Очнулась я внезапно и впервые секунды сорвала с лица кислородную маску, а в следующие воспоминания шквалом обрушились на меня. Неловко вскочила с жесткой кровати. Тело помнило о стальных объятиях когтей и отозвалось ноющей тупой болью. Я заставила себя забыть о ней и начала осматриваться.
То, что я находилась в маленькой каюте корабля – я определила сразу по иллюминатору на одной из стен. Боже, я была в космосе! Всюду темнота с далекими и холодными искрами звезд. Меня похитили! Поверить в это было сложно.
Обежав комнатку, чтобы убедиться, что выхода нет, я вернулась на кровать, рядом с которой стояли медицинские приборы. Если что-нибудь нажму, похитители сразу узнают, что я очнулась. Нет! Сначала я должна все обдумать, привыкнуть к новому положению.
На мне было синее просторное платье, в котором я провела последний день на Дордодотернзисе. На ногах туфли на высоком каблуке. «Универса» при мне не оказалось. Вероятнее всего я его обронила.
Окинув взглядом комнату, пришла к выводу, что видеокамер, скорее всего в ней нет, иначе похитители были бы уже здесь. Но с другой стороны, куда им спешить?
Казалось бы, можно радоваться, скоро я узнаю, кто такая Антич, а кто еще хотел бы меня похитить? Узнаю, наконец, что ей нужно. Но радоваться что-то мне не хотелось. Угнетала мысль, что спасать меня абсолютно некому. Если Татхенган еще мог разыскивать Ирлису, будучи в своем теле, то в данном случае, можно сказать, тело свое он потерял очень и очень надолго. Кто знает, может и навсегда. На Энрико надежды никакой, Акдонирус слишком неопытен в таких делах, да и занят будет – как-никак ответственность на его плечи возложена немалая. А Нацтер? Что он сможет один? Если уж Татхенган с его людьми не обнаружил ни следа своей жены, то о том, чтобы помочь мне не может быть и речи. Может Ярхонд что-нибудь предпримет? Даже если и предпримет, мне об этом не узнать.
«Только Лануф, не отчаивайся. Надеяться тебе придется только на себя. Они еще пожалеют, что связались с тобой! – утешала я себя. – Очень пожалеют! Интересно, что Антич от меня нужно?»
Я обхватила себя руками. В комнате было холодно. Я стала думать о Ценетерах. Почему они нарушили соглашение с султаном? И вдруг поняла: они решили, что это он первым нарушил соглашение, когда увидели, опускаемые на их планету контейнеры. Татхенган их не предупредил! Даже если так, уж что-то они быстро решили ему отомстить. Ведь контейнеры не угрожали их жизни. Скорее всего, Антич оказала на них влияние. Уж что-то эта женщина в последнее время предстает в моих глазах страшным чудовищем. Человек ли она?
Шло время. Я уж начала было думать, что обо мне забыли. Поспешила. Дверь отъехала в сторону, и в каюту вошла женщина чуть выше меня ростом. Я решила, что вошедший человек именно женщина, глядя на ее фигуру и черные длинные волосы. Лицо ее скрывала маска из светлого металла, инкрустированная драгоценными камнями. Она была в темном брючном костюме и высоких сапогах, на не менее высоком каблуке. А руки, словно браслетами, были увиты черными цепями, тяжелыми на вид. Эдакая леди – супермен. Оружие тоже было – внушительная «Белла» как бы случайно выглядывала из-за спины.
Она вошла, звякнув каблуками, и остановилась, разглядывая меня. Потом сказала:
– Не думала, что найти тебя будет так сложно.
Ее голос был изменен. Он звучал холодно, без намека на эмоции, оставляя в душе неприятный осадок. Я не сомневалась, что она читала мои мысли, но в голове моей было на редкость пусто. Лишь спокойная уверенность, что передо мной не кто иной, как Антич.
– Да, я Антич, – сказала женщина, – но ты чего, Лануф, язык проглотила? Разве тебе неинтересно, зачем ты здесь?
– Что с Ирлисой? – спросила я. Моя реакция явно разочаровала ее.
– Ах, Ирлиса, ее ждет печальный конец.
– Значит, она жива? – с надеждой спросила я.
– То жалкое существование, что она влачит, нельзя назвать жизнью.
– Что она тебе сделала?
– Не беспокойся о ней, – Антич скрестила руки на груди, как это любил делать Татхенган, – подумай о себе. Вдруг тебя ожидает более страшная участь?
– Если так то, что я тебе сделала? За что ты собираешься мне мстить? Я даже не знаю тебя…
Женщина презрительно покачала головой, затем покрутила пальцем черный локон. Кого же мне она напоминает?
– Возможно, ты так и не получишь ответы на свои вопросы, но одно обещаю, убивать тебя я не стану. Я, как и ты, не переношу мертвецов. Разве кто-то другой захочет тебя убить. Знаешь, я для тебя приготовила сюрприз. Но тебе придется немного подождать, ведь нам спешить некуда. У нас впереди целая вечность…
Она немного постояла, разглядывая меня, а затем вышла. Ни с чем подобным я раньше не сталкивалась. Становилось жутко.
– Дарьян, ты же рядом, отзовись. Скажи, что мне делать? – просила я, чувствуя, что не могу успокоиться. – Дарьян, ты же обещал помогать мне, откликнись, умоляю…
– Я рядом… – вдруг услышала я голос Дарьяна.
– Что меня ждет, скажи.
– Все будет хорошо.
– И это все, что ты можешь мне сказать? – рассердилась я. – Я хочу знать больше. Говори, Дарьян!
Но Бог Дарьяндеса умолк. И сколько я не звала его, он больше не откликнулся. Все же я чувствовала, что он рядом. Это ощущение вселило в меня уверенность и укрепило дух. Я твердо решила, чтобы там не выпало на мою долю, я переживу. Я слишком горда, чтобы сдаться. Антич еще пожалеет, что связалась со мной!
Время шло. У меня не было часов, чтобы определить его. Чувство полета в моей каюте практически не ощущалось, так что вскоре я стала казаться себе всеми забытой и заброшенной.
– Она, что решила, меня заморозить? – ворчала я, кутаясь в простыню. Одеяла в каюте не было. – И то, правда, лучше умереть от простуды, чем от радости лицезреть Антич!
Все же за мной пришли. Два дюжих молодца в спецформе слуг. Я не стала дожидаться, когда меня стащат с кровати и поволокут в неизвестном направлении. Я бодро вскочила, радостно воскликнув:
– Ну, наконец-то! Как я рада вас видеть! – и пока они недоуменно переглядывались, направилась к выходу. – Скорее, что встали? Не заставляйте Антич ждать, она будет недовольна.
Один из них хотел попридержать меня и положил свою ручищу на плечо, но я возмутилась:
– Тише, тише, братец, – и чуть-чуть приподняла рукав платья, выставив на обозрение синие полосы, оставленные Ценетером, – ты же не хочешь оставить здесь отпечатки своих рук? У меня очень нежная кожа.
Слуга смутился и убрал руку. В их понимании мое поведение не соответствовало тому положению, в котором я оказалась. Они даже забыли, как надо со мной обращаться.
Мы вышли в коридор. И в нем было также прохладно, как и в каюте.
– У вас, проблемы с отоплением?
Слуги промолчали.
– А может вы и говорить не можете? – приставала я.
– Нам нельзя общаться с пленниками, – сказал один из них.
– Даже так. Но на меня этот запрет не распространяется. Я пленник особый и очень дорогой, и, если, пока мы идем по коридору, со мной что-нибудь случится, она будет в ярости. А случится со мной, может все, что угодно, – я замедлила шаг. – А виноваты во всем будете вы, – сказав это, я остановилась, поочередно посмотрев на слуг. Те хотели было проявить грубость, но передумали. Я, усмехнувшись, поднесла ко рту мизинец и играючи постучала по нижним зубам.
– Вы должны идти, – попытался изменить ситуацию один из них.
– Не спешите. В этом мизинце, – я показала им палец, – скрыта капсула с сильнодействующим ядом. Прежде, чем вы успеете сделать шаг, я укушу его и все. Вы ведь не хотите отправиться вслед за мной? – я вновь демонстративно постучала по зубу. – Я ведь знала, что рано или поздно Антич меня найдет. Я подготовилась к встрече. Правда, мне хочется выяснить, что Антич от меня нужно, и умереть в крайнем случае, но я легко меняю свои планы.
«Мы не можем рисковать, – огорченно подумал один слуга. – Даже не представляю, что с нами сделает Антич, если эта женщина погибнет»
«А если это блеф?» – думал другой.
– Мы можем договориться, – предложила я, чувствуя, что их растерянность может затянуться надолго.
– Что вы хотите? – наконец, решился слуга, считающий, что я вполне могу блефовать.
– Сначала, что вы не донесете Антич о моем секрете.
– Я буду молчать, – слуга в подтверждение своих слов приложил правую руку к сердцу.
– И мне не зачем болтать об этом, – произнес другой, – если только вы сами не станете подставлять нас.
– Не стану, уверяю вас.
Слуги посмотрели по сторонам, желая убедиться, что никого нет. Никого в коридоре не было.
– Если, что я делаю вид, будто сопротивляюсь, буду кричать и драться, – обещала я.
– Хорошо. А мы для вида будем применять силу.
– Договорились. Надеюсь, здесь камер нет?
Оба усмехнулись.
– Об этом думать надо было раньше, но вам повезло, в этой части камеры не установлены.
Я перевела дух, на миг мне показалось, что весь мой план рухнул, как карточный домик.
– Куда вы меня должны увести?
– В другую каюту. Более комфортную.
– Как называется этот корабль?
– «Пересмешник».
Название корабля ни о чем мне не напоминало. Кажется, так называют птиц, умеющих передразнивать всех вокруг, но я не уверена.
– Куда мы летим?
– Поля Эвридики.
О Полях Эвридики я знала чуть больше. Это было облако астероидов в южной части акватории, то есть в системах планет богатых водой. Затеряться там, нет ничего проще. Ну я и влипла со всеми потрохами!
– Что можете сказать про Ирлису?
– Мы о ней ничего не знаем. Служим у Антич только второй месяц. Говорят, с прошлыми слугами она круто разобралась.
– Вы Антич без маски видели?
– Нет, у нее, наверно, что-то с лицом, но это не наше дело. Она щедро платит за работу, жаловаться не приходится.
И тут внезапно я услышала голос Дарьяна: «Антич идет!»
Медлить было нельзя. Я возмущенно вскрикнула, подмигнув слугам.
– Убери от меня свои лапы, урод! Я кому сказала, оглох что ли? – и с криком набросилась на одного из них. И вовремя, в конце коридора я успела заметить идущего к нам человека. Слуга устоял на месте и, обхватив меня, повернул к себе спиной, затем довольно грубо начал выкручивать мне руки. Я вырывалась и ругалась. Второй крутился рядом, создавая видимость борьбы.
– Прекратить! – приказала Антич, остановившись перед нами.
– Она не хочет идти. Дерется…
– Что ж вы так грубо с женщиной обращаетесь? – с укором проговорила она слугам, и те сконфуженно отстранились от меня. Я помотала головой и, не спуская с Антич глаз, начала приглаживать взлохмаченные во время борьбы, волосы.
Антич засмеялась.
– С ней нужно обращаться… – она как бы задумалась, подбирая подходящие слова, и сделала на них акцент, – еще грубее! – я даже вздрогнула. – Нечего с ней церемониться! И нечего проход загораживать. Я вам плачу за работу, а как вы ее выполните, меня не волнует! Но чем быстрее вы ее выполните, тем для вас лучше! – И обратилась ко мне: – А тебе лучше вести себя скромнее. Ты не во дворце султана, чтобы возмущаться.
– Я веду себя, как считаю нужным! А если тебе не нравится, ты всегда можешь выкинуть меня за борт, – я гордо подняла голову и прошла мимо нее.
– Ты так этого хочешь? – полюбопытствовала Антич. – Рановато, дорогая…
Меня догнали слуги и, взяв под локти, препроводили к каюте. Все то время следом шла Антич. Слуги втолкнули меня в помещение уютное на вид, и вышли. Я, вздохнув, оглянулась. Антич как раз переступила порог моей каюты.
– Располагайся, как у себя дома. Так как дом свой ты все равно больше не увидишь. И радуйся, следующее твое жилище будет менее комфортным.
– К чему такая любезность? – спросила я, осматриваясь.
Самое главное, в комнате было тепло. Отсутствие мебели, зеркал и даже кровати, я легко бы перенесла, но все вышеперечисленное было. Был даже стол, стулья, автоматические шкафы для одежды, красивая люстра на потолке. Что-то за всем этим крылось.
– Мне нравится выбрасывать людей из рая в ад. Уничтожать их. Растаптывать.
– И Айрена ты хотела уничтожить? Зачем?
Антич скрестила руки.
– Мне хотелось лишить тебя мужа, как однажды это удалось тебе. Но, увы, судьба вырвала его из моих рук. Ходят слухи, что он погиб.
– Я никого не лишала мужа – это ложь! – горячо возразила я.
– Нет, не в открытую. Твоя игра была тоньше и изысканней, как и полагается даме из высшего общества.
Я совершенно не понимала, о чем она говорит. Лишь все больше уверялась, что передо мной сумасшедшая женщина, а от таких лучше держаться подальше. Как же мне не повезло! Я же знаю, что не отбирала ничьего мужа, никого не разлучила и уж тем более не плела интриг. Возможно, если я начну соглашаться с ней, то пойму, о какой разлуке она говорит? Айрен, насколько я знала, до меня не был женат. Может, она его любовница?
Много мыслей промелькнуло в моей голове, пока Антич награждала меня плохими и хорошими эпитетами. Я пропустила мимо ушей ее слова типа: коварная разлучница, проходимка, пиратская подстилка и прочее, но, когда она заявила, что: «…после всего этого посмела обольстить султана планеты Дордодотернзис», я потеряла дар речи окончательно.
– Уж не женой ли его ты собиралась стать? – леди-мстительница разошлась не на шутку. – Что не вышло?
Мои глаза становились все больше от удивления, еще немного и я была готова засмеяться или наброситься на нее с кулаками, чтобы, наконец, снять проклятую маску. Другого пути защититься от несправедливых обвинений я просто не видела.
– Тебе нечего сказать? – поинтересовалась Антич.
– Аа… поняла, – выдавила я, – все, что ты здесь сказала – это обещанный сюрприз, а я-то думаю, уместно будет посмеяться или нет? Браво! – я хлопнула в ладоши. – Твоя шутка удалась! А то я сама начала думать, что являюсь последним чудовищем во вселенной в облике женщины.
На этот раз опешила Антич. Я переняла инициативу в разговоре на себя.
– Это же надо такая я отвратительная разлучница, разрушительница семей, а еще знаешь на моем счету кровь невинно убиенных, я даже не задумывалась, как я грешна! Если бы не ты я так и умерла бы грешницей! О, Боже, исповедника скорее! – я вдруг с отчаяньем в глазах упала перед женщиной на колени, потянув к ней руки. – Исповедника! Я христианка и хочу исповедаться перед смертью!
Вот уж не знаю, что обо мне подумала Антич. Ее мысли были мне недоступны. Выдержав паузу, я резко вскочила, отряхнула подол платья, недовольно сказав:
– Нет исповедника и не надо! Может хоть душ здесь есть, а то после лап Ценетера у меня все тело чешется. Как бы чего не подхватить.
И сделав вид, что совершенно забыла об Антич, я принялась искать душ. К моему счастью, ванная и туалет были пристроены к этой же каюте. Недолго думая, я заперлась в ванной комнате, и принялась временами громко восклицать:
– Вода! Я сейчас смою с себя все грехи! Я стану чистой! – и подумала: «На роль сумасшедшей я тоже подхожу неплохо».
В ванную постучали.
– Дай мне полчаса, я должна смыть с себя кровь убиенных. Перед такой святой женщиной, как ты, я не смею представать в грешном виде!
Я включила воду на полную мощь, но раздеваться для принятия ванны не стала, лишь умылась, чтобы привести мысли в порядок. Эх, какая артистка во мне временами проявляется! Сама себе завидую!
Постучали настойчивее.
– Я восхищаюсь тобой, Антич! – выкрикнула я, встав перед зеркалом. И засмеялась. Не хватало моих сил доиграть комедию до конца.
– Лануф, открой немедленно! – донесся требовательный голос Антич. – Или я выломаю дверь!
– Терпение лучшая добродетель! Скромность украшает! – я попыталась еще что-нибудь вспомнить из библии, но не смогла.
Дверь заскрипела под ударами ног.
– Эй, неприлично врываться к даме. Я не одета…
Не знаю, как ей это удалось, но дверь не выдержала и начала медленно отъезжать в сторону. Наши глаза встретились.
– О, не беспокойся, я не собиралась кончать жизнь самоубийством – это смертельный грех.
– Перестань нести чушь! – закричала она. Хорошо хоть Антич не рисковала подойти ближе. Я готова была в любую секунду броситься на нее и сорвать маску. Но ничего. Рано или поздно я это сделаю!
– Ха! Тебе можно нести чушь, а мне нет?
– Выходи оттуда, – попросила она уже спокойно.
Я поинтересовалась:
– Ты ведь не отправишь меня в ад прямо сейчас без завтрака? Или обеда? Я ужасно хочу есть. Святые люди мудры и милосердны… – меня едва не стошнило от такой напыщенной лестью фразы. Я загнала гордость куда подальше и вышла из ванной с выражением полного идиотизма на лице.
– Приводи мозги в порядок, а то мне придется самой тебе их вправить!
Я усмехнулась:
– О, как прикажите, ваше святейшество!
– Слушай, прекращай прикидываться дурой!
– Может, мне вообще молчать? А я ведь могу. Бывали времена, когда я месяцами не произносила ни слова. Ты этого хочешь? Представляешь, тебе не будет никакой радости являться сюда и обвинять меня без доказательств, черт знает в чем, а я буду молчать и глупо улыбаться. Интересно, кто из нас в такой ситуации будет выглядеть большей дурой? И мысли мои могут быть такими глупыми… В общем, ты зря меня похитила. Я приношу с собой много проблем.
Она, не перебивая, выслушала мой монолог, а затем молча удалилась. Наконец-то, я смогла облегченно вздохнуть и расслабиться.
Я ни секунды не сомневалась, что буду находиться под присмотром следящих устройств. К счастью, в таком случае, мои мысли будут ей неведомы. Человечество много раз пыталось изобрести прибор, читающий мысли на расстоянии, но от него кроме выделения эмоций, ничего добиться не удалось. Это только сказка быстро сказывается, а время хоть и летит быстро, но дела порой стоят без движения.
Вскоре после ее ухода вошел знакомый мне слуга и принес еды. Вел он себя, как и положено слуге, не проявляя никаких эмоций.
Он ушел, а я начала работать на скрытую камеру, демонстративно не проявляя интереса к еде. Организм довольно-таки шумно возмущался, правда, недолго – что я враг себе? Решив, что я достаточно потешила своим упрямством Антич или тех, кто за мной шпионил, я подошла к столу.
Еда на разносе была скромной, не сравнить с застольями Татхенгана, но мне выбирать не приходилось. Хорошо хоть она вообще была. И я приступила к еде.
Единственным недостатком моей комфортабельной каюты было отсутствие иллюминатора. Так что, астероиды, проплывающие мимо, я могла лишь себе представить. Но отсутствием фантазии я никогда не страдала. К тому же, чем еще заниматься одинокому узнику?
Я пыталась вспомнить все, что знала о Полях Эвридики. Эта территория относилась к слабоизученным областям космографии. Естественных солнц нет, следовательно, если хоть одна из четырех находящихся там планет, обитаема, то она должна периодически освещаться Солнцами далеких систем или галактик. Для жизни необходим источник энергии, а среди холода и тьмы она практически невозможна. Из названий планет я помнила только одно – Фейяра. Кажется, она являлась заброшенной перевалочной базой у разведчиков. Она богата естественными пустотами, так что ходить по ее поверхности смертельно опасно. И еще на ней есть воздух, пригодный для дыхания, он вырабатывается ядром планеты, образуя эти самые пустоты.
Не густо. Если бы мне хоть разок в жизни пришлось побывать в этом районе, то я знала бы больше.
Неожиданно свет в каюте померк. Я решила, что по-местному времени наступила ночь. И поскольку мне все равно нечем было заняться, расправила постель и легла спать. Несмотря на тревоги дня, я спала как младенец. Я бы проспала, Бог знает, сколько долго, но дремлющее сознание ухватилось за ощущение, что в каюте кто-то есть. И конечно, пропустить какие-либо события оно просто не могло.
Я открыла глаза и повернула голову. У стола со скучающим видом сидела женщина в шикарном бирюзовом платье, обшитом драгоценными камнями. Часть из них была сорвана с него, словно подчеркивая, что с женщиной случилось большое несчастье. Я посмотрела на ее профиль и закрыла глаза, решив, что она мне мерещится. Чувствуя, что сознание начинает ускользать в царство сна, я решительно взяла себя в руки и вновь открыла глаза. Женщина смотрела на меня…
– Мне чудится или это действительно ты… Анатабель? – неуверенно спросила я.
– Это я, Лануф, меня похитили, – она грустно вздохнула.
– Ничего себе, а я думала, что только мне удостоена такая честь…
– Как ты можешь иронизировать в такой ситуации?
Анатабель встала и принялась в волнении ходить по каюте.
– А почему нет? Мне вот только интересно, почему тебя не поселили отдельно?
– До этого меня держали в каком-то холодильнике. Я чуть не замерзла. Лануф, что нам делать?
Я молча выбралась из постели, намереваясь привести себя в порядок. Судя по ее словам, получалось, что нас обоих похитили примерно в одно и то же время.
– Ты давно здесь? – спросила я, глядя на себя в зеркало.
– Около часа.
– Поспи, если хочешь.
– Нет, я не смогу спать, пока не узнаю, что нужно этой… – она умолкла, видимо, не зная, кто похититель.
– Она зовет себя Антич, – сообщила я.
– Что ей нужно?
– Она тебе не сказала?
Анатабель помотала головой и спросила:
– А тебе?
– Она собирается отомстить мне за то, что я разлучила ее с мужем, соблазнила султана и собиралась выйти за него замуж.
– Ты? – удивилась Анатабель. – Да ты же его терпеть не можешь!
– Ей так не кажется.
– Ну ладно, а я здесь причем?
Я усмехнулась от посетившей меня неожиданной догадки.
– Антич знает, что мы уже не подруги и, скорее всего, хочет посмотреть, как мы будем себя вести. Если хочешь повеселить ее, впадай чаще в истерику, ломай тут все. Мы даже можем подраться. Вот уж она посмеется.
Анатабель догадалась, что каюта находится под наблюдением и присмирела. Я решила подсластить пилюлю:
– Возможно, ты ей не очень-то и нужна. Она потребует за тебя выкуп, либо просто…
– Выкинет за борт, – сообразила она. – Пожалуй, я немного посплю, – и тяжко вздохнула. – Жаль, мое платье от Сачер де Олибре безнадежно испорчено.
Но только заснуть ей никак не удавалось. Пока я расчесывала волосы, она ворочалась в постели. Как-никак в каменном платье от Сачер де Олибре спать не полагается. Самое, пожалуй, неприятное в этой пытке, когда от дорогостоящей ткани отрывается камень и со звоном падает на пол. При таком звоне любые сновидения мгновенно отлетают на недоступное расстояние.
– Лануф, тебя когда-либо похищали?
– Часто.
– Это было до «Розовой Мечты» или позже?
– До.
– И ты мне ничего не рассказывала? – она привстала.
– И сейчас не собираюсь.
– Прости, я слишком назойлива, – она плюхнулась на подушку головой и пробормотала, глядя в потолок, – наверно оттого, что такое со мной происходит впервые. Я не знаю, как себя вести.
Я долго думала, какую прическу себе сделать. Скромная в виде хвоста или узла на затылке в положении пленника была бы очень кстати, но против нее бунтовала строптивая часть моей души. Эту часть души устроила бы вызывающая прическа типа: «цветной панк», но для женщины моего возраста и положения в обществе – это было бы очень смешно. Разглядывая себя в зеркало, я решила, что, поскольку, по словам Антич я самая распущенная женщина во вселенной, то и волосы тоже должны быть распущенными. А вместо платья хорошо бы одеть соблазнительную ночнушку или рубашку. Осмотрев гардероб, я была разочарована. В нем вообще ничего не было. В гардеробе можно было лишь спрятаться от вездесущих, но невидимых глаз видеокамер.
Длинное синее платье никак не соответствовало предполагаемому образу распущенной женщины. С ним надо было что-то делать. В первую очередь укоротить подол. Но… ножниц в каюте не оказалось. «Да, понятно, – сообразила я, – ножницы заложнику не игрушка, ими и порезаться можно, а еще и порезать кого-нибудь нечаянно»
Тогда я пошла на хитрость. Стала разрывать подол платья на широкие полосы.
– Что ты делаешь? – поинтересовалась Анатабель.
– Меняю имидж.
– Зачем?
Она раздумала спать и, теперь сев, смотрела на меня, недоумевая.
– Как думаешь, если я завяжу эти ленты бантиками, я стану похожа на женщину легкого поведения? Какую-нибудь доступную плясунью- вертихвостку?
– Не знаю, скорее всего, но зачем тебе это?
– На случай, если Антич захочет отдать меня в качестве развлечения своим слугам. И сама захочет присутствовать при этом.
Самое трудное было располосовать подол платья сзади, не снимая его. На помощь бывшей подружки рассчитывать не приходилось, и потому кое-как, но с задачей я справилась сама. Завязала первый бант. Получилось красиво, а главное – то, что надо! Затем, не спеша завязала остальные.
– А что такое может быть? – в голосе Анатабель послышался страх.
– Вполне. Что еще делать с распущенной женщиной, каковой она меня считает? Осталось лишь глаза подвести, да губы яркой помадой покрасить. Как думаешь, я им понравлюсь?
– Лануф, не говори так!
Я пожала плечами. Не любо, не слушай. К тому же я говорила все это не ей, а тем, кто за нами наблюдал. Мои слова непременно долетят до ушей Антич, и та мне назло не станет отдавать меня на развлечение слугам, если подобная мысль была в ее голове. И даже, если не было, то лучше перестраховаться.
– Анатабель, я на твоем месте готовилась бы к худшему. Ты не во дворце султана, чтобы капризничать и предъявлять претензии.
Мой совет ей не понравился. Она нахмурилась, скривила губки, словно в воздухе запахло чем-то неприятным. Затем встала и подошла к зеркалу.
– Лануф, она же не может так с нами поступить.
– А кто ей помешает?
– Но нас уже ищут… – сказала она как-то неуверенно.
– Меня никто, а тебя… Ты уверена, что кто-то будет тебя искать?
Анатабель сердито покосилась на меня.
– Вот то-то… – поняла я ее мысли. – Когда нас найдут, если такое чудо вообще случится, мы успеем состариться.
К этому времени я закончила работать с платьем и приступила к нанесению макияжа. Внезапно померкло освещение, но прежде, чем я успела высказаться по этому поводу, освещение восстановилось. Вместо меня высказала свое оригинальное мнение Анатабель:
– Надеюсь, в корабль врежется метеорит и угодит прямо в голову Антич.
Мы переглянулись и рассмеялись. Да, именно этого нам сейчас и не хватало. Но, кажется, мы зря перешли на веселый лад. Спустя пару минут явилась Антич. Анатабель восприняла ее приход настороженно, во всей ее фигуре читалась неприкрытая агрессия. Проще говоря, она готова была рвать, метать, кричать и биться в истерике.
Антич была в золотистом шелковом платье, выставляющем на показ ее загорелые, до бронзового загара плечи и ноги. На поясе, заменяя украшения, висели: слева – кортики в ножнах, а справа в виде груш – парализаторы ближнего действия. «Беллы» на этот раз не было – она не гармонировала с внешним видом женщины в маске. Зато правая рука сжимала позолоченный «Револ». Крупнее, чем был у Татхенгана, но размер, а еще больше – содержимое, невольно внушали уважение к его хозяйке.
Антич звонко цокнула каблучками туфель, отойдя от входа на пару шагов, и остановилась. Черные глаза, выглядывающие из-под маски, смотрели на нас, вспыхивая от гнева.
– Вижу, вы нашли общий язык, – заметила она спокойным голосом, – интересно, надолго ли?
– Тебе нужны деньги? Я заплачу, – взволнованно проговорила Антич.
– Деньги? В них я совершенно не нуждаюсь.
– Но что тебе от меня надо?
– Ты всего лишь пешка в моей игре, но пока я тебя назначаю королевой. Следовательно, и вести себя ты должна по-королевски.
– Что это означает? Что я должна делать?
Анатабель растерянно заморгала глазами.
– Ты королева, а ей позволено все!
– Но королева свободна, – вмешалась я.
Антич перевела на меня взгляд и ответила:
– В пределах игрового поля. А ваше поле – эта комната. Анатабель, не разочаровывай меня. Это в твоих же интересах.
– Я в твои игры не играю! – возмутилась Анатабель.
– Разве у тебя есть выбор? Или может, ты предпочитаешь отправиться на тот свет?
Анатабель замялась и только лишь раскрывала беззвучно рот, одновременно вытаращив глаза от бессильного возмущения, словно рыба, оказавшаяся вне родной стихии.
– А давай лучше меня за борт, – бодро предложила я. – Я смертельно обожаю холод и тьму.
Антич ничего мне не ответила. Пронзив суровым взглядом мою бывшую подружку, она заявила:
– Дорогуша, если тебе не удастся выбить дурь из этой красотки, твоя жизнь не будет больше представлять для меня интереса.
И она ушла, оставив ее в глубоком душевном смятении.
– Лануф, что мне делать? – в отчаянии проговорила она.
– Что тут непонятного? Ты должна превратить мою жизнь в ад. Чем больше слюней будет пускать Антич, глядя, как я пресмыкаюсь перед тобой, тем дольше ты проживешь.
– Я не могу так с тобой поступить… и умирать не хочу.
– Решай сама, – холодно сказала я, – я вряд ли чем могу тебе помочь.
– Лануф, но ты раньше как-то выбиралась из подобных ситуаций, помоги мне, – она закрыла лицо руками и, опустившись на пол, горько заплакала.
– Не плачь, Ан, – сжалившись, я обняла ее, – все будет хорошо.
– Я не верю… – пробормотала она сквозь слезы. – Мне кажется, я скоро умру.
Я возмущенно воскликнула:
– Не говори так! Тебе еще жить, да жить. Подумаешь, встретился человек с патологиями в психике, так уж все сразу помирать что ли?
Она, всхлипнув, подняла на меня заплаканные глаза. На ресницах висели капли слез и, не удержавшись, капали ей на колени.
– Лануф, я так и не поняла, за что ты на меня сердишься?
– Ты про конфликт на «Розовой Мечте» вспомнила?
Она кивнула, сбросив с ресниц остатки слез.
– Ты же все обо мне султану рассказала. Я столько от него натерпелась, что вспоминать тошно.
– Но я ничего о тебе не рассказывала, поверь. Он совершенно не знал, что мы знакомы, до того момента, как я встретила его на трапе твоего корабля, – она крепко сжала мои руки, глядя с такой неизмеримой честностью в глазах, что душа моя невольно содрогнулась.
– Но вы были женаты несколько лет, и что он ни разу не поинтересовался твоими знакомыми?
– Только после того, как понял, что и ты входишь в их число. Но это было уже после женитьбы на Ирлисе.
Я ожидала, что Анатабель покривит душой, хотя бы в мыслях, но ничего подобного. Она была искренна передо мной. Анатабель горько усмехнулась, сказав:
– Хоть в одном мне сегодня повезло…
– В чем?
– В том, что ты спокойно меня выслушала. Я понимаю, тебе трудно мне поверить. Только я ничего не придумываю.
Я вздохнула, опустив глаза.
– Теперь понятно, почему Татхенган хотел нас примирить, – и осеклась, сообразив, что проболталась.
– Он, правда, этого хотел? – глаза Анатабель засветились радостью. Она не поняла, в чем состояла моя ошибка. Ведь для нее Ворона – это всего лишь птица.
– О, да, до своей смерти он часто о тебе вспоминал, – заверила я, помогая Анатабель встать.
– Значит, он не забывал обо мне? – взволнованно проговорила она.
– Нет. А почему вы развелись? Неужели мои слова, произнесенные в пылу гнева, оказались пророческими?
Мы сели на кровать, продолжая беседу, как в старые добрые времена.
– Я не приняла к сведению твои слова, но зря. Влияние Ирлисы на султана стало огромным, и я почувствовала себя лишней. Я любила его и потому готова была вытерпеть все, кроме его последней женитьбы. Между нами часто стали вспыхивать ссоры. Я поняла, что неспособна терпеть конкуренток в постели, и потому решила, что лучше уйти самой, чем в один прекрасный день оказаться за стенами дворца. Татхенган был щедр… – глаза ее вновь заслезились. – Но знаешь после похищения Ирлисы, я прилетала к нему, надеялась утешить, но он меня даже на крыльцо не пустил. А вскоре узнаю, что он трагически скончался, я едва не впала в депрессию. Ты мне веришь?
– Верю. Ты извини меня, я слишком быстро сделала неверные выводы, – признала я.
– Значит, мы по-прежнему подруги? – с надеждой спросила она.
Я улыбнулась, кивнув.
– Лануф, – она бросилась в объятия, – спасибо… Теперь ты знаешь, почему я не могу плясать под дудочку Антич. Следовательно, мне остается только принять смерть.
– Не говори так! Мы что-нибудь придумаем, – горячо пообещала я, но почувствовала, что она мне не верит.
Слуга принес разнос с едой, причем, мы обе ясно видели, что завтрак на одну персону.
– Здорово! – воскликнула я, когда слуга ушел. – Завтра, может быть еще хуже. Что-то я начинаю привыкать к такой веселой жизни.
– Пойдем, – позвала Анатабель, – сегодня я королева и потому, велю тебе разделить со мной скромную трапезу!
Я взглянула на ее улыбающееся лицо, ответив:
– Слушаюсь и повинуюсь!
Не думаю, что Антич была в восторге от увиденного, но она сама навязала нам правила игры, и мы, играючи, их воплотили в реальность.
– А после завтрака займемся перестановкой мебели, – заявила Анатабель.
И по ее мыслям я поняла, что она хочет забаррикадировать дверь. На первый взгляд идея хорошая, но практически бесполезная. Но желание королевы – закон! И после скромного завтрака мы принялись за работу.
– Знаешь, Ан, еще на Дордодотернзисе мне порой приходила мысль, что ты и Антич одно лицо.
– Да? – она выглянула из-за шкафа. – Ты думала, что это я организовала похищение Ирлисы?
– Я не исключала такую возможность.
– Вот до чего может довести непонимание друг друга. Татхенган тоже меня подозревал?
– Нет. Он был уверен, что не ты и ни одна из его жен, не могли такое дельце провернуть, – и поинтересовалась: – Тебе Антич кого-нибудь напоминает?
– Нет. Я вообще стараюсь избегать злобных людей.
– Ну знаешь ли, взглянув на то, как ты обращалась с Ирлисой, тебя тоже доброй не назовешь.
– Кто же знал, что у бедной девчонки будет такой короткий век.
Шкаф был не из легких, пришлось приложить все свои силы, чтобы дотащить, а вернее до толкать его до двери. Убедившись, что дверь снаружи не открыть, мы облегченно вздохнули. И прежде, чем перейти к следующему, я сказала:
– Между прочим, ты рано ее похоронила, она пока еще жива.
– Ты ее видела?
– Нет, к сожалению.
– Значит, Антич тебе о ней сказала, – догадалась, Анатабель. – И ты ей поверила?
– А почему мне не поверить? Одно из двух: либо мертва, либо жива. Ирлиса все же жена султана, и через нее на него можно повлиять ради достижения каких-либо целей. Теперь, правда, все изменилось, но я продолжаю верить, что бедная девочка жива.
Второй шкаф оказался привинчен к полу, и отвинтить его у нас не было никакой возможности.
– А ну и пусть тут стоит, – после некоторого хождения около него, сказала Анатабель. – Давай стол и тумбу перетащим, а потом кровать.
Мы так и сделали. Перетащили стол, а когда поставили на него тумбу, неожиданно услышали, как кто-то со стороны двери пытается сдвинуть шкаф.
Мы вопросительно переглянулись, застыв на месте.
– Наверно слуга за разносом пришел, – решила я.
Этот кто-то, предположительно слуга, вскоре убедился в безрезультативности своих действий и оставил дверь в покое. А мы принялись за перетаскивание кровати. Когда дело было закончено, мы устало опустились на нее и, переведя дыхание, продолжили прерванный разговор. Анатабель сказала:
– Лучше бы Ирлиса была мертва, если Антич сообщит ей о смерти Татхенгана – это ее убьет. Она его так любила… – и помолчав, обратилась ко мне с просьбой: – Лануф, если меня убьют, а тебе удастся выжить, то, пожалуйста, – она сняла с шеи прозрачное ожерелье. Только сейчас я обратила внимание на это украшение, а так оно просто сливалось с кожей. – Передай его моему брату – Альберту. Он обычный банковский служащий на Земле город Нью Анжелес. Здесь завещание…
С трепетом в сердце я взяла в руки ожерелье и надела его себе на шею.
– Я обещаю, что выполню твою просьбу, но ты зря готовишься к смерти.
Анатабель не знала, что я могу воскрешать, и я надеялась, что Антич тоже ничего об этой способности не знает.
Подружка всхлипнула, и слезы потекли ручьем по щекам, она со стоном отчаяния произнесла:
– О, Боже, я только сейчас поняла, как я хочу жить.
– Да, не убивайся ты так, все обойдется, – пыталась я ее утешить.
– Нет, нет… Со мной уже все кончено…
Ее уверенность в грядущей смерти была пугающей. Что сказать человеку, если он уверен, что скоро умрет? Как утешить? У меня в горле застрял ком.
Но вскоре Анатабель успокоилась, перестала всхлипывать. Мы долго молчали. Она первая отвлеклась от грустных мыслей.
– Смотри, – указала она на стену справа от нас, у которой еще недавно стоял платяной шкаф, – а что это за ровная полоса на ней?
Действительно в стене, примерно с середины и донизу просматривалась неглубокая выемка, словно стык между металлическими панелями, составляющими стену.
Мы решительно бросились к стене и начали лихорадочно отдирать бумажную обшивку.
– Это похоже на дверь, – заметила я.
Анатабель остановилась и, оглядываясь на забаррикадированную дверь, произнесла:
– Антич несомненно знает о запасном ходе. Его специально заслоняли шкафом. Она в любое время может прийти сюда!
В глазах ее мелькнул страх.
– Все зря! Боже, я сойду с ума!
– Не паникуй раньше времени! – сердито прервала я. – Нужно попытаться ее открыть самим.
– Интересно, кто первым это сделает: она или мы? – холодно сказала она. – С меня хватит! Я ничего больше не хочу делать. Пусть приходит, мне все равно!
Едва она успела произнести свои слова, как найденная нами дверь открылась и перед нами предстала Антич с парой слуг. Я отошла в сторону, решив, что если она нас собралась разлучить, то нападу на нее, не раздумывая. Ее стража мне не помешает. Анатабель попятилась назад, пока не уперлась о спинку кровати.
– Ты не справляешься со своей ролью, – сурово металлическим голосом заявила Антич, обращаясь к Анатабель. – Ты меня разочаровала!
– Я тебе не игрушка! – с вызовом выкрикнула она.
– Выведите ее! – велела Антич страже, и те рванулись к Анатабель.
Желая предотвратить неизбежное, я бросилась к Антич, успев с силой толкнуть ее в стену. Пока та пребывала в шоке, я стукнула ее кулаком в живот, но удар для нее оказался безболезненным, словно мертвецу припарка. Еще бы! На ней была одета броня. Боль в суставах пальцев заставила меня действовать решительно. Я выхватила из-за пояса костюма Антич кортик и, прокричав: «Дернешься, убью!», приставила к ее горлу. Слуги услышали мою угрозу и, остановившись, оглянулись.
Я забрала у Антич «Револ» и кинула его Анатабель. Подружка быстро сообразила, что ситуация поменялась для нас в лучшую сторону, поймала оружие и, наставив на слуг, воскликнула:
– Что взяли? Черта с два! Лануф, сдирай с нее маску, скорее!
Я тоже об этом подумала, но прежде, чем моя рука успела коснуться маски, Антич злобно захохотала, затем, будто захлебнулась собственным смехом, внутри нее что-то забулькало, зашипело. Тело начало судорожно дергаться, заставив меня отскочить назад. Ее бронзовая кожа почернела на глазах, волосы посыпались на пол, и вдруг она вспыхнула нестерпимо жарким факелом и сгорела в считанные секунды. Слуги, будто привыкшие к сгоранию хозяйки, быстро покинули комнату, закрыв за собой дверь. А мы так и остались стоять, тупо глядя на дымящуюся кучку черного пепла. Я была потрясена случившимся до глубины души.
– Она что, правда, сгорела? – не верилось Анатабель.
– Кажется, да. А может – это не она… Клон, например.
Анатабель устало опустилась на кровать.
– Тогда, мы никогда не сможем быть уверены, где Антич настоящая, а где ее копия, – она повертела «Револ». – Хорошо хоть теперь у нас есть оружие. Но, что это… – она вдруг резко швырнула его на пол.
И в этот момент кортик, раскалившись, обжег мою руку. Я вскрикнула, выронив его.
Кортик и «Револ» начали плавиться, превращаясь в горячие черные лужицы с неприятным запахом. Мы переглянулись, понимая, что в схватке мы проиграли окончательно.
– И дверь заперта, – уведомила я, попытавшись ее открыть.
– Ничего, она скоро даст о себе знать.
Когда ждешь неприятностей, они рано или поздно приходят. Причем в таком объеме, как говорится, мало не покажется. И мы их дождались. А началось все с того, что нас обоих неожиданно потянуло в сон.
– Умираю, хочу спать, – сказала Анатабель, опуская голову на подушку.
– Наверно, в еду нам что-то подсыпали, – предположила я.
– А мне все равно…
И она уснула на полминуты раньше, чем я.