Подавление восстания еще не означало, что в пунийском обществе наступило долгожданное спокойствие. Напротив, судя по довольно скудным упоминаниям источников, ситуация в Карфагене характеризовалась сильнейшим обострением внутриполитической обстановки и борьбы за власть между основными «партиями». Олигархам – сторонникам Ганнона Великого, стремившимся к мирной внешней политике, по-прежнему противостояли Гамилькар Барка и «партия войны», чьи позиции многократно усилились за последние годы. Успехи в боях с римлянами и наемниками сделали Гамилькара народным героем и обеспечили ему поддержку демократических кругов, с лидером которых, Гасдрубалом, он породнился, выдав замуж свою дочь. По-видимому, именно это помогло Гамилькару справиться со своими противниками, когда они пытались привлечь его к суду как виновника бедствий своей родины (Аппиан, Испания, 4).
Пользуясь огромной популярностью в народе и армии, Гамилькар стал самым могущественным человеком в государстве и мог действовать, уже не дожидаясь санкций правительства. Теперь он, по сути, один направлял внешнюю политику Карфагена, сделав конечной ее целью реванш за поражение от римлян. Чтобы его достичь, требовалось прежде всего восполнить потери, понесенные в недавней войне, и максимально увеличить ресурсы страны. Сделать это Гамилькар планировал за счет нового завоевания Испании, почти полностью потерянной пунийцами за годы борьбы с Римом (источники не сохранили описаний этих событий, вероятно, большую роль в этом сыграли жители греческой Массилии).
Выбор именно этого направления военной активности был не только не случайным, но в сложившихся обстоятельствах и единственно возможным для Карфагена. Не будучи объединенной под чьим-либо господством, населенная десятками племен различного происхождения (среди них выделяются четыре основные этнические группы: лигуры, иберы, кельты и кельтиберы), Испания оказалась наиболее удобным объектом для завоевания. Учитывая, что раньше значительная часть ее уже была под властью пунийцев или финикийских поселенцев, да и на тот момент на Иберийском полуострове еще сохранялись некоторые карфагенские колонии (Гадес, Малака и пр.), боевые действия там значительно облегчались. Поскольку Сицилия и Сардиния находились в руках Рима, единственным плацдармом для нападения на Италию опять же оставалась Испания. Обладание ею сулило и немалые экономические выгоды, способные возместить любые военные расходы: горы Сьерра-Морены были богаты ценными рудами, плодородная долина Бетиса давала хлеб, вино и оливковое масло, а порты контролировали важнейшие торговые пути в Западную Африку, в Британию и дальше на север. Наконец, для поднятия национального духа, пошатнувшегося в результате поражения от Рима и опаснейшего восстания наемников, карфагенское общество попросту нуждалось в войне, причем, разумеется, победоносной и на чужой территории. Наибольшие шансы для этого мог предоставить только Иберийский полуостров.
В 237 г. до н. э. Гамилькар во главе небольшого отряда высадился в Гадесе, откуда начал продвигаться по долине реки Гвадалквивир. Здесь он разгромил племена турдетанов и бастулов, чьи вожди погибли в сражении. По отношению к местному населению Гамилькар старался проводить сравнительно мягкую политику, направленную на то, чтобы превратить бывших врагов если не в друзей, то в вынужденных союзников. Так, три тысячи пленных турдетанов и бастулов были включены в состав карфагенской армии, став одновременно заложниками лояльного поведения своих племен. Когда же была подавлена попытка к сопротивлению иберийского вождя Индорта, а сам он казнен, его пленные воины были освобождены (Диодор, 25, 10, 1–2). Надо полагать, впоследствии многие из них также примкнули к армии победителя.