Глава 2
Легкое покачивание гамака убаюкивало меня, пока я наблюдала за плеском пенных волн у причала и пляжа. В солнечные дни гамак был моим любимым местом в нашем особняке в Хэмптоне. С начала июня выдалось много жарких, солнечных деньков, но у меня не было свободного времени, чтобы насладиться ими.
Выдохнув, я пошевелила пальцами ног. Последние несколько дней сильно вымотали меня, поэтому пара дней отдыха были просто необходимы. На организацию моего девятнадцатого дня рождения ушли недели подготовки. Нужно было продегустировать торт и все меню, выбрать одежду, составить список гостей и сделать еще кучу всего. Даже организатор мероприятия почти не смог сократить мой объем работы. Все должно было быть безупречно. Мой день рождения всегда считался одним из важнейших светских мероприятий года.
После грандиозной вечеринки два дня тому назад, мама взяла меня и двух моих младших братьев – Амо и Валерио, провести неделю так необходимого отдыха в Хэмптоне. Конечно, Валерио не понимал, в чем заключается смысл отдыха. Он разгонялся по волнам на водных лыжах, пока один из телохранителей управлял лодкой в опасной манере, лишь бы угодить ему. Не думаю, что у меня в мои восемь лет было столько же энергии, сколько у этого ребенка.
Мама читала книгу на шезлонге в тени, ее светлые волосы обрамляли лицо беспорядочными пляжными локонами. Мои волосы всегда оставались прямыми, и даже день, проведенный на пляже, не изменил их. Правда, они были угольно-черного цвета, а не светлые, как у мамы.
«Черные, как твоя душа», – любил шутить об этом Амо. Мои глаза прожигали в нем дыру. Он установил тренажеры для уличного кроссфита[2] и паркура в той стороне участка, которой мы меньше всего пользовались, и тренировался каждый день. И судя по выражению его лица, это больше походило на добровольные пытки. Я же предпочитала курс по пилатесу тети Джианны. Конечно, благодаря такой целеустремленности, в свои пятнадцать Амо выглядел как Халк.
Раздвижные двери открылись, и наша прислуга, Лора, вышла с подносом в руках. Я спустила ноги с гамака и улыбнулась, когда увидела, что она приготовила наш любимый клубничный лимонад. Этот напиток освежал даже в самые жаркие дни лета. Лора наполнила стакан и протянула его мне.
– Спасибо, – произнесла я и задрожала от наслаждения, сделав глоток.
Лора поставила тарелку с кусочками замороженного ананаса на приставной столик.
– Ананас не такой вкусный, как в прошлый раз.
Я положила кусочек в рот. Он был кисловат. Я вздохнула.
– Не всегда удается приготовить вкусную еду.
Амо подбежал к нам, по его блестящему торсу стекал пот.
– Только попробуй забрызгать по́том мою еду, – предупредила я.
Амо начал демонстративно отряхиваться, как мокрая собака, и я вскочила с гамака, сделав несколько шагов назад, чтобы уберечь свой напиток. Братская любовь зашла слишком далеко…
Он съел несколько кусочков моего ананаса, даже не извинившись.
– Почему бы тебе не пойти и не взять еду для себя?
Я указала на Лору, которая в этот момент подавала напиток и фрукты маме. Брат кивнул на книгу по маркетинговой аналитике, лежащую на приставном столике.
– Сейчас лето. Тебе обязательно таскать с собой домашнее задание? Ты все равно лучшая в классе.
– Я лучшая в классе именно потому, что везде таскаю с собой домашнее задание, – пробормотала я. – Все ждут, когда я допущу ошибку. Не дождутся.
Амо пожал плечами.
– Не понимаю, почему тебя это так заботит. Марси, ты не можешь всегда быть идеальной. Они все равно найдут то, что им в тебе не нравится. Даже если ты организуешь вечеринку века по случаю дня рождения, кто-то обязательно будет недоволен тем, что гребешки не так приготовлены.
Я напряглась.
– Я несколько раз говорила шеф-повару, чтобы он был предельно осторожен с гребешками, потому что… – Я прервалась, когда заметила ухмылку Амо. Он меня разыграл. – Идиот.
– Просто расслабься, ради всего святого.
– Я расслаблена, – сказала я.
Амо бросил на меня взгляд, который давал понять, что я была какой угодно, только не расслабленной.
– Ну так что, гребешки были приготовлены правильно или нет?
Амо тяжело вздохнул.
– Они были идеальны, не надо так переживать. И знаешь что? Ты все равно не будешь нравиться многим людям, даже если гребешки будут лучшими в мире.
– Я не хочу им нравиться, – твердо сказала я. – Я хочу, чтобы они меня уважали.
Амо пожал плечами.
– Они и так тебя уважают. Ты же Витиелло.
Он побежал за Лорой, чтобы заполучить как можно больше ананаса и лимонада. Для него этот разговор закончился. Амо был будущим главой Семьи, и на него не оказывали особого давления. А от меня, как от самого старшего ребенка в семье Витиелло и как от девушки, ожидали слишком многого. Мне оставалось только не подвести. Я должна была выглядеть красивой и нравственно безупречной, чистой как снег, но в тоже время достаточно прогрессивной, чтобы представлять новое поколение нью-йоркской Семьи. Амо получал плохие оценки, спал со всеми подряд и ни о чем не волновался, на что все вокруг просто говорили, что он мальчик и с возрастом все пройдет. Если бы я хоть раз сделала что-то подобное, я была бы мертва для общества.
Мой телефон запищал от сообщения Джованни.
Я скучаю. Если бы у меня не было так много работы, я бы приехал.
Я чуть было не ответила, но смогла себя отдернуть. Я была рада, что стажировка в юридической фирме Франческо, адвоката Семьи, занимала почти все его время. Мне было необходимо провести несколько дней вдали от Джованни после нашей мини-ссоры на мой день рождения. Если бы мне не удалось подавить свое недовольство до официальной вечеринки по случаю нашей помолвки, то стало бы трудно продолжать играть влюбленного подростка.
Отключив звук на телефоне, я положила его на стол экраном вниз и схватила книгу. Я была погружена в особо интересную часть сюжета, когда на меня упала тень.
Подняв глаза, я увидела папу, возвышающегося надо мной. Он остался в Нью-Йорке по неотложному делу, связанному с «Братвой».
– Моя принцесса как всегда трудолюбива, – сказал он и наклонился, чтобы поцеловать меня в макушку.
– Как прошла деловая встреча? – с любопытством поинтересовалась я, откладывая книгу.
Папа сдержанно улыбнулся.
– Тебе не о чем переживать. У нас все под контролем.
Я стиснула зубы, борясь с желанием расспросить о большем. Взгляд папы устремился на Амо, который тут же прекратил тренировку и подбежал к нам. Отец хотел, чтобы Амо принимал участие во всем, что происходило между «Братвой» и Семьей, но мама отговорила его от этого. Она не могла перестать защищать его.
– Привет, пап, – сказал Амо. – Было весело проламывать головы «Братве»?
– Амо. – В голосе отца ощущалось предупреждение.
– Марси не слепая. Она знает, что происходит.
Порой мне казалось, что я понимаю жестокость папиной работы лучше, чем Амо. Брат по-прежнему считал это развлечением и не видел никакой опасности. Пожалуй, мама была права, когда решила держать его подальше от больших боев. Его бы точно убили.
– Мне нужно с тобой поговорить. Спускайся со мной в лодку, – сказал отец Амо.
Тот кивнул.
– Дай мне только захватить сэндвич. Я умираю с голоду. – Он побежал обратно в дом, вероятно, чтобы выпросить у Лоры жареный сэндвич с сыром. Папино лицо напряглось от недовольства. Очевидно, он хотел поговорить немедленно.
– Он считает конфликт с «Тартаром» и «Братвой» развлечением, похожим на очередной уровень из компьютерной игры. Ему пора повзрослеть, – сказал папа. Его взгляд переметнулся на меня, словно он забыл, что я рядом.
Я пожала плечами.
– Ему пятнадцать. Рано или поздно он повзрослеет и осознает свою ответственность.
– Мне бы хотелось, чтобы он стал таким же ответственным и разумным, как ты.
– Девушкам проще с этим, – сказала я с улыбкой. Но еще это означало, что моя ответственность и ум никогда мне не пригодятся. Я никогда не смогу участвовать в делах Семьи.
Папа ободряюще кивнул.
– Не волнуйся насчет всего этого, принцесса. У тебя и так достаточно забот с колледжем, помолвкой, планированием свадебного банкета и… – Он замолчал, словно не знал, чем еще я занимаюсь в свободное время. У нас с папой было не так много общих интересов, но не потому, что меня не интересовали дела Семьи, а потому, что он не хотел вовлекать меня в них. Вместо этого папа пытался проявить интерес к вещам, которые, по его мнению, мне нравились, а я делала вид, что они мне и вправду нравятся.
– Вечеринка уже запланирована. И до свадьбы еще много времени. – Вечеринка в честь нашей с Джованни помолвки должна была состояться через две недели, хотя мы были обручены уже почти два года, и до свадьбы оставалось еще два года. Впереди меня ожидало тщательно спланированное будущее.
– Я знаю, ты любишь, когда все идеально. – Папа дотронулся до моей щеки. – Джованни приедет?
– Нет, – ответила я. – Он слишком занят.
Отец нахмурился.
– Я мог бы позвонить Франческо и сказать, чтобы он дал Джованни пару выходных, если ты хочешь…
– Нет.
Глаза папы сузились.
– Он…
– Он ничего не сделал, пап, – твердо сказала я. – Мне просто нужно немножко времени, чтобы заняться учебой и подумать о цветовой гамме для вечеринки, – солгала и широко улыбнулась, как будто не могла придумать лучшего способа провести день, чем размышлять над разницей между кремовыми и желтовато-белыми оттенками. Я еще даже не начала планировать свадьбу и ни капельки не чувствовала себя обязанной заниматься этим прямо сейчас. Через пару дней отдыха от праздничной суеты после дня рождения я, вероятно, воспряну духом.
Амо вышел из дома с тремя сэндвичами на тарелке, запихивая в рот четвертый. Если бы я так питалась, то могла бы распрощаться с просветом между бедрами. Папа вновь поцеловал меня в макушку, прежде чем спустился с Амо к пристани, чтобы обсудить дела Семьи. Я глубоко вздохнула и взяла книгу, погружая себя в происходящее на ее страницах. Папа хотел защитить меня от нашего мира, мне лишь следовало с этим смириться.
– Ты знаешь, к чему все это? – спросил Гуннар, как только подъехал к моему «Харлею». Я взмахнул рукой и провел по своим растрепанным волосам. У меня еще никогда не было такой короткой стрижки. Я оставил длину только на макушке, чтобы зачесывать волосы назад, но из-за шлема на голове все равно было черт-те что.
– Эрл мне ничего не сказал.
Гуннар слез со своего мотоцикла старой модели с обилием хромированных деталей. Мой же байк марки «Фэт Бой» был полностью черный, даже спицы были матово-черными. Единственным ярким элементом на нем была надпись «Мотоклуб “Тартар”», вышитая кроваво-красным цветом на кожаном сиденье рядом с изображением адской гончей.
Гуннар огляделся.
– А где мальчишка?
– Наверное, потерялся в чьей-то киске, – с усмешкой сказал я, пока мы направлялись в сторону клуба. За последние два года это была четвертая по счету база клуба, в которой мы засели. Витиелло и его люди продолжали вынюхивать наше местоположение, поэтому нам неоднократно приходилось покидать старые места. Еще одной резни допустить было нельзя.
Мы расселись вокруг дубового стола, за которым нас уже ждал Эрл, развалившийся в своем чертовом массажном кресле. Нам приходилось таскать это тяжелое кресло с одной базы на другую. Эрл выглядел так, будто выиграл гребаную Нобелевскую премию. Все больше братьев по клубу рассаживались вокруг стола, пока не собрались все члены «Тартара» с правом голоса. Кроме одного. Эрл покачал головой, встал и передвинул незанятый стул от стола в угол комнаты. Затем вернулся и устроился в своем президентском кресле, готовый начать собрание.
Дверь распахнулась, и, шатаясь, вошел Грей с расстегнутой ширинкой и в надетой наизнанку байкерской жилетке. Его длинные светлые волосы были в полном беспорядке. Я подавил улыбку. Этому мальчишке предстояло многое пройти, прежде чем стать взрослым.
Лицо Эрла помрачнело, еще сильнее подчеркнув многочисленные шрамы. У нас с Греем был его цвет волос, но у Эрла с годами они стали седыми.
– Ты опоздал.
Грей, казалось, становился все меньше, пока, спотыкаясь, направлялся к своему обычному месту у стола. Он остановился, когда понял, что его стул пропал. Начал оглядываться по сторонам и, наконец заметив его в углу, двинулся за ним.
– Ты будешь сидеть в углу, пока не научишься приходить вовремя, сынок, – гаркнул Эрл.
Грей бросил на него недоверчивый взгляд, но, судя по злобному блеску в глазах Эрла, тот явно ни черта не шутил.
– Садись или проваливай, – рявкнул он. – И надень свою чертову жилетку правильно, идиот.
Грей взглянул на себя, его глаза округлились. Он неуклюже снял жилетку, затем вывернул ее и надел обратно, прежде чем усесться в углу.
– Закончил? У меня нет времени. Нам надо кое-что обсудить.
Грей кивнул, готовый провалиться на месте.
Подмигнув ему, я расслабился, откинувшись на обитый подголовник своего стула. Эрл попросил плотника сделать тяжелые стулья из красного дерева с красной обивкой, чтобы наш стол для переговоров выглядел по-королевски. Даже его массажное кресло было обито красным атласом. Конечно же, все пошло под откос после того, как Эрл умудрился оставить первый след от сигареты на дорогой ткани.
Грей ссутулился на стуле, выглядя нелепо и испуганно. Он всегда принимал близко к сердцу порицания Эрла. Наверное, он вел себя так из-за возраста, но, когда мне было семнадцать, я не жаждал одобрения дяди так сильно. Правда, мне Эрл всегда давал добро охотнее, чем своему сыну. Хотя теплых слов в свой адрес я никогда не получал. Раньше всего добрыми словами меня начали баловать женщины, а не братья по клубу, и уж тем более не мой дядя.
– Так в чем дело, президент? – спросил Коди.
Неодобрение на лице Эрла сменилось на хитрую улыбку.
– Я придумал идеальный план, как надрать задницу Витиелло.
– Ну и ну, – сказал я. – И что же пришло в твою гениальную голову?
– Мы похитим Марселлу Витиелло.
– Его дочь? – ошарашенно спросил Грей. Его откровенное потрясение отразило мои собственные эмоции, только я научился это скрывать. Позже я поговорю с Эрлом наедине по поводу своих опасений.
Дядя сурово посмотрел на сына.
– А кого же еще? Или ты знаешь еще кого-то с таким же гребаным именем? От того, как ты порой себя ведешь, складывается впечатление, что бог явно обделил тебя мозгами.
Шея Грея покраснела – явный признак смущения.
– Думаешь, Луке Витиелло не будет наплевать, если мы похитим его дочурку? Она же не наследница. Может, нам лучше похитить его сына-переростка? – предложил Коди. Он был управляющим службой безопасности клуба, и его чертовски не устраивало то, что вице-президентом сделали меня, а не его.
– Он с нас скальп снимет, – пробормотал я, отчего все вокруг засмеялись, кроме Коди и Грея, которые все еще пытались скрыть свою задетую гордость.
– Я хочу, чтобы ты присмотрелся к ней, Мэддокс. Ты будешь руководить процессом, – сказал Эрл.
Я кивнул. Это личное. Даже если бы дядя не попросил меня возглавить операцию, я бы настоял на том, чтобы стать ее частью. Избалованная принцесса Витиелло будет моей.
Эрл швырнул мне газетную статью. В заголовке говорилось о помолвке Марселлы с каким-то слащавым придурком, но мой взгляд был прикован к фотографии ниже.
– Черт, – прошептал я. – Это она?
Некоторые мужики тихо свистнули. Эрл смотрел с вожделением.
– Шлюха, которая будет стоить Витиелло всего его состояния и жизни.
– Они точно наложили какой-то фильтр. Нельзя быть настолько красивой, – сказал Гуннар. – Думаю, мой член отвалился бы от трепета, если бы когда-нибудь приблизился к ее киске.
– Не переживай, этого никогда не произойдет, – сказал я, подмигнув. – Твоя старушка наверняка отрежет его еще до того, как ты подберешься к девчонке.
Гуннар схватился за сердце. Он был казначеем клуба вот уже десять лет и напоминал поведением отца больше, чем Эрл.
– Фотографию точно обработали, – сказал другой член клуба.
Нельзя было не согласиться. Витиелло, вероятно, накинул денег фотографам, чтобы те отретушировали снимки его дочери до такой степени, что она стала похожа на привидение. Длинные черные волосы, бледная кожа, небесно-голубые глаза и пухлые красные губы. Придурок рядом с ней, в рубашке на пуговицах и с тщательно причесанными темными волосами, выглядел как ее налоговый консультант, а не как тот, кто делал ее мокрой.
– Как Белоснежка, – прошептал я.
– Что? – спросил Эрл.
Я помотал головой, отрывая взгляд от фотографии.
– Ничего. – Если буду говорить как гребаный придурок, это не принесет мне никакой пользы. – Думаю, она под усиленной охраной.
– Само собой. Витиелло держит жену и дочь в золотой клетке. Твоя задача найти лазейку, Мэд. Уж если кто и способен это сделать, то только ты.
Я рассеянно кивнул, еще раз рассмотрев фотографию. Риск был моим коньком, но с годами я стал более осторожным. Я уже не какой-нибудь подросток. В двадцать пять лет я понял, что не достигну своей цели, если меня убьют прежде, чем я отомщу.
Мой взгляд вернулся обратно к фотографии, словно кто-то потянул за невидимые ниточки. Слишком прекрасна, чтобы оказаться реальной.
Моей целью был Витиелло, а не его семья, и уж точно не его дети. Почему-то меня чертовски раздражало, что он умудрился стать отцом такой сногсшибательной дочери. Я правда надеялся, что фотографии сильно отредактировали, и Марселла, мать вашу, Витиелло была уродиной в реальной жизни.
Я был одет в простую одежду, когда следил за Марселлой в первый раз. Ее телохранители заподозрили бы неладное, если бы парень на мотоцикле часто маячил поблизости. Витиелло наверняка раздал своим солдатам фотографии всех известных членов нашего клуба, чтобы те могли убить нас прямо на месте. К счастью, в последние несколько лет я залег на дно, лишился мальчишеских черт лица и отрезал свои длинные волосы, которые носил, когда был подростком. В те безумные года, которые едва не стоили мне жизни, я получил прозвище Бешеный. Сразу после возвращения в Нью-Йорк я совершал один налет за другим на заведения Семьи, пока пуля не задела голову и чуть не оборвала мою жизнь. Я умру только тогда, когда Витиелло получит то, что заслужил, и ни днем ранее.
Сегодня я даже надел проклятую водолазку с длинными рукавами, чтобы скрыть татуировки и шрамы. Я выглядел как чертова мечта тещи. Но даже в таком виде старался держаться на расстоянии. Телохранители Марселлы были осмотрительны настолько, насколько это можно было ожидать от солдат Луки Витиелло. Им пришлось бы отвечать перед ним, если бы что-то случилось с его драгоценной дочуркой. Но хуже выбора одежды была только «Тойота Приус», которую Эрл подогнал мне, чтобы следить за нашей целью. Я скучал по своему байку, по вибрации между бедрами, по звуку и ветру. За рулем машины я чувствовал себя идиотом. Но благодаря маскировке у меня и была возможность следить за машиной Марселлы с близкого расстояния. Когда они, наконец, остановились рядом с дорогим бутиком, я припарковался за несколько машин от него. И вышел из автомобиля как раз в тот момент, когда один из телохранителей открыл заднюю дверь для Марселлы. Первым, что я увидел, была длинная, стройная нога в красной туфле на высоком каблуке. Даже чертова подошва была красного цвета.
Когда Марселла полностью вышла из машины, мне пришлось подавить желание выругаться. Эта девушка не нуждалась в фильтрах. На ней было красное летнее платье, подчеркивающее осиную талию и круглую попку, а ноги казались бесконечными, несмотря на ее миниатюрный рост. Я заставил себя продолжить осматривать витрины магазинов, поскольку застыл на месте с того момента, как заметил принцессу Витиелло. Ее походка говорила о непоколебимой уверенности. Она ни разу не споткнулась, несмотря на возмутительно высокие каблуки. Эта девушка ходила по улицам так, словно они принадлежали ей: с высоко поднятой головой, холодным и мучительно красивым выражением лица. Бывают милые девушки, бывают красивые, а бывают такие, которые заставляют мужчин и женщин останавливаться и любоваться ими с отвисшей челюстью. Марселла относилась к последней категории.
Когда она скрылась за дверью магазина, я потряс головой, словно пытался прийти в себя от ее чар. Мне нужно было сосредоточиться. Внешность Марселлы не имела абсолютно никакого отношения к нашему заданию. Обезумевшая защита Витиелло была единственным, что имело значение. Если Марселла окажется в наших руках, этот ублюдок начнет плясать под нашу дудку, а после поплатится за все.
Вернувшись на базу вечером, я снял проклятую водолазку и вздохнул с облегчением. Я спустился к бару в одних боксерах и взял банку пива. Мэри-Лу вышла из комнаты Грея в тот момент, когда я открыл свою дверь. Она была одета в короткие шортики и майку без лифчика.
Как только Мэри-Лу меня заметила, ее глаза загорелись.
– Похоже, тебе нужна компания.
Чтобы отвлечься от мыслей о Марселле Витиелло, мне нужны были пара глотков пива и женское тело.
– И, как я понимаю, ты хочешь стать этой компанией?
Она подошла ко мне и провела ногтями вниз по моей голой груди, как обычно дернув за пирсинг на моем соске. А затем прижалась ко мне, будто собиралась поцеловать.
– Ты только что делала Грею минет этим ртом? – спросил я с ухмылкой.
Мэри-Лу покраснела.
– Он вырубился прежде, чем…
– Лу, я не хочу знать, кончил ли мой брат тебе в рот, – пробормотал я, а затем раскрыл дверь пошире. – Никаких поцелуев, но я в настроении для минета и обещаю не отключиться раньше, чем кончу в твой прелестный ротик.
Она хихикнула, когда я шлепнул ее по попке и закрыл за нами дверь. Лу была нашей клубной девушкой только для секса, однако мечтала стать чьей-то старушкой-женой. Но уж точно не моей.
Я проснулся посреди ночи ото сна – или, быть может, от кошмара, зависит от того, с какой стороны посмотреть. Последние отголоски сна все еще крутились в голове: голубые глаза, глядящие на меня сверху вниз; красные губы, приоткрытые от наслаждения, и мой рот на ее киске.
Мои глаза широко распахнулись. Черт. Сон, в котором я довожу Марселлу Витиелло до оргазма своим языком, – это, мать вашу, последнее, о чем мне следовало думать. Теплое тело зашевелилось рядом со мной. Пульс подскочил, и мне стало интересно: а что, если каким-то образом я смог забыть о похищении Марселлы и мне удалось затащить ее к себе в постель?
– Мэд? – послышался сонный голос Лу, и мое сердцебиение замедлилось.
– Спи, – грубо сказал я. Мой член пульсировал от чрезмерного притока крови. Последний раз я просыпался с таким мощным стояком, когда был подростком.
Лу подползла ко мне и начала поглаживать мой член рукой.
– Хочешь, чтобы я сделала тебе минет?
Я хотел, черт возьми, но мог думать лишь о Марселле.
Эти мысли приведут к самым ужасным последствиям.
– Нет, ложись спать.
Спустя несколько минут ее дыхание выровнялось, а я продолжил смотреть в потолок, игнорируя свой пульсирующий член.
Следовало догадаться, что отродье Витиелло превратило бы мою жизнь в ад еще до того, как оказалось бы в наших руках. Ее отец годами преследовал меня в ночных кошмарах. Но теперь это место заняла его дочь.