Шел двадцать шестой день моего пребывания в этой деревушке. Местные называют её Войка, что означает «лесная». Все просто, деревня, которая находится в лесу. Сам лес, кстати, называется Вешнем. А вот сами местные жители называют себя никак иначе, как «крейхо». Вспоминая нашу первую встречу с местным, а именно с Атаном, теперь я уже понял, что правильно определил где его имя. В целом, я тут освоился, вот только существует ещё множество моментов, которые не могут позволить мне расслабиться.
После того, как Атан привел меня к домику, и мне вручили одежду, а также путем долгих переговоров, было объяснено, что в нем я буду жить в этом доме, наступило затишье. Два дня меня не трогали, и я мог свободно перемещаться по всей деревне, вот только лишь на земле. На верхний «этаж», где, как оказалось, были практически все жилые дома, был путь закрыт. Так же на земле, кроме моего дома, был и домик шамана.
После двух дней он ко мне пришел, причем вместе с тем самым ненавидящим меня мужиком и начал что-то спрашивать. Отсутствие взаимопонимания, так как между нами был явный языковой барьер, дало понять, что пока я не выучу их язык или они мой, мы не сможем поговорить. Отчего мужик, который как оказалось является вождём, злобно закричал, сплюнул и ушел. А шаман остался и принял решение, хоть капельку обучить меня местному языку. Он показывал предмет, а я говорил его название, ну а он, в свою очередь, называл их на местном языке. Так шаман стал первым аборигеном, который постоянно ко мне приходил. Атан же куда-то испарился сразу после того, как привел меня в дом.
Вообще, с каждым прожитым в этой деревне днем, меня все больше начало беспокоить мое поведение. Отношение к порядкам и частое удивление, на, казалось бы, обычные житейские вещи или поступки крейхо. Пускай я и не имею воспоминаний, но некие моральные установки и сам характер, мое отношение к миру, все это осталось. Только часто всплывает в самый неудобный момент, ставя в тупик не только меня, но и местных. Это все больше дало мне понять, что я чужой. Абсолютно и бесповоротно, я даже не смогу вписаться в это общество. Это не мое окружение, не мое место в этом мире. Но тогда встает еще более важный вопрос: «А где тогда мое место?». Такие мысли посещают меня чуть ли не каждый день, заставляя еще больше учиться, думать и пытаться вспомнить то, что никак не хочет появляться в моей голове. Даже имени, и то нет. Меня так и называют до сих пор ташре.
Ещё через несколько дней, после начала нашего с шаманом обучения, ко мне стал наведываться местный любопытный мальчишка. Его зовут Греф. Он то и развлекал меня в промежутках между обучением шамана и сном, тем самым закрепляя новые слова на практике. Он рассказывал много чего интересного, вот только понимал я его только через слово. Однажды я спросил почему меня не любит вождь, так тот ответил, что я убил кого-то. Это заставило меня напрячься. Греф сказал это с такой непосредственностью, что теперь у меня появилось много вопросов к самому народу крейхо и еще больше к своему прошлому. Кого я убил? Ясно одно, это все какая-то ошибка и в скором времени нужно будет переговорить с вождём. Если я тут останусь надолго, то мне вовсе не нужно, чтобы глава меня ненавидел. Хотя, понимание, что я тут надолго не останусь слишком явное. Мне тут не место.
Сама жизнь в деревне очень удобная, вот только местные старались меня избегать и не разговаривать со мной, и только несколько из них решались на общение со мной. Да какое общение?! Слово через слово, только так я мог понимать их, а они меня и подавно не понимали. Помимо языкового барьера, между нами стояла огромная стен. А имя этой стены «страх». Местные меня боялись до чёртиков, особенно женщины. Те вообще старались не показываться мне на глаза и постоянно прятались в доме. Отчего я чувствовал себя нежеланным гостем.
Лишь с шаманом я мог иногда более-менее поговорить. Он меня терпеливо выслушивал и это помогает мне устаканить свои собственные мысли. Даже та ситуация с именем, побудила меня начать сегодня с шаманом такой разговор:
– Я… Я… Ташре… Чуйхо… нет имени. Имя… мне имя надо… – «чуйхо», так меня называют практически все местные, причем даже чаще, чем «ташре». Недавно я понял, что это значит «чужой».
Брови шамана нахмурились, что сделало его внешний вид ещё более зловещим. И пускай вас не обманывают пустые глазницы этого старца, он видит абсолютно все и без глаз.
«Ты думаешь, что я смогу дать тебе имя?» – примерно такой контекст был в его словах. Все предложение полностью я не понимаю, но логически заполняю пробелы.
Сам не знаю, зачем я решился на такую просьбу. Вот только то, что у каждого есть имя, а у меня нет, меня напрягало. Будто из-за этого я не могу нормально начать жить. Даже у шамана есть имя, но его я не знал. И хоть его я так и называл «шаман», он не обижался, а иногда даже хвастался, что я его так зову. Это слово чем-то похоже на местное слово «шкраймайн» и когда старик объяснял это значение, то показывал мне сначала на небо, потом на землю. Я все равно его не понял, но исправно продолжал его так называть. Мне не сложно, а старику это нравится.
– Нет?
– Ты сам должен выбрать, – голос шамана был тверд, но все равно проскальзывало непонятное беспокойство.
–Ты мочь мне помощь? – этот вопрос был задан не случайно. Если мое имя будет странным для крейхо или кого бы то ни было, то ничего хорошего с этого не выйдет. Я итак слишком заметен на фоне этих темных высоких людей.
Теперь брови шамана уже взлетели вверх.
– Ты уверен?
– Да
– Ты приходи в мой дом ночью. Когда Эле будет в центре неба…
Эта фраза не была для меня чем-то необычным. Эле это средняя сестра. Одно из трёх ночных светил. Каая, Эле и Крэф. Так крейхо называют эти светила. Об этом мне рассказал Греф. Примерно через четыре дня нашего знакомства. Греф, совсем ребенок, но знает очень много, да ещё и назвали его в честь младшей сестры, ночного светила. Он этим очень гордится и много мне рассказал о самих светилах. Ему, как он сказал, всего десять зим. Оказывается, что местные считают возраст по зимам, так как пережить зиму считается гораздо сложнее. И эти мысли заставляют еще больше задуматься. А сколько зим мне?
Так вот… Греф рассказал мне имена всех спутников, в том числе и местное название солнца.
Каая – старшая сестра и самый крупный спутник этого мира. Она небесно-голубого цвета и появляется на небе сразу как стемнеет.
Крэф – самая младшая сестра и, по совместительству, любимица Грефа. Независимо от погоды, времени суток и месяца Крэф всегда на небе. Тогда, когда меня нашел Атан, я заметил это, но не стал заострять внимание.
Эле – средняя сестра и она появляется на небе только в полночь. Честно говоря, когда я впервые ее увидел, то не поверил собственным глазам. Это кроваво-красное пятно на черном небе вызывает не лучше впечатления. Эле выглядит жутко. Она озаряет все небо, делая его бардовым и тут даже Каая не помощник. Эле затмевает её полностью. С ней связаны все таинства и страшилки шаманов. И честно говоря, когда Эле выходит на небо, местные предпочитают сидеть по домам, хотя ночью жизнь в поселке кипит. Однажды Греф признался, что боится света Эле, и я его отчасти понимаю. А уж если даже местные боятся, то и мне стоит этого опасаться.
Ну и, наконец, дневное светило. Местное «солнце» … это слово тоже всплыло у меня в голове, когда я впервые задумался о нем. Здесь он имеет название «Таш» и, по рассказам Грефа, это именно «он». Если спутники так и называют «сестрами» и сразу ясно, что это женщины, то солнце – это именно мужчина.
Мы распрощались с шаманом, и я пошел в свой кох, стоило все обдумать… В принципе, по крупицам, но я собирал информацию о этом мире, и понимание, что мне нужно действительно изучить его с самого начала, навевает на еще большие мысли. Это не мой мир. Я все пытаюсь найти что-то важное для себя, поставить цель, чтобы была отправная точка, с которой мне нужно начать. А сейчас, после разговора с шаманом, внутри бурлило непонятное чувство. Будто я сделал что-то важное, что-то правильное, то, что возможно перевернет все.
С этими чувствами я вошёл в кох, он же дом. Стены этого, впрочем, как и остальных домов, находятся примерно на метр в земле, а крыша достигает конца стен. Создаётся впечатление этакого конуса из бревен, большого конуса. Внутри очень просторно и не удивительно, учитывая для каких жителей он строился. Высокий потолок, крепкая мебель, пускай ее тут и малое количество. Деревянный стол, небольшой топчан с подушкой и одеялом, каменное сооружение, больше похожее на груду камней, но являющееся источником тепла для данного дома, от которого я стараюсь держаться подальше. Иначе сохну, как рыба на суше. Старый, вручную сделанный ковер и пара сундуков, которые я так и не могу заполнить вещами, из-за их отсутствия. В целом, ничего лишнего, но уюта этому домику явно не хватает. На улице есть колодец с чистой водой, который я постоянно навещаю, но тот самый бурдюк, который дал мне Атан я все ещё ношу с собой и каждый день исправно наполняю водой.
Я привык к тому, что различий между мною и местными очень много. Мы будто два разных вида, но я не удивлюсь, если так в итоге и окажется. Аборигены привыкли, что я навещаю колодец практически каждые три часа, и в это время он абсолютно пуст. Хотя в остальное время около него не протолкнуться. Опять же это вызывает во мне противоречивые чувства, но говорить об этом с крейхо я не собирался.
Недавно я обдумывал мое ощущение и обозначение времени. Это будто заложенные мне изначально в голову мысли, которые плотно сидят в ней и не покидают её, даже с учетом потери памяти. Часы. Никто из крейхо так не обозначает время. Я даже не знаю, что именно это значит, но внутри, будто сам организм знает, когда прошел этот «час». Минуты, из которых состоит час. День, который содержит в себе определенное количество этих часов. Я считаю начало и завершение дня с приходом Эле. Это примерно двадцать пять таких часов. Также есть месяц, который местные называют циклом. Но я не знаю, как считать их, поэтому буду считать, как и местные. В этой деревне я живу еще не полный цикл.
Мысли мне не мешали делать свои обычные, рутинные действия. Я поправил бурдюк на поясе и направился к столу. На нем уже, как обычно, стояла корзинка, кто и когда её приносит, я так и не выяснил, да и не особо стремился. Но кормят меня, независимо от того, что я для них чужой, исправно, причем очень вкусно и сытно. По дому начали распространяется ароматы выпечки, а чем ближе я подходил к столу, тем теплее становилось. Видимо приготовили все недавно… Приятно осознавать, что кто-то заботится о тебе и только эти мысли ведут меня к тому, что я должен поблагодарить своего кормильца, кем бы он ни был.
Сегодня никаких больше планов не было. Вернее, они пропали после нашего разговора с шаманом. Обычно я так же с утра прихожу к нему, и мы до обеда или вечера, если сильно увлекались, разговаривали, если это, конечно, можно назвать разговором. Но сегодня после моего заявления шаман пошел к себе, по всей видимости готовиться, ну а я предоставлен сам себе.
Возникло тянущее желание сходить на речку, давно я там не был. За время моего проживания тут, я уже посетил речку два раза, каждый раз осознавая, что мне мало этого времени. Мне надо еще раз сходить к реке. Будто сама душа тянется в «живую» воду.
Во рту пересохло, а тело покрыло сухими трещинами. Живительная влага из бурдюка освежила меня. Нужно набрать в него ещё воды, если хочу сходить к реке. Дорогу я запомнил, так что надеюсь обойтись без сопровождения. Вот только каждый раз, когда я собираюсь за пределы деревни, мне навязывают провожатого. Видимо, и этот раз не исключение.
Когда я уже подходил к колодцу, то заметил, что тут не один.
– Норт Крэч, – я поздоровался с местным учителем. Им оказался тот самый, опасный, жилистый мужчина. Как мне объяснили, его имя означает «Филин». Его жёлтые глаза изучая, глянули на меня, что заставило выпрямить спину. Филин всегда вызывал во мне чувство уважения и непонятной досады.
– Чуйхо… – он внимательно смотрел на то, как я наполняю бурдюк, а потом поливают себя водой. После завершения сего «ритуала» я направился в сторону леса, – Куда ты собираешься? – Филин спросил и выжидательно уставился на меня.
– Мне можно уходить. Я скоро вернуться. Я иду к река.
– Зачем? – он напрягся.
– Так надо. – мой взгляд встретился с его. Я не хотел уступать, потому что уверен в своем праве и Филин меня не остановит. Но вот что он хочет доказать?
Филин первым отвёл взгляд.
– С тобой пойдет крейхо. Я все сказал, – непроизвольный хмык все равно вырвался из меня, но пришлось это скрыть за ленивым пожатие плечами. Мол, делай что хочешь. Филин ещё раз настороженно посмотрел на меня и ушел.
Ну ладно, пойдет со мной местный, так пойдет. Я привык.
Я уже подходил к подножию леса, как ко мне подбежал парень.
– Как звать? – сразу решил уточнить.
– Эрл, чуйхо, – ну вот и познакомились. Для тебя я так и буду чуйхо, может потом, когда обрету новое имя, представлюсь и сам.
– Идти, не отставать.
– Понял.
И мы пошли. Всё-таки есть преимущество некоторой скованности крейхо рядом со мной. Они не лезут с вопросами, не донимают меня. И мне явно нравится то, что они не спешат навязать мне свое общество, ну, кроме сопровождения в реке. Тот факт, что я сам не стремлюсь обзавестись новыми знакомствами дает понять, неужели я в прошлом был не особо общительным? Возможно.
Буквально через четверть часа сквозь деревья начало проблёскивать знакомое свечение, ну а мгновением позже до нас дошел и звук реки. Тихое, едва слышное бурление, всплески воды, все это отозвалось тягой в сердце, непонятным желанием поскорее оказаться около источника этой тяги. Непроизвольно мой шаг ускорился, а сзади послышался возмущенный возглас моего провожатого. Что ты можешь понять, крейхо? Вода зовёт меня… Она ждёт меня…
***
Существо радостно наворачивало круги в воде. Ведь он вернулся! Хозяин в ернулся! Снова! Он ждал и надеялся, что хозяин вернётся, ведь он не может бросить его. Ждал.
Эта пара нечеловеческих глаз наблюдала за тем, как тот, кого он ждал разбежался и на полной скорости нырнул в воду. Хозяин тоже рад… Он чувствовал это. Все это время он привыкал, а теперь ему суждено встретиться с его хранителем. Сегодня! Это будет сегодня! А пока зверь ушел на глубину, ведь тот, кого он охраняет, ещё неопытен. Нужно приглядывать за ним. Ничто не должно угрожать его безопасности…
***
Вода радостно приняла меня в свои объятья, как же мне этого не хватало! Как сильно меня достала та вода из колодца, она холодная… неживая, ведь она отделена от источника, от своего тела. А тут река, она вся словно большой организм со своими причудами, характером и особенностями. Эта река Чома, словно старшая сестра приняла в свои объятья и позволила всему, скопившемуся за эти недели, напряжению сойти на нет.
Только через какое-то время до меня дошло, что я все ещё под водой. Я потерял счет времени, впрочем, как и каждый раз, находясь в реке. Наверное, мой сопровождающий беспокоится.
Воздух встретил меня безрадостно. Ветер сразу же обдул мокрые волосы и заставил поежится.
Этот парень даже не спросил меня не о чем, да и, похоже, даже не беспокоился обо мне. А вот я сам начал задумываться. Почему мы такие разные? Я явно отличаюсь от крейхо и дело не только в моем аномальном обезвоживании, а ещё и в особой связи с водой. Недавно я заметил, что чем ближе я к источнику воды, тем медленнее наступает обезвоживание.
Бурдюк, который я кинул на землю, когда решил прыгнуть в воду, оказался пуст. Он либо разлился, либо парень выпил всю воду. Внутри резко поднялось раздражение, но так же быстро утихло. Зарррраза…
Пить пока не хотелось, но вот набрать туда воды все же придется, как минимум для собственного здоровья. Пришлось опять спускаться к реке.
Пока я набирал воды, мой попутчик решил, что тоже нужен внизу и расположился на берегу. Он вытянул свои длинные ноги и подставил лицо солнцу. Нет, мы определенно два разных вида.
Вдруг по позвоночнику прошлась дрожь. Мы не одни. Эрл тоже это понял и с напряжением уставился на воду. Я последовал его примеру. Из воды на меня смотрела пара глаз, темных и опасных. Я приподнялся и попятился. В голове явно засела идея, что от крупных хищников нельзя убегать – воспримут добычей, но и смотреть в глаза тоже нельзя, они посчитают, что ты бросаешь им вызов. Но отвести взгляд от этих глаз я не мог. Да и не хотел. Тело непроизвольно остановило свое отступление и осталось ждать. Чего ждать? Сам не знаю.
Зверь начал медленно выходить из воды, будто красуясь. Внезапно на его голове поднялся гребень, который, будто пытаясь нас загипнотизировать, зашелся волнообразным движением. Влево, вправо. На это движение среагировал мой провожатый, от вскочил, но был остановлен моей рукой. Зверь не причинит мне вреда… Я знаю…
А он тем временем все ещё продолжал свой выход, это была очень странная ящерица… Некая помесь змеи и крокодила, в большей степени, конечно, смахивает на змею. Огромный! До безумия огромный!