– Кирилл Александрович, анализы Дашеньки пришли? У нее все в порядке? – накидываюсь с вопросами на доктора как только тот переступает порог.
Я вся в нетерпении, беспокойство зашкаливает, ведь мы лежим здесь второй день, а мне ничего про состояние доченьки не рассказывают. Врачи словно не понимают насколько неведение ужасно для материнского сердца.
Особенно, если учесть, что фантазия-то у меня ого-го! Я за время болезни Дашеньки уже чего только не понапридумывала…
Только все равно справиться с ее состоянием это не помогло.
– Анализы пришли, там все в порядке. Ничего критичного, – сообщает Кирилл Александрович оставаясь спокойным и уверенным в себе. Он всегда такой, я в очередной раз поражаюсь его выдержке.
Не понимаю, как в условиях масштабного стресса и “нам надо было сделать это еще вчера”, он не поддается эмоциям. Честно.
Порой мне кажется, что он гораздо больше, чем обычный человек.
– Как они могут быть в порядке, если Даша болеет? – недоумевая смотрю на него.
– Для ее состояния анализы в норме, – терпеливо поясняет специально для меня. – Не переживайте, нет ничего такого, с чем бы мы не знали как справиться.
Последняя фраза врезается в сердце сотней острых иголок и причиняет острую боль.
– Значит, плохие, – выдыхая сажусь. Внутри все оседает, становится еще страшнее за дочку. Как же мне хочется, чтобы у нее все стало, наконец, хорошо.
Боевое настроение и былой оптимизм превращаются в полный ноль, я не могу себя собрать в кучу, все падает из рук.
Мой оптимистичный настрой рассыпается как карточный домик на ветру.
Если не разберутся здесь, то у меня не будет никакого другого варианта, кроме как обратиться к Никите. Я этого делать не хочу, но скорее всего придется.
Скворцов хоть и последняя сволочь на этой планете, но он все-таки отец Дашеньки. Пусть только биологический и не знает про дочку, но все-таки он отец.
Ради доченьки я готова на многое и признаться Нику в отцовстве тоже. Пусть он меня после этого возненавидит, но хоть может быть дочь спасет.
Моей конфетке нужна помощь самых лучших врачей, ведь никто из тех, к кому я обращалась, не в силах разобраться с ее болезнью. Только разводят руками и говорят ерунду, лишь бы я поскорее выписалась и уехала.
Никому не нужны проблемные пациенты, никто не хочет напрягать мозг.
Я вообще в шоке от нашей медицины! Стоит только уехать хотя бы на пару часов от крупного города, так такое впечатление, будто медицины просто нет.
Все, что могут предложить врачи, это лекарства и обследования тридцатилетней давности, которые совершенно не подходят для нас.
Ну а поскольку без связей во врачебных кругах и посторонних с “улицы” не берут в сильные заведения, так пусть Скворцов сделает хоть что-то для своей родной дочери. В конце концов, он несет точно такую же ответственность за ее жизнь, как и я.
– Состояние не простое, не стану скрывать, – продолжает делиться Игнатов. Понимая, что разговор будет не быстрый, он присаживается на стул напротив меня. – Ваша дочка в надежных руках, мы обязательно во всем разберемся, – спешит меня обнадежить.
И я ему верю!
Он уже однажды спас мою малышку, может быть спасет и в этот раз.
– Спасибо, – благодарю доктора от чистого сердца, а у самой на глазах появляются слезы от облегчения.– Я была у многих врачей, мне кажется, мы проехали все больницы города, но никто ничего не находит, а состояние Дашеньки ухудшается. Я уже не знаю, что мне делать дальше. Если вы нас отправите домой…
Всхлипываю.
– Домой вас никто не отправит, – говорит четко и строго. – Вы находитесь в сильном центре, мы обязательно разберемся что не так с Дашей. Даже если будет не просто, то мы все равно докопаемся.
– Думаете? – смотрю на него с надеждой в глазах.
– Поверьте, чем сложнее, тем интереснее, – заверяет с легкой ухмылкой на губах. – Вашей дочкой будут заниматься лучшие из лучших. Мы вас не оставим.
Меня прорывает и я начинаю рыдать.
– Простите, пожалуйста, – извиняюсь за свою острую реакцию. Последнее время мои нервы были на пределе и сейчас, когда я точно знаю, что Кирилл Александрович, не оставит мою малышку, стоящий внутри стержень сильной женщины надламывается.
Я знаю, что моя девочка в надежных руках.
– Все будет в порядке. Но вам в первую очередь нужно успокоиться, – добавляет мягко. – Не нужно лишний раз волновать дочку, она ведь чувствует ваши эмоции и настрой.
– Я постараюсь, – обещаю с виноватой улыбкой на губах.
Кирилл Александрович подходит к Дашеньке, внимательно еще раз осматривает малышку и нахмурившись, уходит. Больше ничего не говорит и не объясняет.
Я остаюсь в полном раздрае. Одна.
Пытаясь отвлечься и выкинуть дурные мысли из головы, вынимаю из сумки книгу со сказками и начинаю их читать Дашеньке. Кирилл Александрович прав, нечего лишний раз заниматься самобичеванием, моей девочке нужна сильная мама и я буду такой. Ради нее.
Мы читаем, гуляем на ручках, смотрим в окошко и я считаю проезжающие мимо машины. Дашеньке нравится следить за движущимися предметами и я пользуюсь этим, чтобы отвлечь дочку.
Затем снова читаем, а следом за книжками достаю игрушки, а когда дочка начинает капризничать, то я кормлю ее и укладываю спать. Не понимаю как засыпаю сама.
День пролетает так быстро, аж моргнуть не успеваю.
Когда в коридоре раздается шум, то открываю глаза и сажусь на кровати. Потираю глаза.
Оказывается я задремала и даже не заметила этого. Так сильно устала.
– Я сам ей скажу, – слышу приятный мужской голос.
– Говори, – во втором собеседнике узнаю нашего лечащего врача. – Только не забудь объяснить, что это лишний наркоз у шестимесячной крохи и я против, – недовольно произносит Кирилл Александрович.
Что-то мне уже не нравится их визит…
– Не лишний, – продолжает стоять на своем его собеседник.
– Завтра и узнаем, – отрезает Игнатов.
Дверь открывается и в палату заходят два врача.