Бледное рассветное солнце нехотя выглянуло из-за горизонта. И лес вокруг покрылся прозрачной влажной кисеей, просыпаясь под его неяркими лучами. Палыч, задремавший было на скамейке и, разморенный теплом, сытной едой и, главное, клюквенным настоем, вскинулся, когда я собралась выскользнуть из дома.
– Ты куда, Викторовна?
– Хочу Матильде овса насыпать. – Попыталась слукавить я.
Он тяжело поднялся со скамьи.
– Ага, овса, рассказывай мне … А, то я не вижу, куда ты намылилась. За дурака то меня не держи. – Заворчал он. – Вместе пойдем.
Он надел фуражку и затопал на выход. Айра вопросительно глянула на меня из-за печи. Я отрицательно помотала головой. И волчица с тяжелым вздохом улеглась обратно на подстилку.
Малинник в утреннем свете выглядел вполне невинно и прозаично. Но, мне пришлось напомнить себе, что там, в зарослях колючих кустов лежит покойник.
Когда мы подошли, Палыч сразу вспомнил, что он при исполнении обязанностей.
– Ты тут не топчись. – заворчал он. – Постой в сторонке. Не бабьего ума это дело. Сейчас вот товарищи из района приедут, они во всем разберутся. А ты свой нос не суй!
Не обращая внимания на его ворчание и грозный вид, я подошла к умершему и присела на корточки, стянув с него брезент.
– Палыч, смотри. У него ногти все сломаны, а под ними земля. Как-будто, он из какой ямы выбирался, землю скреб. – Ткнула я пальцем на руки мертвеца.
Участковый, видя, что ни его серьезный вид, ни его нравоучения не возымели на меня никакого действия, махнул рукой и проворчал себе под нос:
– Вот, отчаянная баба! – А потом обращаясь ко мне. -Ты что, не боишься, что ль, ничуть?
Я неопределенно пожала плечами.
– А чего его бояться? Он же мертвый, не кусается. Живых бояться надо.
Затем встала и стала, аккуратно ступая, обходить его слева, пытаясь проследить следы, откуда он явился. Участковый, все это время пристально разглядывая умершего, моих маневров не заметил. Это позволило мне обнаружить следы одного человека. Быстро кинув взгляд на обувь лежащего, можно было сделать вывод, что он сам дошел сюда. А потом уж упал и умер. Кусты малины были обломаны, и на влажной земле виднелись четкие отпечатки его ботинок. Но, вопрос, откуда он пришел, по-прежнему, был актуальным. Не мог же он по тайге в таком состоянии долго передвигаться? Или мог?
Продираясь сквозь колючий кустарник и не обращая внимания на царапины, я пошла по его следу. Точнее, где-то в полуметре от его следов. Через несколько метров я чуть не споткнулась о камни. Приглядевшись повнимательнее, я поняла, что это, видимо, был фундамент сгоревшей Игнатовой заимки. Он основательно зарос травой и покрылся мхом. Поэтому я и не смогла разглядеть его сразу. Перешагнув через него, я, осторожно ступая, пошла дальше. Тут, Василий Павлович, наконец заметил мои передвижения. Он замахал руками, как ветряная мельница, и закричал:
– Стой!! Куда тебя понесло!! Вот шальная баба! Все следы затопчешь!!! Вот где чистое наказание!!! Вот потому-то, тебя и замуж никто не берет!!! Кто ж с такой справится?!
Я отмахнулась от него. Охотничий азарт уже проснулся. Сейчас меня смогла бы остановить только противотанковая граната.
– Чего ты орешь, как потерпевший? Видишь же, я аккуратно, стороной иду. – Продолжая двигаться маленькими шажками, ответила я.
Проломанные кусты малины привели меня к левому углу бывшего дома. Кстати сказать, довольно большого. Прямо в углу зияла квадратная дыра. Вокруг нее были разбросаны большие камни и поломанные, наполовину прогнившие, доски. Я замерла, открыв рот. Потом огляделась вокруг. Следы вели именно от этой ямы. Дальше стояли нетронутые заросли малины. Получалось, что наш покойник выбрался из старого погреба, сожженного почти семьдесят лет назад дома?! Да, это была загадка, которую я вознамерилась разгадать.
Я уже было совсем собралась залезть в этот погреб, как обратила внимание на нашего участкового. Он усиленно размахивал руками, пытаясь привлечь мое внимание. Когда он увидел, что ему это удалось, он с остервенением начал тыкать пальцем в сторону дороги. Увлекшись, я не услышала гула мотора, приближающейся машины. Видимо, бригада следователей из района была на подходе. Я запрыгала козочкой в обратном направлении, и вскоре стояла рядом с Палычем с видом невинной овечки, сосредоточенно разглядывая носки своих ботинок.
Вскоре из-за деревьев показался голубой бок УАЗика, и шофер, выскочив на поляну, лихо затормозил за ГАЗиком участкового. Видя, кто выходит из машины, я затосковала, и обреченно подумала, что мне сегодня не везет. А Василий Павлович с придыханием выдал:
– О!!! Начальство само пожаловало. Видать, дело будет серьезным. – Поднял он указательный палец вверх.
– Палыч, может я пойду? – Заканючила я. – А, ты тут уж сам, без меня разберешься, а, Палыч?
– А ну стоять!!! Я тебе дам, сам разберешься!! – Сурово нахмурившись зашипел он. – Кто труп нашел? Тебя опросить обязаны! Так что стой и жди!
Я не отступала.
– Так, опрашивайте. Я ж никуда не денусь. Дома буду. Чего мне здесь стоять. Пойду я, ладно? – Продолжала я изображать из себя сироту.
Участковый в это время одергивал китель, поправлял фуражку, готовясь при всем параде встретить начальство. Воспользовавшись моментом, я потихонечку улизнула. Задами обошла мой дом и тихо проскользнула на крыльцо. Только, оказавшись внутри, я с облегчением выдохнула. Встречаться с Володей мне очень не хотелось. И я надеялась, что опрос свидетелей не входят в его должностные обязанности. Но, я понимала, как были хрупки мои надежды.
Часа через два раздался стук в дверь. Я громко ответила «открыто» и приготовилась к встрече «гостей». Дверь открылась и через порог перешагнул крепкий мужичок лет за сорок. Ранняя побудка никак не сказалась на нем. Румяные щеки и лукавый взгляд выдавал в нем весельчака. Наверняка, в шумных компаниях он был их душой. Зайдя, он быстро оглядел дом цепким взглядом. Потом посмотрел на меня.
– Здравствуйте. Я следователь Пиреев Иван Петрович. А вас …?
– Я Ольга Викторовна Сазонова. Местный егерь.
Брови у него слегка приподнялись. Но, он не высказал вслух своих эмоций. Мне понравилась его сдержанность. Тут я вспомнила, что мне положено быть радушной хозяйкой и пригласила его присесть. С ласковой улыбкой, я предложила ему чая с пирогами. К моему удивлению, его не перекосило от моего ласкового оскала. И он с удовольствием принялся уплетать пироги. Насытившись, он смущенно пояснил:
– Простите. Вытащили из постели, позавтракать не успел. А у вас так пироги вкусно пахнут …
Я чуть пожала плечами.
– Да, лишь бы на здоровье. Пирогов много.
Он откашлялся, и приступил к официальной части.
– Участковый рассказал, что это вы нашли умершего. Расскажите, как это произошло. – И уставился на меня умными глазами.
Я коротко поведала ему об этом событии, не увлекаясь и не высказывая своих соображений. А они у меня были. Но, я посоветовала себе не торопиться и не лезть с умными мыслями.
– Вам был знаком этот человек?
Я помотала головой.
– Впервые его видела. Я тут не так давно. Живу на кордоне. Я и деревенских не всех в лицо знаю.
Пиреев хитро прищурился, пытаясь изобразить проницательность.
– А вам не страшно здесь одной? Молодая женщина, работа такая … хм-м … неподходящая. Да еще и живете одна, на отшибе. Мало ли что?
Я смерила его холодным взглядом.
– А, собственно, какое это отношение имеет к вашему делу? – Мой тон мог бы заморозить не одну тонну рыбы, или мяса, к примеру.
Улыбка сползла с его лица. И он грустно заметил.
– Конечно, вы правы. Отношения к делу это не имеет. Извините, мне не стоило … В общем, это не мое дело. Простите, ради Бога, если обидел.
Он имел такой покаянный вид, что мое раздражение сразу куда-то улетучилось. И я пробормотала:
– Да, ничего страшного. Просто, меня уже замучили подобными вопросами.
Потом, я решила воспользоваться его раскаяньем и задала вопрос:
– А отчего он … – Я попыталась подобрать корректное слово. – Скончался?
Следователь проницательно посмотрел на меня. Слегка улыбнулся.
– Это определит вскрытие и экспертиза. Но, на первый взгляд, сердце не выдержало. Сильное истощение, многочисленные побои в течении длительного времени. Его держали в кандалах. Похоже, пытали. Конечно, это, так сказать, тайна следствия. Но, вы же нашли его. А девушка вы, как бы это сказать, проницательная. Поэтому, я не раскрываю вам страшной тайны.
Ободренная такой речью, я было открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, но тут дверь открылась и вошел Владимир Дмитриевич. Я аж зубами скрипнула. Майорские звезды сверкали на его погонах в слабых лучах солнца, проникающих в небольшие окошки дома. И вообще, он имел бравый вид, хоть сейчас на парад. Ранняя побудка никак не сказалась на нем. Я тяжело вздохнула. Он сделал строгое лицо и обратился к следователю.
– Ну, что тут у нас, Иван Петрович?
Следователь суетливо начал ему объяснять:
– Да, собственно, мы уже закончили. Ольга Викторовна, распишитесь под протоколом. Вот здесь, и здесь. – Ткнул он пальцем в листки. – «С моих слов записано верно и мною прочитано», ну и подпись поставьте.
Я послушно написала требуемое, поставила закорючку своей подписи. Володя стоял и хмуро наблюдал за нашей суетой. Иван Петрович собрал со стола бумаги. Начальство опять, сурово хмуря брови, заговорило:
– Труповозку уже вызвали. Скоро будут. Проследите за всем там, пожалуйста.
– Конечно, Владимир Дмитриевич. А как же. Не волнуйтесь. – И он стал пробираться мимо Володи к выходу.
Когда он достиг дверей, и начальство не могло его видеть, Иван Петрович мне лихо подмигнул, как будто говоря мне: «Мы то знаем, что он не такой уж и строгий. И мы его совсем не боимся». Я слегка опешила от такого, но постаралась не подать вида. Володя продолжал хмурить брови. А я затосковала, понимая, что общения не избежать. Когда дверь за следователем закрылась, он заговорил. В голосе слышалось недовольство:
– Как ты умудрилась во все это вляпаться?
Я сочла вопрос риторическим и промолчала, ожидая, что будет дальше. Не дождавшись от меня ответа, он продолжил:
– И что у тебя за стремление к мазохизму? Тебе совсем не обязательно жить одной в этой глуши. Я могу поговорить с директором, и он организует тебе жилье в деревне.
Я раздвинула улыбку на возможную ширину.
– А мне здесь нравится. Если мне потребуется твое мнение, я обязательно спрошу его.
Конечно, он знал мой характер, поэтому нахмурился еще больше, хотя, казалось, куда уж больше.
– Ты не думаешь, что подвергаешь свою жизнь опасности, живя здесь? И что это здорово напрягает?
– Кого это напрягает? – Продолжала скалиться я.
Он опять посмотрел на меня. В глазах застыла мука. Мне сразу же расхотелось продолжать этот разговор, и я постаралась его закончить. Уставшим голосом я проговорила.
– Я живу так, как считаю нужным. Не думаю, что у тебя есть право указывать мне, что и как я должна делать. Тема закрыта. Если, у тебя есть, что сказать по сути дела, говори. Если нет, то я пошла.
– Куда ты пошла? – Удивленно вскинул брови он.
– Вообще-то, я здесь работаю. И мне пора на обход. – Не удержавшись, добавила ехидства в голос я.
Он сделал шаг ко мне и протянул руку, собираясь взять меня за плечо. Он даже успел произнести первое слово фразы, которую собирался сказать.
– Послушай …
Голос прозвучал чуть резче. И тут ему под ноги вылетела Айра. Своим безупречным звериным чутьем, она почувствовала мое состояние, и кинулась на защиту. Припав слегка на задние лапы, она грозно зарычала. Шерсть на загривке стала дыбом, нос сморщился, обнажая довольно устрашающие клыки. Не ожидая такого, Володя сделал несколько шагов назад и схватился за кобуру. Наткнувшись на лавку, стоящую позади него, он, не удержав равновесия, плюхнулся на нее. Воспользовавшись ситуацией, я схватила карабин, и кивнув волчице, выскочила из дверей. На ходу скороговоркой проговорила:
– Пироги на столе, чай на плите. Угощайтесь. – И хлопнула дверью.
Следователь, увидев, что я бегу по направлению к сараюшке, громко крикнул:
– А где Владимир Дмитриевич?
Уже сидя в седле, я с усмешкой прокричала в ответ:
– Пироги остался есть!
Пришпорила Матильду и поскакала в лес. Впереди меня неслышной тенью скользила Айра.