За многие годы я свыклась с этим ощущением и точно знала его причину. Просто сегодня я тосковала по маме больше, чем обычно.
К счастью, я многое помнила о ней. Мне было тринадцать, когда она пропала, но кое-какие детали вспоминались отчетливее других. Время сгладило частности, размыло подробности, но самое яркое в памяти сохранилось – мамина безграничная любовь к природе. Она бы все отдала за возможность работать в магазинчике товаров для активного отдыха, и сейчас я склонялась к мысли, что, пожалуй, лучшей работы мне было бы не найти. Я уже планировала пройти по ее маршрутам.
Пусть я ничего не смыслила в рыбалке, кемпинге или стрельбе из лука, но когда-то ходила с мамой в походы. И если бы делала это через силу, то наверняка запомнила бы. Об этом стоило подумать.
Еще мне запомнилось, как сильно она любила все систематизировать. Это распространялось и на ее самое любимое хобби – пеший туризм. Она частенько повторяла, что лучшей терапии не найти: лишь став гораздо старше, я поняла смысл ее слов.
Проблема заключалась в том, что записи шли в случайном порядке, не от простого к сложному, и последние две недели я занималась муторной работой, выясняя категорию сложности и продолжительность каждого маршрута.
У меня не было адаптации к высоте и четкого представления о том, сколько я здесь пробуду. А значит, начинать следовало с самого простого и короткого – и постепенно двигаться дальше. Зато я точно знала, какой маршрут будет первым. Мы с Кларой не строили долгосрочных планов, но на выходе из магазина я посмотрела часы работы и выяснила, что по понедельникам он закрыт. Очевидно, что в этот день у меня будет выходной. Оставалось понять, какой еще день мне дадут. Если она хотела, чтобы я работала неполный день, замечательно! Но будет видно. А пока все складывалось отлично.
План состоял в том, чтобы завтра начать прыгать на скакалке для тренировки легких. В последнее время я почти каждый день, когда не была в разъездах, совершала прогулки и бегала, но заболеть горнячкой в первые недели пребывания здесь мне не хотелось: об этой опасности предупреждали все туристические форумы, хотя в этих местах было особенно не разгуляться… Оставалось ехать в город, откуда начинались размеченные маршруты, или, как вариант, можно было остановиться у обочины, что было небезопасно.
Я положила перед собой две тетради и перечитала мамину запись. Та, которую я искала, находилась почти в середине дневника. Мама записывала только новые маршруты, но из раза в раз проходила знакомыми, которые любила. Этот дневник она начала вести после моего рождения. До него были другие, но они были посвящены экстремальным походам в других местах, где она жила до меня.
19 августа
Водопад Пьедра
Пагоса-Спрингс, Колорадо
Легкий, 15 минут в одну сторону, четкая тропа
Вернуться осенью, чтобы искупаться в реке!
Стоит еще раз
Рядом было нарисовано сердечко.
Я в очередной раз перечитала запись, которую уже знала наизусть.
Тут же лежала фотография из фотоальбома – одного из тех, что мне удалось сохранить: мы с мамой на маршруте, мне лет шесть. Это был легкий короткий поход примерно в полкилометра, так что для начала будет самое то. Завтра я поговорю с Кларой насчет выходных и намечу план действий… Если, конечно, она не уволит меня с ходу, потому что я в ее делах ни бум-бум.
Я провела пальцем по кожаной обложке – к записям не прикасалась: боялась их смазать или испортить. Дневник был нужен мне в целости и сохранности. У мамы был убористый почерк, не особенно аккуратный, но очень похожий на нее. Дневником я очень дорожила: он входил в число тех немногих вещей, которые я всегда держала при себе.
Чуть погодя я закрыла его и решила принять душ. Завтра поеду в город, найду какое-нибудь местечко с вай-фай и закачаю на планшет фильмы или шоу. Может, в магазине у Клары есть вай-фай? Я остановилась у окна, которое не стала открывать, когда вошла в душную квартиру: я совсем упустила из виду, что кондиционеров в большинстве здешних мест не бывает, – и снова посмотрела на дом.
Света в нем прибавилось: он горел во всех огромных окнах фасада и торца. Но пикапа с надписью «Парки и дикая природа» уже не было.
Я снова подумала о том, как выглядит вторая половинка моего домохозяина.
Хм.
Я стояла в зоне приема. Заняться мне было нечем. Я схватила телефон и вернулась к окну.
И набрала в поиске: «ТОБИАС РОУДС».
Тобиасов Роудсов оказалось несколько, но ни один из них не жил в Колорадо. У одного на фотографии был мальчик лет десяти с собакой – снимок выглядел старым и размытым: скорее всего, был снят на мобильный телефон. Место жительства – Джексонвилл, Флорида.
Не знаю, почему я решила кликнуть по этой фотографии. Год назад какой-то Билли Уорнер сбросил ему ссылку на статью о новом мировом рекорде на рыбалке, далее был пост с обновленной аватаркой, на которой мальчик был еще младше, но тоже с собакой. Ниже были два комментария.
Первый оказался от того же Билли Уорнера: «Эйм на меня похож».
Второй был ответом от Тобиаса Роудса: «Размечтался».
Эйм? Это что, от Эймос? Это тот парнишка? Цвет кожи совпадал.
Я вернулась к постам и прокрутила вниз. Еще было всего три записи.
Более старая фотография профиля, на которой была запечатлена только собака, большая и белая. Это было два года назад.
Еще один пост от того же Билли с очередной ссылкой про рыбалку, при котором имелись комментарии.
С максимальной осторожностью, чтобы случайно не лайкнуть старый пост – тогда пришлось бы удалять аккаунт и заводить новый с другим именем, – я щелкнула по комментариям. Их было шесть.
Первый оказался от некоего Джонни Грина и вопрошал: «Когда поедем на рыбалку?»
На что Тобиас Роудс ответил: «Как только, так сразу».
Билли Уорнер приписал: «Джонни Грин, Роудс снова холостяк. Рванули».
Джонни Грин: «Ты расстался с Энджи? Черт возьми, рванули».
Тобиас Роудс: «Эйма не забудьте».
Билли Уорнер: «Я его привезу».
Я понятия не имела, кто такая Энджи. Скорее всего, его бывшая девушка, а может быть, даже нынешняя. Может, они снова сошлись. Может, это мать Эймоса?
И кто такие Билли с Джонни, я тоже знать не знала.
Другой информации на странице не было, а шарить по чужим профилям я не рискнула из опасений засветиться.
Хм.
Я поспешно закрыла окно: не дай бог, еще кликну на что-нибудь.
Нужно будет сунуться в другие соцсети. Вдруг там что-нибудь отыщется? Это был хороший план. В крайнем случае разорюсь на бинокль и буду осуществлять наружное наблюдение.
Решив, что идея рабочая, я отправилась в душ.
Завтра мне предстоит напряженный день.
Я начинаю строить новую жизнь.