Я думала, что мы просто прокатимся, уедем на два-три дня, а потом вернемся к прежней жизни. Но когда мама объявила, что мы отправляемся в Скандинавию, я поняла, что она оставила свой разум дома.
Подтверждение тому было получено при пересечении немецкой границы, когда мне пришло сообщение, что у меня не подключен международный роуминг. Мама меня утешила: у нее он подключен. Пока я устанавливала Фейсбук, Инстаграм, Твиттер, Снапчат и приложения, чтобы управлять моим блогом с ее телефона, она одной фразой разрушила все мои мечты.
– Десять минут в день, не больше.
– Что это значит?
– А то и значит: цель нашего путешествия – провести время вместе, открывать для себя новые пейзажи, другую культуру, а не сидеть, уткнувши нос в телефон.
Около часа мы ехали след в след за одним грузовиком. Справа деревья, слева деревья, вот тебе и все открытие «новых пейзажей».
Лили постучала указательным пальцем себе по голове. Если даже она решила, что мама сбрендила, это серьезно.
Я попыталась торговаться.
– Может, час?
– Десять минут.
– А два часа?
– Хлоя, прекрати.
– Мама, ты не можешь жить без кислорода? Так вот – я тоже.
Она что-то закудахтала, Лили тоже. После долгой борьбы мне удалось заполучить полчаса. Может, я еще выживу.
В конце дня мы приехали в Кёльн, где по решению мамы нам предстояло провести ночь. Мы остановились в кемпинге на берегу Рейна, и она непременно настаивала, чтобы мы пошли осмотреть город. Я с удовольствием согласилась: нет ничего проще, чем найти в Кёльне интернет-кафе.
Одна дама из кемпинга одолжила нам велосипеды и показала дорогу, уверяя нас, что это недалеко. Между тем мы ехали вдоль реки больше часа, время от времени останавливаясь по требованию мамы, чтобы любоваться живописными берегами. А то не видно было, как мама устала: она стала красной, как ее футболка, и дышала как пылесос. Мы же с Лили нарочно старались крутить педалями как можно быстрей, это нас забавляло.
На стоянке мы пристегнули велосипеды и бродили без всякого плана, пока не стемнело. В городе зажглась иллюминация, и это выглядело очень красиво. До ужина было еще далеко, и мы купили себе по кренделю, чтобы кое-как продержаться. Лили настояла, чтобы ей купили бутылку воды, но как только получила, отказалась наотрез ее открывать, сообщив, что сохранит на память. Мама очень удивилась, а Лили подняла плечи, будто логика для нас была делом неведомым, и выдала реплику:
– Да ведь это же одеколон![20]
По крайней мере, хоть моя сестра не изменилась.
Перед собором, который мама непременно собиралась посетить, чтобы узнать количество ступенек его лестницы, находился мост причудливой формы: мост Гогенцоллернов. Казалось, сверху на него опустили три громадные арки. Люди шли по нему пешком, так что и мы поступили так же и вдруг увидели, что он сплошь покрыт тысячью висячих замочков, якобы подвешенных влюбленными. Мама предложила прибавить к ним еще один, с инициалами всех троих, чтобы и от нас осталась частичка на этом мосту в память о нашем путешествии.
Лили вытаращила на нас глаза:
– Ну и молодцы! Хотите, чтобы вся рыба в реке передохла? Не забывайте, что ключ от замка принято выбрасывать в воду. Или что, думаете, желудок рыбы способен переварить металл?
Я одобрила ее соображение. Но мы ведь можем просто оставить ключ у себя, избавив рыб от гибели, а Лили от ее терзаний.
Торговец продавал замки только парами, по две штуки сразу. Маркером, позаимствованным у одной пары англичан, на первом мы написали наши инициалы, а на втором я сделала надпись «Ты + я». Это должно было сработать с кем угодно.
Возвращение на велосипедах стало худшей частью нашей прогулки. Уж не знаю, кто изобрел сиденья, но он явно тогда пребывал в плохом настроении. Мы в полуживом состоянии наконец добрались до трейлера. Быстро перекусив макаронами, мы с Лили завалились в кровать, а мама улеглась на запасное спальное место – банкетку. Мне пришлось долго ждать, пока мама начала дышать ровно. Она уснула. Медленно, стараясь не издавать ни малейшего шума, я выбралась из постели.