«Мне это приснилось… Просто приснилось», – билась в голове, словно птица в клетке, спасительная мысль.
Я хваталась за нее, цеплялась всем своим естеством, не желая отпускать и возвращаться в реальность. Где я стала ари. Женой тальдена, о котором ровным счетом ничего не знала и знать не желала. Сомнительно, что буду с ним счастлива, раз он имеет какие-то счеты к моим родителям.
Родители!
В сознании воскрес отчаянный крик матери, вспомнилось исступление, с каким отец бросался в огонь. Тут уж я открыла глаза и села на кровати, чтобы в следующую секунду облегченно выдохнуть – я не во дворце этого подлеца Шахира Тейрана. Я на окраине Жемчужного города, в нашем семейном особняке, в котором мы останавливаемся, когда приезжаем в столицу.
Я в своей спальне, и в кресле возле скалящегося тьмой камина дремлет папа. Спит беспокойно – его плечи подрагивают, и руки почему-то сжимаются в кулаки. Но он рядом, и это главное.
Перевела взгляд вправо и увидела маму. Она как раз проскользнула в комнату, осторожно, стараясь не производить ни звука. А увидев, что я не сплю, тихонько позвала:
– Риан… – Подхватив юбки, бросилась ко мне. Обняла так крепко, как не обнимала уже, наверное, целую вечность. – Девочка моя! – Прижала к себе, проводя ладонью по моим волосам снова и снова, не желая отпускать.
Отпускать сейчас или…
Я мягко отстранилась и проговорила, чувствуя, как сердце замирает в груди:
– Мам, что все это значит? Я что… правда вышла замуж?
Ее светлость побледнела еще больше, если такое вообще было возможно. Губы ее дрожали, как и пальцы, которыми она принялась комкать край своего широкого, расшитого золотыми нитями рукава.
– Риан… – Было видно, что она пытается подобрать слова, но вместо того, чтобы объяснить мне все внятно, сейчас заплачет.
К счастью, проснулся отец и пришел ей на помощь. Перебрался ко мне поближе, опустившись на другой край кровати, и теперь держал меня за руку, пока мама истязала свое ни в чем не повинное платье.
– Кто этот тальден и что ему от меня нужно? – Подтянув повыше подушки, я села и замерла в ожидании объяснений.
Родители переглянулись, после чего его светлость заговорил. Его голос звучал спокойно, но вместе с тем как-то глухо, я бы даже сказала, совершенно безжизненно.
– Аман Каррай – младший брат Олеандры Каррай. Одной из алиан, что стали жертвами твоего дяди, Адельмара Талврина.
Вот ведь… тагровая ситуация.
Я мысленно выругалась.
Адельмар Талврин – мамин брат и по совместительству сумасшедший маг, истово ненавидевший всех драконов Адальфивы. Он был уверен, что без них наш мир станет лучше, и делал все для их уничтожения. Ставил эксперименты на юных алианах и тальденах, пытаясь понять, как избавиться от последних. Стоит отметить, у него это почти получилось. К счастью, его вовремя остановили.
Если мне не изменяет память, та девушка, Олеандра, стала последней жертвой его злодеяний. Потом дядю заточили в Салейме – одном из родовых замков Талвринов.
Я бы поняла, если бы Карраи пытались добраться до него, чтобы отомстить за смерть Олеандры. Но вместо этого они добрались до меня.
Кажется, я произнесла это вслух, потому что отец проговорил:
– Этот мальчишка решил, что Талврины недостаточно наказаны, и теперь пытается побольнее ранить твою мать… Всех нас! Через тебя. Но он тебя не получит!
Мама смахнула скатившуюся по щеке слезу и снова принялась, сама того не замечая, распускать вышивку на рукаве. Я накрыла ее руку ладонью, забирая эту дрожь, и спросила спокойно и невозмутимо:
– Вот только теперь по закону я его жена?
Как ни странно, я действительно чувствовала себя спокойной, и из глубины души удушающей волной больше не поднимался страх. Мой отец – не последний в Рассветном королевстве тальден. Закон законом, но я уверена, он сделает все возможное и невозможное, чтобы этот брак признали недействительным.
Ведь еще даже не было консумации!
А Каррай говорил что-то о «покоришься сама, добровольно».
Наивный.
Отец напряженно кивнул:
– Да, ты стала его женой. Но я его к тебе больше не подпущу! – воскликнул так грозно, что я поежилась. И снова руки сжаты в кулаки, а в глазах, таких же ярких, как и мои, – ненависть. – Одной богине известно, какую судьбу Каррай тебе уготовил. Однако ничего из задуманного им не случится. Я не позволю.
– А как же нерушимый союз перед Ясноликой и всем миром?
– Нерушимый на словах, а с позволения правителя… – хмуро припечатал родитель.
Почувствовала, как губы сами собой растягиваются в улыбке – столько непоколебимой решимости звучало в родном голосе, что Карраю оставалось только посочувствовать.
Но я не буду этого делать. А лучше, когда придет время, назлорадствуюсь вдоволь.
Настроение стало улучшаться. Правда, когда возвращалась мыслями к «муженьку», снова начинала нервничать, поэтому решила, что правильнее всего будет вообще перестать о нем думать.
Но не думать о нем не получалось…
Нет, это прямо какой-то злой рок! Семейное проклятие. Моя прародительница Аванейр точно так же была похищена прямо у алтаря. Собиралась выйти за одного, а стала женой другого – тоже заклятого врага, которому ее жених был должен.
Если верить семейному преданию, Аванейр так и не сумела полюбить того дракона и была несчастна всю жизнь. Но со мной ничего подобного не случится! Аман Каррай допустил ошибку, не забрав меня сразу. А теперь он не получит меня и подавно.
Как ни странно, к чувству спокойствия прибавилась радость. Живительным бальзамом пролилась на сердце, которое вновь застучало ровно и уверенно.
Все будет хорошо.
Все уже хорошо!
Сегодня утром я могла проснуться женой Шахира – стать самой несчастной алианой на свете, а вместо этого я в своем доме, под защитой родителей. Уверена, после расторжения этого дурацкого брака они еще не скоро отважатся отпустить меня на отбор хоть к Огненному, хоть к Ледяному.
А значит, все складывается просто замечательно!
Не откладывая дела в долгий ящик, отец развил бурную деятельность – тем же утром отправился во дворец обсудить с правителем мое странное замужество и варианты расторжения брака, а заодно предъявить претензии сыну советника.
Надеюсь, его бесхребетности сейчас икается и будет икаться еще очень долго.
Дракон бессовестный.
От мамы я узнала, что еще нескоро Шахир Тейран осмелится объявить о новом отборе. Вернее, объявить-то он может хоть сегодня, вот только мало какая семья согласится с ним породниться после такого-то фокуса.
Разве что Лаали полетит к нему на крыльях любви.
Запретив себе думать о вероломной подруге и предателе-недомуже, которого возмездие настигло даже быстрее, чем я успела проснуться, я решила сосредоточиться на Каррае. Не то чтобы мне нравилось, что мысли о нем постоянно крутятся у меня в голове, но… Врага нужно знать в лицо.
А что я знаю об Амане Каррае? Только то, что он брат алианы по имени Олеандра, погибшей по вине моего сумасшедшего дяди много лет назад. И еще что каким-то непостижимым образом он умудрился вступить в сговор с Шахиром. Оставалось загадкой, что же такого для него сделал Каррай, что Огненный не побоялся выставить себя в неприглядном свете перед всем королевством.
А ведь на турнире так друг друга молотили, так молотили…
Артисты.
Понимая, что такие дела, как расторжение священного союза между тальденом и алианой, быстро не рассматриваются, я решила не маяться в ожидании, а провести время с пользой – отправила слугу в городской архив с просьбой предоставить мне все имеющиеся сведения о семействе Каррай. А чтобы хранитель архива был посговорчивее, велела вручить ему увесистый мешочек с золотом.
Не прошло и часа, как я уже сидела в тенистом саду и, наслаждаясь нежным ароматом цветов, что ниспадали с белоснежного купола беседки, вместе с Чили поедала орешки и просматривала свитки.
– Ну и как тебе, хороший мой, этот дракон? – Я почесала льорна по спинке и, тяжело вздохнув, отложила на скамейку очередной свиток.
Чили, сосредоточенно разгрызавший орешек, вдруг захлопал в ладоши и запрыгал передо мной, как будто танцуя.
– Ну и к чему весь этот восторг? – Я не разделяла веселья своего питомца. – Это плохой, очень плохой дракон. И нам с тобой стоит держаться от него подальше.
Чем больше читала об Огненном, тем меньше во мне оставалось радости и спокойствия. Они таяли, как капли воды на обжигающем песке тревоги, в которой я снова начинала тонуть, медленно, но неумолимо погружаясь в эту зыбкую топь.
Мало того что Карраи – одно из ответвлений правящего рода и, если, допустим, в отпрысках его светлейшества не пробудится драконья сила, Аман окажется среди претендентов на Рассветный престол, так у него еще и родители с сюрпризом. Вернее, мать. Морканта с огненным даром.
Пламя, унаследованное от отца, помноженное на пламя, взятое от матери…
В общем, гремучая смесь. Этого мужчину следовало остерегаться. И бояться. Чем я и занималась, нервно догрызая орешки и мечась взглядом по рукописным строчкам.
Морканты в Адальфиве – существа редкие и в большинстве своем очень опасные. По крайней мере, считается благоразумным с ними не связываться. Это алианы, наделенные драконьей магией, которую они отнимают у братьев-близнецов, будучи еще в утробе матери. Такие мальчики не становятся тальденами. А вот девочки… Девочки становятся непревзойденными по силе и одаренности ведьмами.
Такой была Элесбед Каррай – моркантой, тяжело переживавшей потерю дочери и люто ненавидящей нас, Анвэри и Талвринов.
Когда Олеандра погибла, Аману было восемь. А значит, эта ненависть, которой наверняка поделилась с ним эссель Элесбед, взрастала в нем последние двадцать лет.
Несмотря на полуденную жару, я поежилась. Обхватила себя за плечи, стараясь прогнать беспокойство, змеей обвившееся у самого горла, а потом услышала, как снаружи раздался цокот копыт и заскрежетали ворота.
– Папа!
Свиток соскользнул с коленей на землю вместе с рассыпавшимися по беседке орешками. Издав радостный вопль, Чили бросился их подбирать, а я со всех ног помчалась к воротам, надеясь, что его светлость вернулся с радостными известиями.
Я буду счастлива любой малейшей возможности, что поможет разорвать связь с этим не в меру могущественным и опасным семейством!
– Папа!.. – повторила с надеждой и запнулась, увидев, как из экипажа выходит сестра в сопровождении нянюшки и стражника.
В тот момент я испытала двойственное чувство: радость, что вижу Эйлуэн после месяца разлуки, и тревогу – сестре не место в столице, когда тут такое происходит.
– Эйли, милая, тебе не следовало приезжать, – поспешила я к ней, а она, улыбаясь, кинулась мне навстречу.
– Как я могла не приехать, узнав, что тут у вас творится! – Эйлуэн повисла у меня на шее, с надеждой прошептав: – Риан, папа ведь все исправит, правда?
Я обняла сестру, собираясь заверить ее, что все будет хорошо, но не успела и рта раскрыть – Эйли вскрикнула:
– Ай! – Она резко отстранилась и потерла плечо в том месте, где только что лежала моя ладонь.
– Что-то случилось?
– Печет! – поморщилась Эйлуэн.
– Покажи!
Осторожно, боясь причинить сестре боль, я отодвинула легкую ткань ее лазурного наряда и увидела на светлой коже сильный ожог, оставленный моей рукой.
Той самой, которую прошлой ночью в храме Ясноликой властно сжимал этот Огненный мерзавец дракон!
Ожог прошел так же внезапно, как и появился, но его исчезновение не стало поводом для радости. К вечеру у Эйлуэн подскочила температура. Сестру лихорадило. Кожа ее была неестественно, пугающе бледной и такой горячей, что при соприкосновении с ее дрожащими пальцами можно было запросто обжечься.
В спальне ее, некогда просторной и светлой, не осталось свободного места: лучшие лекари столицы собрались у постели девушки. О чем-то шептались, спорили, с тревогой следя за переменами в ее состоянии.
Эти перемены ввергали меня в панику и поднимали из глубин души такую ярость, что хотелось кричать и крушить все вокруг. Я из последних сил стискивала зубы, сжимала кулаки, мысленно клянясь Карраю в ненависти до гробовой доски.
За то, что ударил по самому больному.
За то, что посягнул на жизнь юного, невинного создания.
За то, что из-за его жажды мести сейчас страдала моя сестра.
Повсюду горели свечи, пламя плясало над плошками с маслом, и воздух казался спертым от благовоний и целебных бальзамов. Но они ей не помогали. Не помогали ни целебные заклинания, ни животворные снадобья.
Ничего.
Моя сестра сгорала заживо от неизвестного недуга, и единственное, что оставалось по советам целителей, – это молиться и взывать к милости Ясноликой.
Каждому я протягивала руку, как доказательство причастности негодяя Каррая к болезни. Но все осматривавшие Эйли, а затем и меня маги в унисон твердили, что не чувствуют на мне чар. И на ней они их тоже не ощущали.
Но жизнь в моей сестре продолжала угасать.
– У него же мать морканта! – не сдержавшись, вскричала я. – Отец, ты же видел своими глазами, на что он способен!
Заметила, как на скулах у его светлости обозначились желваки, а взгляд потемнел. Он верил каждому моему слову, но без доказательств был не в силах что-либо предпринять против Огненного.
Моего слова в качестве доказательства, как оказалось, его светлейшеству было недостаточно. Карраи ведь его родственники, а мы…
А мы своими возмущениями и обвинениями вызывали у Камрана IV раздражение.
На маму было больно смотреть. Она сидела возле Эйлуэн, держа ее за руку, и, казалось, не понимала, что происходит. Отец пытался ее увести, уговаривал отдохнуть, но она как будто не слышала. Только еще сильнее принималась сжимать горячую ладошку Эйли, словно боялась, что стоит разжать пальцы и она потеряет дочь навсегда.
– Риан, иди к себе, – глухо сказал отец, выводя меня из комнаты в темный коридор. Свечи на стенах догорели, лишь вдалеке слабо трепетал последний умирающий огонек.
Умирающий…
– Папа! – взмолилась я, сама не понимая, о чем молю.
– Риан, пожалуйста, – устало проговорил он, – не заставляй меня воевать еще и с тобой.
Я кивнула и, отступив на шаг, поспешила к себе. Следовало молиться Ясноликой, как советовали целители, но я понимала, что толку от этих молитв будет немного. Только Каррай мог спасти мою сестру.
Если я его позову.
Если покорюсь ему.
Не знаю, сколько прошло времени в страхе и волнении: из комнаты выходила, провожаемая предрассветными сумерками. Они смывали краски с картин и пестротканых ковров, делая все серым и безликим. Превращая мир вокруг в тусклую неживую картину.
Несколько шагов, поворот, ступени вниз и снова коридор. Спальня Эйлуэн опустела. Остались только нянюшка и родители. Мама плакала, отец неотрывно смотрел на младшую дочь, и в какой-то момент сердце у меня запнулось: почудилось, будто сестра не дышит. Но вот ее веки дрогнули, она хрипло вздохнула, с губ сорвался слабый приглушенный стон.
И я отшатнулась от этой страшной картины, представив, что она может стать еще страшнее. Если продолжу мешкать. Надеяться на чудо или на лекарей. А может, на то, что у правителя проснется совесть и он призовет Каррая к ответу.
Но, может статься, Эйлуэн к тому времени уже умрет.
А значит…
Подталкиваемая страхом и надеждой, что хотя бы что-то удастся исправить, взлетела по лестнице, мысленно призывая Каррая. Толкнула смыкавшиеся стрелой двери, что вели на просторную террасу. Прохладный воздух ударил в лицо, холод перил ожег ладони.
В саду приглушенно шумели деревья, а где-то вдалеке горизонт только начал окрашиваться алыми мазками рассвета, разделив небо и землю кровавой чертой.
– Ну где же ты, Каррай? – прошептала я, а мысленно – выкрикнула. – Приди за мной, раз тебе так хочется! Я призываю тебя, дракон!
Легкий порыв ветра бросил в лицо выбившуюся из косы прядь, заставил юбку испуганно прильнуть к ногам и вновь умчался шелестеть листвой в густых темных кронах.
Мысли одна тревожнее другой быстро сменяли друг друга.
Может, он меня и вовсе не услышит?
Может, его месть в том и заключалась – забрать у нас Эйлуэн? А я лишь стала орудием в руках негодяя.
Может, он так и не придет за мной?
Последняя была полна страха и надежды, которую я не могла себе позволить: что больше никогда не увижу тальдена.
Она жила во мне, пульсировала в сердце до последнего мгновения. До тех самых пор, пока небо, стремительно светлевшее, вдруг не накрыла тень. Вырастая, она заслоняла собой блекнувшие звезды, приближалась быстро, превращаясь в огромного зверя. Черного дракона с глазами ярче золота, в которых отражалась маленькая беззащитная алиана. Его добыча. Я, Риан Анвэри.
Оглянулась, прощаясь с домом и из последних сил стараясь сдержать слезы. Протянула руки к зверю, в рыке которого, разлетевшемся по спящему городу, слышалось торжество победителя.
В глазах потемнело от боли, когда когти дракона сомкнулись на моем плече, и меня, словно пушинку, дернуло вверх. Не сдержалась – вскрикнула. Холодный воздух протянулся по коже, ударил в лицо пощечиной, заставил зажмуриться, на какой-то миг задохнуться.
Холод и боль стали последним, что я почувствовала.
– Эррол Марх, подойдите! – пронесся по залу громкий голос.
Откликаясь на него, из полумрака, сгустившегося в дальних углах, выступил мужчина. Быстрые, уверенные шаги, взгляд – прямой и холодный, лишенный подобострастия, каким обычно смотрели на высший капитул все члены ордена.
Все, кроме Аксена Марха, который не имел привычки заискивать перед своими собратьями, пусть те, кто сейчас неотрывно следил за каждым его шагом, были старше его и выше по званию.
Десять старейшин смотрели на него испытующе, как будто сомневались в правильности своего выбора. Впрочем, члены капитула на всех так смотрели, оценивая и прикидывая, какую выгоду им принесет тот или иной маг.
Марх мог предложить им многое – свои богатства, связи, острый ум и власть, если они взамен предложат ему то, чего он так желал. К чему шел последние годы – к званию Великого магистра, которого, несомненно, был достоин и заслуживал как никто иной.
– Как вам, должно быть, стало известно, Великий магистр прошлой ночью скончался, – заговорил тот, что сидел с самого краю, сверху вниз глядя на кандидата.
Они все взирали на него свысока, восседая в своих роскошных креслах на каменном возвышении. Лишь центральное пустовало – трон главы Трианского ордена.
Главы, так удачно подохшего.
– И я глубоко скорблю вместе со своими собратьями. – Марх ограничился коротким кивком вместо поклона в знак почтения перед усопшим.
– По традиции сразу после погребения капитулу надлежит избрать нового магистра, – заговорил другой маг, в красном с серебряными нашивками церемониальном одеянии.
Молодой мужчина приосанился и замер, ожидая, что сейчас ему предложат подняться по ступеням и занять наконец-то ставшее свободным место.
Однако вместо долгожданного предложения прозвучало следующее:
– Но в этот раз мы решили отступить от традиций и действовать по-другому. Вы, несомненно, самый достойный кандидат, однако титул Великого магистра вам придется заслужить.
Мужчина вскинул взгляд и пристально посмотрел на говорившего.
– Сомневаетесь в моих способностях, эррол Бальдоэн? Или вас не устраивают вложения, которыми я ежемесячно пополняю казну ордена?
– Ваши имя и таланты делают вам честь, но… – Старейшина, что сидел справа от пустовавшего ныне кресла, выдержал долгую паузу и наконец заговорил, сплетая перед собой длинные, унизанные перстнями пальцы: – Видите ли, Трианский орден был создан с единственной целью – очистить мир от заразы, именуемой драконами. Для них обычные маги, мы с вами, пыль под ногами. Так было и так будет дальше, если мы не изменим устоявшийся порядок.
Мужчина замолчал, и слово взял самый молодой из старейшин, в волосах которого едва наметилась седина:
– Сейчас единственное, что их сдерживает, – это дольгатты. Но этого мало, и вы сами, эррол Марх, это понимаете. Покойный магистр был богат, знатен и талантлив, ну прямо как вы, но не преуспел в возложенной на него задаче. При его правлении орден пришел в упадок еще больший, чем при его предшественниках. Мы существуем уже более века, но за столь долгое время так и не добились существенных результатов. Только благодаря Адельмару Талврину у нас появилась надежда избавиться от тальденов, однако, не успев ее обрести, мы сразу ее потеряли, когда его раскрыли и заточили в замке. Другими словами, нам не нужны обещания. Нам нужны результаты.
Аксен мысленно усмехнулся, прекрасно понимая, к чему они клонят.
– Я приведу к вам Талврина. Вы же этого от меня ждете?
– Не много ли вы на себе берете, эррол Марх? – снисходительно улыбнулся эррол Бальдоэн. – Мы пытались его освободить, и не раз, но только теряли силы и людей. Конечно, приведи вы его к нам, и ни у кого бы не осталось сомнений в том, кто должен стать новым магистром ордена. Талврин нужен нам. Он единственный приблизился к тому, чтобы избавить мир от тальденов.
– Я не стану рисковать вашими людьми. Я сам его освобожу, – невозмутимо проговорил Аксен.
Старейшины переглянулись.
– Уверены, что справитесь? – В голосе одного из них звучала насмешка.
– Считается, что к нему не подобраться, – скептически проговорил другой. – Пытались не только мы, но и его враги. Безуспешно.
Марх пожал плечами:
– Значит, я тоже попытаюсь. При наихудшем раскладе потеряете одного кандидата.
– Действуйте осторожно и не будьте столь самоуверенны, эррол Марх! – мрачно заметил Бальдоэн.
Мужчина иронично кивнул.
– Будет вам Талврин, а я уже к концу месяца, – он указал на пустующее кресло, – займу это место.
«И тогда мы заговорим по-другому», – добавил про себя маг, коротко поклонился и направился к выходу.