К концу первого рабочего месяца я чувствовала себя в коллективе, как рыба в воде. Казалось, что я работаю с этими ребятами уже лет десять.
Все старались мне помогать, когда я неизбежно путалась в новых обязанностях и даже прикрывали перед шефом.
Начальник, против ожиданий, произвел довольно приятное впечатление. Хотя Катя, по секрету, посоветовала мне не расслабляться.
– Пока ты качественно выполняешь свою работу и беспрекословно следуешь всем его указаниям – ты молодец. Как только ты посмеешь что-то возразить – сразу хана. Он будет с тобой мил и любезен только до тех пор, пока ты его во всем устраиваешь.
– Приказы не обсуждаются, приказы исполняются? – хмыкнула я известную армейскую истину.
– Именно, – чересчур серьезно отреагировала Катюша. – Ты – начальник, я – дурак. Это единственный способ сохранить место, зарплату и нервы.
– Да ладно тебе! – легкомысленно отмахнулась я. – Все руководители обладают манией величия. Тем более, еще Нина говорила, что мы для мастеров – начальство и нас должны немного ненавидеть и бояться. Думаю, и нашего начальника мы должны немного ненавидеть и бояться!
Моя напарница усмехнулась:
– Знаешь, из-за чего он расстался со своей последней девушкой?
– Из-за чего? – проявила я уместное любопытство.
– Из-за того, что она после мытья посуды не закрывала крышечку на баночке со средством.
Видимо, на моем лице отразилось полное непонимание, поэтому Катя попыталась разъяснить:
– Ну, средство! Для мытья посуды! Сверху у него крышечка! Ты ее откидываешь и из дырочки выдавливаешь средство на губочку. Поняла, да?
Я кивнула.
– Ты после этого закрываешь крышечку?
Я задумалась. Закрываю ли? Да я даже не обращаю внимания на такие мелочи. Я честно ответила:
– Сложно сказать. Раз я не могу вспомнить, значит, видимо, не закрываю. А еще это означает, что меня точно не парит этот момент хозяйственной жизни.
– Никого не парит, – обрадовалась Королева. – А его – парит. Прямо даже кипятит!
– Так и кто кого по итогу бросил-то? Он ее за бесхозяйственность? Или она его за занудство?
– Поди, знай, – многозначительно подмигнула Катюша. – И, я подозреваю, это не единственный пунктик. Знаешь ли, зубная щетка повернута не на север головкой, постиранные носки сложены баранкой по часовой стрелке, а не против…
– Ручки кружечек повернуты в разные стороны, – радостно подхватила я.
– Не, – понизила голос напарница. – В одну. Но под разным углом.
Я вспомнила этот разговор и широко улыбнулась. В душе было тепло и спокойно. Коллектив принял меня, как родную, и я уже не могла представить себе ничего другого. Мое место было с этими людьми.
Я подошла к машине уверенной походкой, рисуя в воображении картины обеспеченного будущего. В них моя «букашка» была Мерседесом, не меньше.
Я села и привычным движением далеко вытянула ремень безопасности.
– Да уж, миллионерша! – сразу вернула я себя в реальность. – Денег хоть бы на ремонт ремней заработать пока. А уж потом и мерседесы, и загородные дома, и богатые женихи.
Еще зимой я отломала ушко у ремня, и теперь вместо гладкого пластикового бока защелка заканчивалась острым, как бритва, металлическим уголком. Ездить это не мешало, а пристегиваться я уже приноровилась – если вытянуть ремень достаточно далеко, то при защелкивании не поранишься. Хотя, первый месяц я регулярно напарывалась манжетой пуховика.
Впрочем, сегодня мне должны выдать первую зарплату. В такой день даже солнце светит ярче, а птички поют громче. В выходные поеду в сервис и заменю ушко. А в следующую смену куплю торт и проставлюсь, чтобы окончательно закрепиться в коллективе! Главное – не опозориться и не накосячить, потому что новой эпопеи по поиску заработка я просто не выдержу.
Я вспомнила случай на старой работе. В маленькую фирму срочно требовался менеджер по продажам натяжных потолков, так что взяли меня, умеющую считать периметры и площади, долго не раздумывая. Я работала всего лишь неделю, но уже чувствовала себя довольно уверенно – программа по расчетам оказалась легкой, а разговаривать с клиентами я всегда любила. Тем более, что “впаривать” им ничего не приходилось – они сами были заинтересованы в покупке.
В тот день я скучала в офисе одна. Звонков не было, а дизайнер Людочка побежала в соседний супермаркет за булочками к чаю.
Внезапно дверь открылась, впуская уличный мороз, и на пороге появилась дородная тетенька в пушистой коричневой шубе и такой же шапке:
– Я – хомяк! – с ходу заявила она.
Я растерялась. Она пробуравила меня взглядом своих глубоко посаженных глаз и чуть агрессивнее повторила:
– Я – хомяк.
– Здравствуйте, – промычала я. – Очень приятно. Проходите, присаживайтесь.
Тетка пошла на меня. Я испугалась. Я не слишком пуглива, но когда на тебя танком прет полторы сотни живого веса, называющие себя хомяком, то поневоле струхнешь. А вдруг она на меня кинется и начнет жрать?
Или хомяки не едят мясо?
Она бухнулась на стул и припечатала:
– Я вчера весь вечер разглядывала ангелочков в облачках. У меня голова лопается!
Вот тут я перепугалась по-настоящему. Тетя-то, похоже, с левой резьбой. Считает себя хомяком, даже нарядилась в хомячью шубку. Ангелочков в облачках разглядывает. Больная, точно. А я, как назло, совсем одна!
Я вскочила со стула и попятилась к двери кухоньки. Запрусь там, и она меня не достанет! Надо только прихватить телефон и вызвать неотложку.
– Посидите минуточку, я принесу вам чаю, – охрипшим от ужаса голосом просипела я и быстро юркнула в пищеблок.
Тетка что-то пробормотала в ответ, но я уже захлопнула дверь и обессиленно сползла по косяку. Ноги отнимались, меня сотрясала крупная дрожь. Негнущимися пальцами я стала тыкать в кнопки. Наконец, я попала на оператора.
– Девушка, миленькая, – быстро-быстро зашептала я. – Я работаю в фирме натяжных потолков. Нахожусь в офисе одна. Сейчас пришла странная женщина в коричневой шубке и шапке. Она называет себя хомяком и утверждает, что видит ангелов!
– Посетительница ведет себя агрессивно? – спокойно осведомились на том конце провода.
– Я не знаю, я убежала. Мне страшно, вдруг она на меня набросится, – почти завыла я в трубку, леденея от ужаса.
– Диктуйте адрес, – вздохнула собеседница.
Я быстро продиктовала все, что необходимо и стала нарочито громко греметь посудой, приговаривая:
– Сейчас сделаю чай, вкусный, крепкий, с сахарком…
Хлопнула входная дверь – вернулась Людочка. Мне было до смерти страшно, но я не могла бросить ее одну в такой ситуации, поэтому, на подгибающихся ногах выползла из укрытия. Я утешила себя тем, что с нами двумя тетка-хомяк так просто не справится.
– О, Елена Валентиновна, добрый день! Выбрали картиночку? – почему-то радостно поинтересовалась Люда.
– Ох, Людмила, даже не спрашивайте! Всю ночь разглядывала! Выбрала шесть штучек, номерочки записала. Посмотрите своим опытным взглядом – хорошо ли будет? Не могу определиться – то ли облачка сделать, то ли херувимчиков. А может, лучше вообще белый оставить?
– Так-так-так, – отозвалась Люда, быстро щелкая мышкой. – Фотопечать. Спальня. Ангелочки. Ага. Вот, давайте посмотрим примеры из каталога!
Господи, какая же я дура! Ангелочки в облачках! Это всего лишь картинки для фотопечати на натяжном потолке! Но почему Елена Валентиновна считает себя хомяком?
– Оленька, – вдруг вспомнила про меня Люда. – Найди, пожалуйста, договор номер четырнадцать сорок три.
Я достала пухлую папку и молча принялась листать. Во рту пересохло.
Хомяк Елена Валентиновна – значилось в графе «Заказчик». Так глупо я себя не чувствовала никогда в жизни. На том месте я не проработала и месяца – начальник счел меня конфликтной из-за одного дурацкого случая, не имеющего отношения к Хомяк. Он был готов оставить меня, но для искупления вины пришлось бы работать на голом окладе еще месяц, а с учетом расходов на дорогу и питание, дешевле было продолжать сидеть дома. А если уж совсем честно, мне было очень обидно оправдываться за то, в чем не было моей вины, и я рассудила, что обойдусь без этой вакансии.
Пока я предавалась воспоминаниям, моя букашка резво долетела до места назначения. Я заехала во дворик и припарковалась возле клумбы, краем глаза отметив, что последние три цифры на одометре оказались зловещей комбинацией из шестерок.
Впрочем, я не суеверна.
Я пиликнула сигнализацией и побежала работать.
Утро выдалось на редкость суматошным. К обеду у меня возникло ощущение, что мой кабинет каким-то чудом превратился в проходной двор, потому что за три часа ко мне зашло семь человек, каждый по два-три раза. К счастью, многим из них мое внимание даже не требовалось – народ нырял в закуток за шкафом, где стоял чайничек и висела моя ветровка.
– Ну, вы хоть воду набирайте! – в отчаянии воскликнула я, в очередной раз обнаружив пустой чайник. – Раковина же рядом! Даже ходить никуда не надо. Но нет, прийти и выпить чаю – всегда пожалуйста, а налить водички и вскипятить – зачем? Оля все сделает!
– Олик, а Олик! Чего возмущаешься?
Я выглянула из-за шкафа и обнаружила Костю Герасименко.
– О, какие люди! Константин Сергеевич, не желаете ли чайку? – язвительно поинтересовалась я. – А то крепостная Оля снова чайник наполнила.
Костя зашел в закуток и принялся шуршать пакетиками с пряниками и сахаром. У меня зазвонил телефон, и я оставила коллегу чаевничать, а сама побежала отрабатывать премию.
Договорив с клиентом, я отложила телефон и снова принялась жаловаться:
– Почему каждый, кто заходит попить чаю, считает, что его приносят феи? Никому не приходит в голову, что воду нужно снова набрать, вскипятить! Почему я все делаю за вас?
– Ты так возмущаешься, как будто за водой реально с коромыслом до колодца сгоняла и самовар сапогом растопила! – засмеялся Костя. – Не сердись, давай я тебе лучше пироженку-мороженку из магазина принесу, а? Ты какую любишь? Не говори! Я сам выберу!
Он убежал, а я откинулась в кресле и прикрыла глаза. В конце концов, подожду Костю – пустой чай гонять не так вкусно. Да и сладкое стимулирует выработку гормонов радости, а их мне сейчас сильно не хватает. Казалось бы – непыльная работенка, разговаривай себе по телефону, да радуйся! То ли дело строители, шахтеры, грузчики – вот кто устает. Но нет – работа с людьми выматывает не хуже кросса на десять километров.
Мы работаем, когда вы отдыхаете – самый подходящий лозунг для менеджеров на телефоне. Шквал звонков обрушивается чаще всего именно в обед. Логика проста – у работающих людей есть время на решение личных вопросов именно на перерыве, либо уже после окончания рабочего дня.
Но, чаще всего, клиенты уверены, что вечером звонить бесполезно, поэтому стараются успеть за свой законный личный час.
Официально у меня тоже есть обед, но я никогда не пропущу звонок, ведь каждый клиент – это плюсик в зарплатную карму, поэтому обедаю я, когда придется. Вот сегодня придется подождать Костю…
Мои размышления прервал телефонный звонок, и я вновь с головой погрузилась в работу.
Через полтора часа поток трезвонящих клиентов так же резко стих, как и нахлынул, а Герасименко все не было. Я снова поставила чайник, рассудив, что и так – лучше, чем ничего, и, наконец, дверь распахнулась, и в образовавшуюся щель пролезла рука с коробочкой, в которой угадывалось что-то с кремом. Следом за рукой появился и ее владелец.
– Да уж, Костик, тебя только за смертью посылать, – хмыкнула я. – Ты их сам пек что ли?
– В смысле?
– В коромысле! – схохмила я. – Чего так долго ходил?
Костя был явно раздражен. Наверняка получил нагоняй от Разумовского, а тут еще я со своим недовольным лицом трясу с него угощения!
– Закрутился, завертелся, дела, будь они неладны! – махнул рукой Герасименко. – Прости, Олик, кушай, не обессудь.
– Сколько с меня? – уточнила я.
Одно дело – когда тебя угощают, а другое – когда для тебя сходили в магазин. Да и, по сути, Костя мне никто – просто коллега. Во избежание недоразумений, лучше расплачиваться сразу.
Я вспомнила один случай с очередной бывшей работы. Рядом, за соседним столом трудилась милая и приветливая Юлечка. Огромные голубые глаза всегда невинно хлопали, а на губах постоянно играла улыбка. Я считала Юленьку ангелом! И я только укрепилась во мнении, когда она, придя из магазина, протянула мне бутылочку с йогуртом и сказала:
– Вот, тебе купила. А то целый день сидишь голодная!
Я с благодарностью выпила угощение и даже не подумала о деньгах. А через несколько дней случайно стала свидетелем ее телефонного разговора. Я ушла в буфет, но на половине пути поняла, что забыла кошелек, вернулась за ним и услышала, как оставшись одна, Юля с кем-то разговаривает. Подслушивать нехорошо, но, когда я услышала, что речь идет обо мне, я по-женски не удержалась.
–…да, с этой стервой работаю! Такая крыса, я в шоке! Ну, ты представь, какая жадная сучка! – жаловался «ангел» невидимому собеседнику. – Я ей йогурт купила, она его прямо при мне выпила и даже не предложила денег! Выжрала, свинья, чуть крышечку не облизала. Такая ду-у-ура!
Я потихоньку отошла от двери. Кушать резко расхотелось. Вообще-то, я не просила Юлю покупать мне йогурт – она сама проявила инициативу. И, да, каюсь, мне действительно не пришло в голову предложить ей денег! Вы, когда в гости приходите и пьете чай, ведь не предлагаете денег хозяину? Вот и я предположила, что меня угостили.
Некрасивая история научила меня либо отказываться от угощений, либо предлагать за них деньги.
– Сочтемся, – легкомысленно бросил Костя. – Держи!
Он протянул мне коробку. Я попыталась ее перехватить, но она оказалась чуть тяжелее, чем я думала. Коварный полиэтилен выскользнул из пальцев, и я успела мысленно попрощаться с десертом, но Костик оказался быстрее и успел подхватить падающее буше левой рукой.
Моя рука столкнулась с его запястьем и он зашипел, как кот.
– Ой, – воскликнула я. – Извини. Больно?
– Ерунда, – тут же улыбнулся парень и одернул манжет рубашки свободной рукой, снова поморщившись. – Руку вывихнул – парник вчера на даче ставили. Мне-то все эти грядки и тяпки нигде не долбят, но теща прямо горит огородом. Хлебом ее не корми, дай на земле повкалывать! И ведь каждый раз стонет и ноет: «Как мне все надоело, я старая-усталая-больная, пашу на вас, уродов неблагодарных» и прется на эту дачу, то теплицы ей помогай ставить, то картошку окучивай!
– Так если она такая больная и старая, пусть не ездит. Ну, или ездит, но отдыхать, а не на плантациях горбатиться!
– Да, говорили, – он безнадежно махнул рукой. – Орет: «А жрать мы что будем?». Хотя зарабатываем нормально, прожили бы и без солений. Старая закалка! Кто бы знал, как я ненавижу дачу!
– Так, если это все ей одной надо, то почему она вас заставляет корячиться?
– Она не заставляет, – скривился Герасименко. – Наоборот, сама хватает лопату и начинает лепить из себя героя. А если не станешь помогать, то такие обиды начнутся…
Я вздохнула. Мои родители никогда не видели в даче кормилицу. Грядок у нас почти не было. Они и сами на огороде не работали, и никого из детей не заставляли. Впрочем, у нас росла клубника, малина и смородина, но о них я вспоминаю только с нежностью – вкуснее ягоды с куста нет ничего в мире! Сейчас я езжу на дачу не так часто, но не из-за того, что не люблю ее, а из-за нехватки времени.
– Садись за стол, я за тобой поухаживаю, – предложил Герасименко. – Тебе с сахаром?
– Без! – отозвалась я с рабочего места. – Какой ты джентельмен, так приятно!
– Рядом с такой красивой девушкой любой стал бы джентельменом, – ответил комплиментом на комплимент Костя и вынырнул из-за шкафа с чашкой в руках. – Пей на здоровье!
Буше оказалось вкусным и нежным, бисквитик мягким, а ягодные корзиночки сочными, что компенсировало долгое время ожидания. Настроение заметно улучшилось, и после перекуса я решила, что пора перейти к самому приятному – к получению зарплаты.
Воображение, как обычно, рисовало картины одну лучше другой. Вот я захожу в бухгалтерию, забираю мешок с деньгами и не могу его унести, приходится брать тележку. Вот я поднимаюсь на борт собственной яхты. А вот я загораю на крыше моего особняка в Майами. А вот и мой личный самолет. О, как прекрасно быть богатой!
В бухгалтерии стоял такой хохот, что слышно было с другого конца коридора. Я решительно распахнула дверь:
– Привет, девочки! Чего веселимся?
Девочки на секунду замолчали, повернув раскрасневшиеся лица в мою сторону, и захохотали с новой силой:
– Расскажите и мне, вместе поржем, – заныла я.
– Помнишь Лерку Козлову из хозяйственного? – сквозь смех спросила блондинка, имени которой я не запомнила. Точно помню, что знакомилась с ней, но, хоть убей – имя вылетело из головы. – Ну, худенькая такая, все время приносит бумагу, скрепки разные…
– А, конечно помню! – кивнула я. – Она ко мне каждую смену заходит.
– Она свою фамилию всю жизнь ненавидит. Не нравится ей быть Козловой, – сгибаясь пополам от смеха, продолжила блондинка.
– И?
Я не видела в ситуации ничего смешного. Мне нравится моя фамилия, но у меня имечко такое, что тоже впору ухохотаться.
– Она всю жизнь мечтала выйти замуж за какого-нибудь Болконского или Сольмаера. Ну, чтоб красиво звучало, – помогла соседка блондинки. Тоже, кстати, блондинка. Она попыталась договорить, но только замахала руками в новом приступе хохота.
Я почувствовала себя персонажем пьесы абсурда – вокруг что-то происходит, а смысл от меня ускользает. Ничего смешного в желание законно сменить надоевшую фамилию я не нахожу. Когда я выйду замуж, а вернее – «если» я выйду замуж, я менять фамилию не стану. Во-первых, она у меня и так красивая. Во-вторых, мне элементарно лень. Это ведь придется менять паспорт, водительское удостоверение, еще бесконечную груду бумажек. Как представлю всю эту бюрократическую волокиту, так аж зубы сводит!
Может быть, девочки смеются как раз над тем, что Лерка добровольно решила взять на себя эту головную боль? В современном обществе, где процветает феминизм и равноправие, а права меньшинств скоро начнут ущемлять права традиционного большинства, это вполне может тянуть на хохму.
У третьей бухгалтерши, рыжей Кати, от смеха растеклась тушь, а челка встала дыбом. Сотрясаясь от смеха, она простонала:
– Козлова вышла за Баранова!
Повисла пауза. А потом смех грянул с новой силой, и громче всех хохотала я.
Да уж, вот и не верь после этого в простую истину – чего боишься, то и случается.
Надо срочно начать бояться разбогатеть. Так, глядишь, и на работу ходить не придется.
Зарплата порадовала, и оставшиеся несколько часов я отработала в отличном расположении духа. Даже неожиданная гроза и ливень не испортили моего настроения.
Сияя от радости, ровно в девять вечера я вышла из офиса и направилась к «букашке». Завтра выходной, в кошельке куча денег, на улице свежо… Жизнь прекрасна настолько, что хочется петь!
Небо было плотно затянуто тучами, и, несмотря на летний сезон долгих светлых вечеров, сумерки сгустились совсем по-зимнему.
Машина выглядела грязной. Из экономии и лени я так и не добралась до мойки с осени, а сегодняшняя буря, патологическим образом, не смыла пыль, а размазала ее. К счастью, в темноте этого было почти не видно. Я села и погладила руль:
– Ну, красавица моя, денежки у нас теперь есть, так что и тебя порадуем!
Я поерзала на сиденье, устраиваясь поудобнее, пристегнулась и направилась в сторону ближайшей мойки, чтобы не терять времени в свой законный выходной.