Тобольск, 1974 г.
Плетеные санки лежали на пыльном чердаке старинного двухэтажного особняка. Зоя решила достать их во что бы то ни стало, потому что одноклассницы позвали ее кататься с Паниного Бугра. Салазки очень нужны! Можно будет резвиться в снегу, подставляя лицо ветру, пока северное солнце освещает холмы вокруг нижнего города. Зоя тихо поднималась по ступеням скрипучей деревянной лестницы, озираясь по сторонам. От каждого сделанного шага в ее кармане позвякивала огромная связка ключей, взятая без спроса в комнате родителей.
Она нащупала витой ржавый ключ, открыла небольшую дверцу в потолке и влезла внутрь. Здесь было холодно. Декабрьский мороз сочился через щели старой крыши. Ветер выл в печной трубе, словно зверь с раненой лапой. Зоя чиркнула спичкой и зажгла свечку. Небольшой огонек осветил площадку вокруг нее.
Она осмотрелась. Под ногами лежало разное барахло, что-то было забыто здесь с дореволюционных времён. В грязных углах чердака с потолка свисала густая паутина, похожая на седые пряди волос. Недалеко от себя Зоя увидела старые кожаные сапоги, коромысло, корыто и огромный банный таз. Подошла к деревянному ящику, полному потрепанных книг. На самом верху пылился фотоальбом в кожаной обложке с прикрепленным к ней металлическим семейным гербом.
Зоя поставила подсвечник в виде двуглавого орла на кирпичи, покрытые колыхающейся от дыхания ветра паутиной, и достала увесистый фолиант. На первой странице было приклеено портретное фото ее прадеда – Михаила Даниловича Плотникова, крупного сибирского рыбопромышленника. Он сидел на стуле в модном костюме с галстуком и с золотистой цепочкой на кармане. Почти сто лет назад он вел добычу крупных партий рыбы на плесах Оби. От него по наследству их семье перешел этот старинный каменный особняк. Правда, после Октябрьской революции дом конфисковали власти, устроив в нем коммунальную квартиру и подселив жильцов. Отцу и сыновьям Плотниковым пришлось отдать все, что было заработано за несколько десятилетий честной работы: рыбоконсервные фабрики в районе Питлярских юрт, перерабатывающий пункт вблизи Обдорска и сетевязальную фабрику, что обеспечивала пески необходимым оборудованием. Михаила Даниловича тут же хватил сердечный удар от горя, младшему сыну Ивану пришлось переселиться в бараки, а старший сын Василий остался жить в комнатушке старинного дома, и то только потому, что жена Валентина была беременна. У них родилась маленькая Исталина. Зоя улыбнулась, рассматривая фотографию: какой же пухленькой и щекастой была ее мама почти пятьдесят лет назад: в кружевном чепце и ползунках.
Перелистнула страницу. На снимке прадед стоял рядом с купцом Корниловым, о чем гласила надпись под фото. Знакомый, значит.
Фотографии сменяли друг друга. На последней черно-белой карточке вся семья сидела за столом, уставленном чашками, плошками с вареньем, в центре стоял медный самовар. Это было их последнее совместное фото. Дедушки Зои не вернулись с фронта. Как и бабушка Валентина, она была полевым хирургом. Единственной наследницей старинного особняка осталась Исталина Васильевна, мама Зои. До недавнего времени они делили дом с ветхой старушкой и с семьей врачей. Но месяц назад бабушка скончалась, а врачи переехали в столицу. Теперь семья Зои расположилась во всем доме с надеждой, что власти не вспомнят про пустующие комнаты.
Зоя захлопнула альбом и вернула его на место.
На самом дне ящика лежала расписная шкатулка. Она достала ее и попыталась открыть. Но тщетно. Поискала ключ, но его нигде не было. Она уже и забыла, что пришла за санками.
«Интересно, что в ней лежит», – думала Зоя, то потряхивая ее и прислушиваясь, то рассматривая цветочный узор с золотыми вкраплениями. – «Возьму с собой и попробую вскрыть спицей. Полежи пока в ящике, ларчик. Хм… Где же санки?». Она прошла дальше. Споткнулась о закопченный дымом чугунок для варки картошки, но удержалась. Подошла к чему-то, завешанному белой простыней. По резным ножкам угадывалось зеркало в деревянной раме высотой в человеческий рост. Зоя взялась за ткань и потянула. Зеркало отобразило ее, а еще женщину в белом платье, молчаливо стоящую позади. Блики от пламени свечи заиграли на стенах чердака.
От неожиданности Зоя закричала и чуть не выронила подсвечник. Мать всегда незаметно подкрадывалась, как кошка на мягких лапах, и заставала ее врасплох. Исталина сложила руки на груди и ждала, пока она начнёт спускаться вниз.
– Вместо того, чтобы учить урок английского языка, ты перебираешь всякий мусор. А мне приходится за тобой прибирать, натирать полы! Думаю, откуда же столько грязи? Оказывается, ты втихаря ползаешь по злачным углам и собираешь пыль. Марш в комнату!
– Я просто искала санки! Мы хотели с подругами покататься с Паниного Бугра, – жалобно оправдывалась Зоя.
– Одни развлечения на уме! Да что из тебя выйдет! Я одна о тебе беспокоюсь! Мать – твой единственный друг.
Зоя, склонив голову, побрела к чердачному люку, но на выходе всё-таки увидела плетеные салазки в темном углу.
«Надо будет вернуться за ними и за шкатулкой», – промелькнула мысль в голове.
Весь вечер она провела над учебниками, а перед тем, как улечься в постель, подготовила одежду: расправила складки на черном школьном фартуке и коричневом платье, почистила сменную обувь, разложила на столе гордость каждого пионера: красный галстук и значок, их ей вручили весной этого года, в день рождения Ленина. Комсомолец Вася пожал ей руку и от всей души поздравил. В свои девять лет она дала торжественное обещание пионера Советского Союза – горячо любить и беречь свою Родину, жить, как завещал великий Владимир Ильич и как учит Коммунистическая партия.
Она поставила у выхода из комнаты широкий коричневый портфель, набитый книгами и тетрадями, и юркнула в кровать. У мамы не забалуешь!
Сон не приходил. Зоя начала рассматривать узоры на ковре и прислушиваться, как старый дом наполняется таинственными шумами и звуками, как скрипит дерево рассыхающегося пола и оконных рам. Но потом усталость залепила глаза, и она проспала до утра.