Дорогой Дневник!
У меня есть секрет. Однажды я заблудилась в лесу. Я никогда никому об этом не рассказывала.
Я шла вдоль ручья, собираясь дойти до конца. Он иссякал в каменистой расселине, окруженной холмами, поросшими великолепными папоротниками. Я уже ходила туда. Это всегда было приключением, и в тот раз, дойдя до конца ручья, я повернула обратно домой. Но, вероятно, я свернула не в ту сторону, потому что вскоре я очутилась в той части леса, которая была мне незнакома. Все казалось недружелюбным и чужим. Я долго бродила и снова и снова звала папочку. На мои крики откликались только птицы. Деревья, полевые цветы, скалы, живность, все, что мне недавно нравилось, внезапно стало наводить на меня страх. Разум начал играть со мной злые шутки. Мне чудились медведи и змеи и всякая дьявольщина, скрывающаяся в лесной чаще. Никогда прежде я не была такой дурочкой. Я слышала разговоры о детях, которые заблудились и которых больше никто никогда не видел, должно быть, поэтому я так боялась. Я расплакалась, и это смутило меня. Лоренс будет дразнить меня, если я расскажу ему.
Меня спасла река. Прежде чем ее увидеть, я услышала ее шум. Когда я услышала звук бегущего потока, мне показалось, будто старый друг окликнул меня по имени. Я шла по горам на звук. Я порвала платье и чулки, вся испачкалась. Но сердце мое чуть ли не разорвалось при виде самой чудесной реки, которую я когда-либо видела. Вода быстро стекала живописным каскадом, падая в глубокое озерцо. Прямо за ним стояла хижина. Я моментально поняла, что это та хижина, которую построил отец после смерти мамы. Время от времени он ненадолго один уходил в лес. Он никогда не предлагал мне отправиться вместе с ним в это путешествие, хотя я часто умоляла его об этом. Он говорил, что иногда человек должен побыть один наедине с Богом и своими мыслями. Я уселась в кресло-качалку на веранде хижины и стала ждать, зная, что он придет.
Испуганная. Не уверенная в себе. В панике и страхе. И в одиночестве.
Я пишу эти слова потому, что не хочу, чтобы они снова вернулись в мою душу. Когда я пишу их, я должна осознать свои чувства. Странно, что, произнося эти слова вслух, я содрогаюсь, испытывая те же самые ощущения. Я буду перечитывать эти слова снова и снова, пока это ощущение не пройдет. Это чувства потерявшегося человека. Но я не потерялась.
Через несколько минут после приезда Мии к хижине подкатил Кларенс. Она была оскорблена и расстроена после телефонного разговора с Чарльзом. Скрестив руки и прислонясь к столбу веранды, Мия наблюдала, как ярко-красный грузовик Кларенса поднимается к хижине, а его огромные колеса оставляют глубокие следы в грязи. Это был громадный полноприводный автомобиль, и когда Кларенс спрыгнул из кабины, она засомневалась, не придется ли ей доплачивать за его услуги. Второй ржавый грузовик, неторопливо катившийся позади, был нагружен дровами. Кларенс показал двум мужчинам, куда складывать дрова, отдавая приказы, как Наполеон, а потом подошел к крыльцу.
– Я довольно быстро управился! – прокричал он, шагая к веранде. Он взбежал по ступенькам и, засунув кончики пальцев в карманы, посмотрел сверху на реку и на горы вокруг.
– Красивое местечко, – вздохнув, проговорил он. – Знаете, я однажды приезжал сюда, когда был мальчиком. Просто чтобы поглазеть. Большинство детей в округе верят, что здесь водятся привидения. Старушка Кейт к тому времени уже давно умерла. Я не собирался сделать что-нибудь дурное, просто мне было любопытно. Разумеется, я не заходил внутрь. Видимо, не захотел или не отважился. Миссис Майнор держала хижину запертой, и никто не знал, когда эта старая карга придет и запрется в доме, а потом прогонит негодников метлой. Я знаю одну историю. Она произошла с моим приятелем. – Он засмеялся и покачал головой. – Про то, как она всыпала по первое число Биллу Моргану.
– Кто такая миссис Майнор?
– Она присматривала за домом после смерти Кейт. Она жила в том доме, что дальше по дороге. Она была очень преданной. Думаю, она была единственной, с кем Кейт поддерживала отношения после того, как поселилась здесь. Знамо дело, теперь миссис Майнор уже совсем стара. Сейчас ей за девяносто, никак не меньше. Она больше не присматривает за хижиной. Я не удивлюсь, если она сама и распустила слухи о привидениях. Просто для того, чтобы отвадить ребят. Она – женщина с характером. Теперь живет в городе, где за ней приглядывают родственники. – Вытерев руки о хлопчатобумажные брюки, Кларенс направился к двери.
– Ладно, давайте посмотрим, что у нас с электрощитом.
Кларенс досконально осмотрел хижину, отмечая, что, на его взгляд, Мие следовало бы отремонтировать. Он был в восторге от чугунной плиты, заявив, что она как новенькая и что он с удовольствием забрал бы ее у Мии. Ей пришлось не раз напомнить Кларенсу, что хижина ей не принадлежит, но он предпочитал игнорировать ее возражения и продолжал давать советы. К счастью, он сумел вставить пробку. Она заметила его самодовольную улыбку, когда он показывал ей свой участок через заднюю дверь. Заметив, что она не в настроении, Кларенс долго не задержался. Мия наблюдала, как он уезжает, несомненно, торопясь рассказать в городке о том, как обстоят дела в Бухточке Уоткинса. Глупые сплетни были не слишком большой платой за тщательно сложенную за домом поленницу дров и восстановленное электроснабжение.
– День за днем, – тихо проговорила она, как мантру, слова, прочитанные в дневнике Кейт.
Вечером Мия щелкнула выключателем, и комната наполнилась желтоватым светом. Настроение улучшилось. Слава богу, в этот вечер она могла не разжигать камин. В горах лето вступило в свои права, и ночи стали теплее. Солнце клонилось к закату.
Она устроилась на синем диване и, свернувшись клубочком, обхватила колени руками. Сегодня Чарльз ранил ее, на этот раз так глубоко, что ей пришлось сделать все возможное, чтобы как-то отстраниться от боли и подумать об этой истории позже, разобраться с ней тогда, когда к ней вернутся силы. Теперь она отчетливо понимала, что все время, пока они были женаты, она вела себя неправильно. Она поставила на себе крест для того, чтобы стать такой, какой Чарльз хотел ее видеть, – статусной женой, светской львицей, перфекционисткой. Беда не том, что она полюбила красивые вещи, она предпочла пренебречь своим собственным «я». Она пожертвовала слишком многим.