Старец тяжело поднимался по тропе, переступая по выветренным, местами, разрушенным камням. Каждый шаг, его, отдавался гулко по всему немолодому телу. Путник остановился на мгновение, отдышался и посмотрел в сторону. Везде, насколько хватало его взгляда, окружали горы, а впереди, за дальними сопками, виднелся вековой ледник. Сверкая своей многотонной массой, он никогда не таял, как бы ни старалось короткое местное лето. Здесь, высоко в горах, оно не приносило ощутимого тепла. Порывы ветра бывали настолько неожиданными и резкими, что срывали случайных путников и животных с крутых горных уступов.
Силы будто выбирали: кого забрать на этот раз, а кого приберечь для следующего. Стихии перемежались: теплая солнечная прохлада сменялась внезапно ураганом со снегом или ливнем.
Бывало, стихии путались, – сбивали годовые циклы. Тогда в зимний и не очень морозный день, с небес проливался ледяной ливень. Попадая на скалы, он мгновенно застывал, делая непролазными и скользкими тропы между горными селениями.
Бывало в природе и по-другому. В летний нежаркий день, неожиданно налетала вьюга и затягивала все высокое небо. Сверху тогда сыпался снег, накрывая собой, редкие растения и молодые побеги.
Горцы, закаленные непогодой, были готовы к таким капризам.
Земля, промёрзшая насквозь, сохраняла в себе холод от прежних лет, она лишь незначительно, на короткое время, оттаивала и снова погружалась в застывшее состояние.
– Я иду за тобой, любимая! – мысленно обратился старец. Он переложил посох в другую руку, подкинул жилистым плечом вещевой мешок и двинулся дальше.
Когда-то давно, когда его тело было молодым и крепким, его ноги проходили этот длинный нелегкий путь, от начала и до самого конца. – Путь человека, ведомого силой, исполненного и движимого сильным духом, – Духом мужчины-горца. Это был путь его предков, его дедов и отцов. Все они проходили когда-то: обычно дважды в жизни, но кто-то проходил и больше.
В первый раз шел горец, в сопровождении старшего из рода. Второй – уже самостоятельно. Был он тогда моложе, и сил было много, а в голове у горца зрели большие планы.
Стоял он на большом валуне у самой глубокой пропасти, вечностью наслаждался и миром, что лежали у его ног. Жизнь казалась ему бесконечной, словно река, которая стекала с верховий и несла в своих водах прохладу от гор.
Как ни странно, но жизнь соглашалась: текла по берегам его судьбы. Она прыгала из одного русла в другое. На очередном повороте переваливалась через камни, окатывая острые углы непокорного и горячего горского характера. Падая с высокого уступа, очередной ошибки или неудачи, она разбивалась в мелкую пыль. Так долетая до самого низа и перемешиваясь с влажным воздухом, водная суть менялась на легкую и воздушную.
Жизнь его делала очередной поворот и взлетала вверх, как взлетают нагретые солнцем потоки и подхватывают собой гордых большекрылых птиц.
– Я иду к тебе! – крикнул старец, шагая по узкому уступу. Его неуверенные уставшие ноги скользнули по не ровной тропе, и чуть было не свалили старика в пропасть. Но крепкие жилистые руки все еще чувствовали силу и вовремя уперлись посохом, не дав ему упасть. Вещевой мешок скатился по острому плечу и повис, балансируя человека между жизнью на нашей земной тверди, и скользким и нелепым обрывом, в темную пугающую глубину.
Бездна глянула на старика своим холодным злобным оскалом. И он ей не понравился – старый и немощный.
– Не время, Старый, – не до тебя сейчас…, – прошептала Вечность и обдала его вечным холодом.
Старик отпрянул и поежился, – полжизни пронеслось у него в глазах.
Вечность была занята другим делом. Ею готовились трясения и камнепады, – явления страшные, неотвратимые. Редкий путник, застигнутый в горах, уходил от таких явлений. Вернее было сказать по-другому: он уходил – если небеса ему позволяли. Они оценивали каждую душу, пребывающую в эти суровые, не приветливые места.
Но зачем люди приходили сюда? – Никто и никогда не понимал. Поколениями следовали, один за другим. Точно так же как птицы следуют с севера на юг, как звери оставляют свои места и мигрируют, как рыбы проплывают многие километры вверх, по узким протокам и речкам. Но то птицы, животные и рыбы.
А что двигало человеком, какая сила? Что заставляло его проходить этот нелегкий и опасный путь? Путь откуда не все возвращались.
Люди словно застывали в горах, в этом вечном и непокорном странствии.
Старик ухватился крепче за посох, переступил ногами на твердое, – подальше от уступа. Он устало привалился к скале и прошептал:
– Нее..ет, погодь, – не время мне еще. Должон я дальше идти…
Так он стоял у отвесной скалы среди высоких и холодных гор. Дыхание его сбивалось: воздух разреженный не давал никакого насыщения.
***
Внизу в долине, он был другим. Порой появлялся крепкой жилистой тенью, – худой весь и высушенный. Со стороны казалось: в чем дух-то его держится? В другой раз, когда к нему приходили за делом или советом родные люди, он казался большим и сильным, сильней любого мужчины в Роду.
Порой, он становился как скала: такой же крепкий и суровый. Лицо его становилось похожим на горные камни, освещенные редким солнцем, выветренные ураганами и ливнями.
Старик посмотрел вниз, а потом наверх, отпрянул от холодной скалы, и двинулся дальше, по направлению убегавшей, еле приметной, каменистой тропы.
Обычный путь, пологий и длинный, шел в другом месте. Он начинался на много раньше, в другом селении, и проходил выше. По нему шли паломники – далекие чужестранцы, изредка появлявшиеся в этих затерянных краях.
Старик же выбирал короткий путь, крутой и опасный. Тот, по которому двигались, когда очень спешили. Когда не считались ни с силами, ни с возможным риском не вернуться из этого опасного путешествия.
Родное селение горца – высокое. Погода здесь солнечная, ясная, – не то, что в горах. Казалось бы: распадок и все то же самое, – ан нет. Живут здесь люди как у Бога за пазухой! Ни за что не переживают: и речка есть, с водой чистой как слеза, и трава сочная для скота, – работай только, да предков своих прославляй. Все что Богом создано, – все для жителей далекого предгорья.
Берёг Создатель селение горца, как дом свой небесный защищал. Хранил от камнепадов и от селей, снежные лавины спускал другими склонами. Ветры высоко поднимались, гоняли тучи по небу, чтобы землю влагой напоить. Сезонами время текло: весной ранней, летом и осенью.
Зимой же ветры спускались в селение, задували холодом, – воспитывали горцев. Всем характером ветреным показывали: не равнина здесь, а высокое предгорье.
Жизнь в этих местах – для крепких и сильных Духом, нет здесь места для лени и слабости.
Жили люди в труде и в гармонии: Бога прославляли, детей воспитывали. Радовались каждому небесному мгновению. Хранили традиции дедов и отцов. Не одним поколением придумано – но многими поколениями.