«Являясь с древних времен по сути своей военным демократическим государством, казачьи войска стали сообществами воинов, слуг своего рода-племени, образовав единую касту, выполняющую специфическую функцию, передающуюся по наследству. При этом необходимо отметить, что рамки этой кастовости охватывали не только самих воинов, но и прочее население, включая женщин и стариков. При необходимости и стар, и млад становились в строй и выполняли посильные военные задачи. Наряду с мужчинами сражались и казачки. (Исключением является Запорожское Войско, представлявшее из себя подобие мужского монашеского ордена)» – так формировалось казачество на протяжении столетий, что, безусловно, создавало и особый менталитет казачества, особый воинский дух и мировоззрение. И это во многом не устраивало Имперское правительство. С одной стороны дешевый, мобильный и безупречно выполнявший боевые задачи любой сложности род кавалерии был необходим, с другой неистребимая самобытность, обособленность казачества, подсознательная уверенность ,что при всей любви к России, верность Государю – «те – собе , а мы , казаки, – собе», память о страшных казачьих восстаниях, постоянное недовольство казаков реформами, которые действительно ущемляли их права, и, наконец, развитие военной техники заставляли правительство всеми силами приводить казаков в единообразие и с другими видами легкой кавалерии ,а самих казаков с другими подданными империи.
«Все больше и больше казачество приобретает вид регулярной кавалерии – по организации и подчиненности. Сравните рисунки, сделанные европейцами XVIII и XIX вв. Казачество становится более «цивилизованным». Не последнюю роль здесь сыграл факт «приручения» государством казачьей элиты – «старшины». После Петра I, подчинившего казаков Военной Коллегии, реформами казачества, определив «генеральную линию» государства, занимался В. Н. Татищев. Он первым в 1737г. предложил унифицировать структуру и принципы службы всех казачьих войск: «…собрав лучших старшин, сочинить общий устав для донских, яицких, гребенских и волжских казаков…».
Правительство Анны Иоанновны также искало дополнительные способы, «чтоб упомянутых казаков в такой порядок привести, дабы они впредь больше в руках и больше надежны быть могли». Последнюю независимость казачество утратило после разгрома Пугачевского бунта, когда Екатерина II разгромила Запорожскую Сечь. Еще несколько лет спустя, в 1783 г., 19 малороссийских казачьих полков были переформированы в регулярные кавалерийские части, до 1792 г. оставались еще Херсонский, Полтавский и Казачьей Булавы Великого гетмана полки, также переформированные в легкоконные полки.
В 1798 г. указом Павла I все казачьи чины были приравнены к армейским, что давало их обладателям право на дворянство, а само казачество превратилось в сословие. В 1802 г. было разработано первое Положение для казачьих войск (примером здесь послужило Войско Донское), и хоть казачьи части по-прежнему именовались иррегулярной конницей, однако фактически уже являлись нераздельной частью русской кавалерии».
Какое же место занимали казаки в Российской кавалерии? Для того ,чтобы это точнее себе представить необходимо несколько слов сказать о кавалерии вообще, поскольку это нынче упраздненный род войск, а потому, фактически, уже неизвестный.
Кавалерия имела строгую боевую направленность и делилась в эпоху наполеоновских войн – можно сказать вершине и пику славы этого рода войск, на тяжелую и легкую. Тяжелая кавалерия проламывала пехотный строй, то есть играла ту роль, которую в наше время играют танки. Отсюда их мощные кони, тяжелые кирасы и каски, и действия в бою плотным сомкнутым строем или плотной колонной. К тяжелой кавалерии в Русской Гвардии относились кавалергардский, кирасирские и конно-гренадерский полк. К легкой кавалерии относились уланы – наследники татарских боевых формирований, вооруженных пиками, гусары, первоначально вооруженные саблями и пистолетами и драгуны – ездящие солдаты, которые применялись и в конном и в пешем строю, они то пожалуй впоследствии в ХХ веке, были ближе всего к казакам.
И не случайно в первую мировую войну, фактически все кавалеристы, действовали в конном и пешем строю как драгуны. Были и другие, кавалерийские подразделения – конно-егеря, изначально стрелки –разведчики, конно-пионеры – саперы, и др.
И все же несмотря на унифицированность, казаки сильно от близких родов кавалерии отличались. Во первых, как уже говорилось, снаряжением за собственный счет. Но это не главное, был , скажем , конно-польский товарищеский полк – товарищеский поскольку тоже снаряжался за счет самих кавалеристов, были и временно собранные, так называемые, «казачьи» полки
Из ямщиков на своих лошадях, но все они не шли ни в какое сравнение с подлинно казачьими по выучке. «Попадание солдат в гусарские полки осуществлялось, во многом, в соответствии с действующими в те времена правилами, и говорить о какой-либо специальной выучке, вступавших в службу, рекрут особых оснований нет. Существовала 'разнарядка' – 1 рекрут с определенного числа дворов. Вероятность того, что крестьянину «забреют лоб в солдаты» была, в целом, невелика. Поэтому такого понятия, как подготовка к службе, не было. Прямо противоположная ситуация наблюдалась у казаков. В жизни, разумеется, могли произойти изменения, но были и незыблемые положения, такие, например, как служба. После того, как казаку исполнялось 19 лет. С 1 января он начинал служить. Исключения были, но они, как говорится, подтверждали правило. Детства и отрочество, во многом, проходило под знаком предстоящих ратных дел. В течение этого времени проходило несколько этапов подготовки к службе, в результате чего в полк поступал вполне сформировавшийся воин. Немаловажно отметить, что это, к тому же, был потомственный военный» (Карягин). Казаки обучались чуть ли не с рождения, когда в конце ХIХ нач. ХХ века , стремясь добиться единообразия в армии, обучение малолетков в станицах упразднили – боеспособность казачьих частей сразу и резко упала. Во вторых, мобильностью. Казачьи полки очень долго не имели обозов, все что было необходимо везли на вьюках.
В третьих, монолитностью полков, где не было антагонизма между офицерами и рядовыми, поскольку рядовые были если не родственниками , то соседями, а офицеры на порядок превосходили рядовых казаков во всем в том числе и в боевой подготовке, поскольку воевали иногда с пяти лет. Да и сами офицеры были иными чем, в тех же гусарских полках «В некоторых полках, (например: Гродненский, Лубенской, Мариупольский), наблюдается «засилье» офицеров – их количество существенно перекрывает штатное расписание. Это хорошо или плохо? Аргументы в защиту положительности данного явления я слышал следующие: это подготовленные к службе люди честолюбивые и наличие, скажем, в полку 50 поручиков и корнетов сверх штата – это дополнительно 50 «хороших сабель». Но тогда возникает другой вопрос. Разница в боевой подготовке молодого дворянина и рекрута, прибывших в полк, достаточно велика. Но ведь нижние чины служили в полку не год – два, а, практически, всю жизнь. Подавляющая часть нижних чинов имела достаточно большой стаж действительной службы. Неужели нахождение в полку в течение 2-3-5 лет не позволяло привить навыки, которыми овладевал дворянский подросток в детстве, уделяя этому, к тому же внимание «от случая – к случаю». Другими словами, 18 – 20-ти летний юноша, с которым дома, возможно, чем-то и занимались, (но все-таки основное время он проводил с гувернантками), по своим профессиональным качествам предпочтительнее солдата, который находится в действительной службе уже 5-10 лет. Что же это за служба в полку, в таком случае? Итак, если дополнительное число молодых офицеров – благо, то что же (в военном плане) представляет собою, в целом, полк?
Поэтому предположение, что раздутый офицерский состав в полку: «не есть – хорошо и правильно», дает возможность более высокой котировки гусарского полка, как боевого соединения. Еще один момент, на который следует обратить внимание и в том и в другом случае. Денщики. В Ахтырском полку это выглядит так: при полковнике – 4, при подполковнике (Дуванове) – 5, при 7-ми майорах – 15, при 5-ти ротмистрах -11. при каждом поручике и корнете по одному. В Мариупольском полку (99): при полковниках и подполковниках – по 5 – 4; при майорах, ротмистрах и штабс-ротмистрах обычно по 2: при поручиках и корнетах обычно по 1. Из числа 99-и: рядовых около 20, рекрутов 50 – 60, есть из милиции, военных рабочих и др. В Ольвиопольском полку (63): при штаб-офицерах обычно по два, при обер-офицерах- 1. Из числа 63-х: 19-рядовые и 26 –рекруты. Разве наличие такого количества денщиков (оно сравнимо с эскадроном) усиливает полк? Если денщик появляется в полку вместе с офицером (как дополнительный «служащий»), то уже и это ослабляет полк, так как тем самым увеличивается доля людей, не занимающихся непосредственно военной службой. Еще хуже, если в результате появления офицера, денщик образуется путем перевода в данную должность солдата полка»
Денщики, конечно, были и у казачьих офицеров, (один на офицера) но очень часто это были казаки старших возрастов, которые не только обслуживали командиров, но и одним своим присутствием «не давали баловать», советовали и направляли офицеров исходя из своего боевого опыта. Наконец, как это не удивительно в казачьих частях, вопреки всем уставным положениям о том ,что приказы не обсуждаются , но выполняются – приказы обсуждались! Звучала команда «Казаки в круг!» и офицер ставил боевую задачу, а рядовые решали как ее лучше выполнить.
Каждый казак, имевший совершенно иное, чем у пехотинца, который ничего, кроме ранца впереди идущего не видит, и даже кавалериста, имели иное пространственное мышление, легко представляя себе что делается на фронте шириной в 60 верст, и четко знали, что каждому из них следует исполнять и какой цели добиваться. Отсюда безбоязненность руководства действий казаков в рассыпном строю.
Собственно им нужно было отдать приказ, а они его обсудив выполняли. Были и смешные особенности. «Так, по воспоминаниям П.Н. Краснова, когда он прибыл в полк, старый есаул сказал ему, « Боже сохрани вас, батенька, изменить приказ на марше, или попробовать остановить полк! Все задние начнут заскакивать вперед и спрашивать: «Что случилось? Казаки это вам не сипы!» ( презрительное название других кавалеристов и штатских).
Отсюда, излюбленная казачья кавалерийская тактика наскакивая на противника, ни на секунду не оставлять его в покое, а самим оставаться неуловимыми. Разумеется, с пехотой, которая шла в сомкнутом строю, казаки ничего не могли поделать, «Мы шли как сто пушечный корабль между мелких льдин» – напишет французский гренадер, об отступлении к Березине под непрерывной атакой казаков. Но эта атака не давала роздыха. Каждый отставший бывал мгновенно убит. Попасть же в казаков было невозможно, они наскакивали по одному и тут же уходили.
Знаменитая казачья лава и отдаленно не напоминала атаку кавалерии в сомкнутом строю. Лава – это линия, шеренга или две, где каждый всадник достаточно свободен. Атакующая лава сжималась и расходилась обтекая неровности ландшафта, не изменяя общего направления. Особенностью лавы были фланги, всегда стремящиеся охватить противника.
Знаменитый шум и свист казачьей лавы происходил от того, что казаки свистом, волчьим воем или собачьим лаем. в момент бешеной скачки, переговаривались между собою, кому как стать и что делать! За первой шеренгой лавы, шла вторая, третья,… Первая, налетев на противника, могла, не доходя до стычки, рассыпаться и уйти в стороны, не потеряв ни одного человека от залпа противника, а на него обрушиться вторая шеренга третья, за которой следовала, вновь перестроившаяся в лаву и атакующая, первая. Точно так же могли атаковать колонной и отходить «уступом», прикрывая друг друга.
Маневренность, неуловимость всадников доводила противника до исступления., стоя часами в «казачьей карусели» в дыму от собственных бесполезных выстрелов, и закаленные солдаты терялись , а новобранцы впадали в истерику. В европейских армиях казакам могли противопоставить гусар или улан, что и происходило в начале войны 1812 года, например под Миром.
Против кавалерии применялся другой прием. Атакующая лава , не доскакав до кавалерийских шеренг резко поворачивала назад и, буквально, тащила противника за собой. Следует учитывать, что кони – существа табунные, и конные массы легко увлекались в погоню. Лавина всадников проносилась мимо рощ, балок, врагов, где стояли, ожидая своего часа казачьи сотни.
Увлеченные погоней кавалеристы разогнавшие коней во весь мах , вдруг видели как казаки раздаются в право и влево ,а они налетают на картечный залп казачьей конной батареи.
Теперь роли стремительно поменялись. Теперь полки (под Миром конницы Пентковского и Ожеро) уходят о казаков, а те, перестроившись за батареей, нагоняют их. Однако, эта погоня разительно отличается от первой. Из каждой балки, каждого укрытия на отступающих с гиком вылетают казачьи сотни. Как правило, к рубежу первой атаки и кавалерии противника не
возвращался никто.
Такое тактическое построение казаки называли вентерь – есть у казаков такая снасть для рыбной ловли, иначе именуемая мордой, кошель корзина, куда рыба безбоязненно заходит, а вот вернуться обратно не может. Не избегали казаки и встречного кавалерийского боя, если противник был равен – легкая кавалерия. Тогда проходя как гребень сквозь ряды противника, казаки часто отмахивались двумя шашками или рубили направо и налево. В одной их схваток начала войны 1812 года такая «расческа» длилась четыре часа! Бывало , что сталкиваясь с противником, сидевшим на высоких лошадях казаки вставали на седла и оказывались выше противника.
В немыслимой атаке четырех сотен казаков Орлова Денисова под Лейпцигом, против нескольких тысяч тяжелой кавалерии Лотур Мобурга, где казаки оказались перед стеной сомкнутого строя кирасир, старики успели крикнуть: «Братцы, язви пиками, коней в храпы!» Разумеется, казаки не могли повергнуть железных кирасир , но они поломали их монолитный строй, кони вздыбились сбрасывая всадников, началась свалка, что и позволило выиграть время до подхода артиллерии.
В гражданскую войну со стороны и белых и красных кавалерия играла основную роль. Война была маневренной. На широких пространствах сталкивались конные армии, рейд Мамонтова, Первая конная Буденного… Однако, это был закат кавалерии. Техника уже вытесняла ее с полей сражений. В Великую Отечественную войну кони в большей степени стали только транспортным средством, подвозившим кавалеристов к месту боя, где они сражались спешенными. При степном бездорожье когда в распутицу вязла техника и танки тонули в черноземной грязи – кавалерия воевала… Но это была уже не ее война. Как, писалось в теоретической работе по исследованию военной тактики, « после изобретения автоматического оружия, атака кавалерии стала невозможна.»
Одной из таких невозможных атак, которая до сих пор приводит всех историков в замешательство, была атака казачьей сотни изрубившей батальон автоматчиков на территории Новочеркасского вагоностроительного завода. Это были казаки! Да вот горе – служили то они под знаменами Вермахта, а рубили своих!