Гриха Коровин надернул суконные рукавицы-вачеги, взял совковую лопату и начал бросать доломит в огненную пасть мартена. В завалочном окне печи буйствовали оранжевые вихри, роба дымилась от адского пекла, искры вылетали из утробы печи – крупные, как пчелы, норовя ужалить, прожечь. Через порог завалочного окна заструился тонкий ручеек жидкого металла. Если разъест порог, металл хлынет на пол, на подъездные пути, загремят взрывы. Гриха поправил порог, возвысил его, оборвал малиновую струйку. Пот катился с лица, рубаха под суконной робой взмокла, пол под ногами закачался. Коровин отбросил лопату, хотел опустить массивную заслонку, но появилась лаборантка Лена. Пришлось черпать металл для пробы.
Лена глядела завороженно на расплавленное варево в печи, из которого выскакивали то протуберанцы, то темные змеи. Гадюки поднимались прыгуче и стремительно на полметра, изгибались в разные стороны и ныряли в свое красное тяжелое озеро. Гришка закрыл заслонку, снял вачеги, подсолил в кружке воду и выпил ее жадными глотками.