Герцогиня Анвэри стремительно вошла в комнату, не забыв громко хлопнуть дверью. Окатила меня холодом своего внимания, после чего уперлась взглядом в ковер, имея все шансы прожечь в нем много-много дырочек. А заодно и во мне с Чили.
– Сойди с ковра, – проговорила тихим спокойным голосом, от которого у меня в детстве мурашки бежали по коже. Детство уже давно закончилось, но я по привычке вздрогнула. – Живо! Мне вот интересно, куда ты собралась на нем лететь?
– В Сумеречную империю, – со вздохом призналась я, потому что не признаться, глядя в эти строгие глаза, было нельзя.
Мама негромко хмыкнула и кивнула на волшебную подстилку.
– Ты на этом собралась лететь через все королевство?
Согласна, план так себе, и я это понимала. Но лучше уж пытаться сделать хоть что-то для своего спасения, чем бездействовать!
Одарив порцией недовольства летающий половик, мама переключилась на Чили.
– Шахир настучал? – спросила я кисло.
Вот ведь… настоящий мужчина.
А еще дракон, бесстрашный защитник Адальфивы. Который бегает жаловаться на непослушную невесту ее родителям.
М-да. Влюбиться в такого у меня при всем желании не получилось бы.
– И как тебе только в голову пришло взять на отбор льорна?! – воскликнула герцогиня.
Прыжок, и Чили в одно мгновение вскарабкался по тревожно колыхнувшемуся балдахину, обвился вокруг резной колонны всеми четырьмя лапами и замер, старательно изображая элемент кровати.
– Обмануть меня и подбить на ложь Эйлуэн! – продолжала взывать к моей совести ее светлость.
Вообще-то сестра сама вызвалась меня покрывать, заверила родителей, что будет заботиться о льорне и что в мое отсутствие он будет жить в ее покоях. Представляю, как ей сегодня влетело…
– Мам, Эйли ни в чем не виновата. Ей пришлось согласиться – я настояла!
Эйли меня обожает, а я ее, и сейчас мне действительно было стыдно. Не за то, что нарушила правила отбора, а за то, что подвела сестренку под наказание. Так просто родители этого не оставят.
– Да, на тебя это похоже, – хмуро заметила герцогиня и поманила меня к себе, чтобы одарить скупым поцелуем в лоб.
Я присела перед ней в реверансе и голову заодно опустила, потому что смотреть в эти строгие карие глаза было выше моих сил.
Обычно ее светлость относилась ко мне с большей лаской, как и к остальным своим детям: четырнадцатилетней Эйлуэн и десятилетнему Шану. Но в последнее время я слишком часто ее огорчала, и, видимо, в ближайшем будущем меня лишат материнского тепла и внимания.
Как и поддержки.
Вообще мне грех жаловаться: до сих пор мне легко удавалось избегать замужества. То проверка на сочетаемость в храме Ясноликой показывала, что я не подхожу дракону, изволившему пригласить меня на отбор, то женихи сами отказывались от меня, лишь однажды со мной пообщавшись.
Но Шахир оказался маниакально настойчивым и по-ослиному упрямым в своем желании заполучить эсселин Анвэри в невесты.
Главное, чтобы не заполучил и в ари. Для меня это станет трагедией.
– Показывай, – пристально глядя мне в глаза, проговорила мама.
Я напряглась и отступила на шаг.
– Показывать что?
– Риан, не строй из себя дурочку! – раздраженно вскинулась родительница. – Что тебе подарила Анна?
– Ее лучезарность? – вкрадчиво переспросила я, продолжая делать маленькие шажки назад.
– Да, она! – еще более строго посмотрела на меня герцогиня. – Ты не испытываешь к эрролу Тейрану чувств, а значит, нарушить самое важное правило отбора тебе помогла Анна. Больше некому. Отдай артефакт. – Мама протянула раскрытую ладонь, на которую, по ее мнению, я должна была безропотно положить подаренную ее лучезарностью зачарованную шпильку. Одну из многих, что сейчас удерживали мои волосы в сложной прическе.
– Нет.
– Риан…
Как будто с чужим человеком разговариваю.
– Разве не понимаешь, как это неправильно? Неправильно чувствовать то, что чувствовать не должна!
Мама попыталась взять меня за руку, но я отшатнулась и продолжила, захлебываясь словами и эмоциями, что сейчас кипели во мне, словно котелок с похлебкой на огне:
– Ты ведь участвовала в отборе у Ледяного дракона, будучи влюбленной в моего отца. Забыла, каково это? Быть привязанной к одному любовными чарами, а на самом деле любить другого!
– Но ты-то ведь ни в кого не влюблена, – совсем не прониклась моей страстной речью родительница.
Ну, во-первых, тут все не так уж и однозначно. А во-вторых…
– Какая разница, влюблена или не влюблена? Я не животное, которое дрессируют с помощью магии, чтобы заглядывало жениху в рот и виляло перед ним хвостом!
– Риан! – Взгляд герцогини похолодел еще на несколько градусов.
Она все-таки схватила меня за руку и подвела к кровати, чтобы усадить рядом с собой.
– Послушай, Риан… – Она вздохнула и замолчала, наверное подбирая слова, которые должны были превратить меня в саму кротость и послушание. Ей и Шахиру на радость. – Ты наша старшая дочь, и только от тебя сейчас зависит, возвысится ли наш род. Отбор у Тейранов для нас очень важен. Он не выберет тебя, это все знают…
– А вот я сомневаюсь, – буркнула я, скрестив на груди руки.
Мама погладила мое плечо, а потом ласково приобняла и проговорила:
– Он выберет эсселин Валейн, но участие в отборе у сына первого советника откроет для тебя множество возможностей. Ты станешь желанной невестой для самых влиятельных драконов Адальфивы.
Она много еще чего говорила. Убеждала потерпеть, наконец повзрослеть и поберечь их с отцом нервы. Я молчала. Потому что понимала (сейчас как никогда ясно): для мамы важнее славное имя Анвэри, а не чувства собственной дочери.
Когда-то она покорилась воле родителей и готова была выйти замуж за нелюбимого мужчину. И вот теперь ждала от меня того же самого: покорности и самопожертвования.
Вот только мне совсем не хотелось превращаться в жертвенную овечку.
После ужина, который прошел в атмосфере подавленности и разговорах ни о чем, мама оставила меня отдыхать, и я сделала то, чего не позволяла себе уже очень давно: дала волю слезам и позорно проревела полночи. Когда в комнату начали проникать первые солнечные лучи, раскрашивая пол и стены спальни цветочными узорами ставней, я забылась коротким беспокойным сном. Кажется, лишь на мгновение, потому что, когда меня разбудила Хевина, за стенами дворца все еще брезжил рассвет.
Пришлось вставать и погружаться в долгие часы нервного ожидания и приготовлений к празднику: купание и притирания, нарядная прическа (я так и не отдала артефакт матери) и не менее нарядное платье. Пока его надевала – из летящей изумрудной ткани, обтекавшей мою фигуру нежной прохладой, с тоской размышляла, что оно может стать моим саваном: если сегодня выйду замуж за Тейрана, жизнь будет кончена.
По крайней мере, в ней больше не будет счастья. Один лишь нежеланный и нелюбимый мужчина.
Остальные невесты, в отличие от меня, сияли улыбками и волновались не потому, что их выберут, а потому, что могут не выбрать. Я тоже старалась улыбаться (ради чести рода и чтобы сделать маме приятное), но на душе было тошно.
Особенно когда к невестам и приглашенным вышли первый советник и его старший сын. Оба нарядные, в богато расшитых золотом кафтанах. Унизанные перстнями пальцы, высокомерные лица, надменные взгляды, которыми нас одарили с возвышения, занятого первыми после правителя тальденами Рассветного королевства.
Шахир громко проговорил:
– Отбор подошел к концу, и сейчас я назову имя алианы, которая сегодняшней ночью перед всем миром и Ясноликой станет моей ари. Ею будет та, что покорила мое сердце и пленила разум. Так поприветствуем же эсселин…
Мое сердце гулко ударилось о ребра и замерло, готовое остановиться навсегда, если он выберет меня.
«Валейн, Валейн!» – мысленно кричала я.
Но услышала совсем другое:
– …Риан-Илару Анвэри. Мою ари. Мою избранницу!
Слова прозвучали приговором. Смертельным. Без права на обжалование и уж тем более на помилование.
Приглашенные возбужденно загомонили. А когда Тейран, в несколько шагов преодолев короткое расстояние, протянул мне руку, разом утихли. Стихло все, даже шелест ветра в розовых кустах под окнами зала. Все, кроме моего сердца, бешеными, яростными ударами отсчитывавшего секунды, минуты, часы до рокового обряда.
Сегодня я стану его ари.
Стану. Его. Ари.
С трудом удержалась от того, чтобы не влепить Огненному пощечину. За торжествующий взгляд, которым он меня одарил. За усмешку победителя, сверху вниз взиравшего на поверженного противника.
Вздрогнула, когда дракон с силой, до боли сжал мне руку, увлекая за собой. Несколько шагов, одна ступень, другая – и вот уже стою с ним рядом. Обвожу невидящим взглядом зал, всматриваюсь в подернутые мутной пеленой лица и не сразу замечаю среди гостей родителей. Отец улыбается счастливо и широко. Радуется искренне. Мама растерянно хлопает ресницами.
Не ожидала она…
А вот я так и знала! Как чувствовала, что он выберет меня.
А та, что должна была стать его ари, но почему-то ею не стала – Амарелия Валейн, застыла не шевелясь. Руки сжаты в кулаки, губы – одна сплошная четкая линия, и столько ярости в глазах, что меня зазнобило.
От чувств алианы, а может, от слов Шахира:
– Сейчас мы будем праздновать. Пить за здоровье моей прекрасной ари и прославлять наш союз. Союз, что этой ночью будет заключен в храме Ясноликой. Вечный и нерушимый.
Вечный. Нерушимый.
Дернулась, но тальден лишь сильнее сжал мою руку, и ладонь снова обожгло болью. Это отрезвило. Я замерла, с улыбкой кивая приглашенным, подходившим к нам по очереди. Они поздравляли нас, кланялись, желали долгих лет счастья и благоденствия. А еще много-много наследников.
После каждого такого пожелания я чувствовала, что оказываюсь все ближе к потере сознания.
А потом подошла Лаали. Улыбнулась Огненному, присев перед ним в кротком грациозном реверансе, шагнула ко мне и обняла. А обнимая, шептала, отравляя словами, как смертоносным ядом:
– Ты своего добилась, Риан. Все это время строила из себя колючую недотрогу, только чтобы он тебя заметил. Хотя знала, что я к нему испытываю. Что ж… – Девушка отстранилась и горько усмехнулась, продолжив чуть слышно: – Желаю тебе… воздаяния за это, Риан. Ты его заслужила.
Мой жених (чтоб ему сегодня тоже чем-нибудь отравиться!) не расслышал ее слов, поглощенный разговором с моим отцом. Отцу я вымученно улыбнулась, когда он обратил на меня свой родительский взор.
Затем были неловкие объятия с мамой и ее неразборчивый шепот:
– Поздравляю.
С чем – непонятно.
Прохладное общение с остальными невестами, которые хоть и заверяли, как они за меня рады, уверена, мысленно все дружно меня проклинали. Амарелия единственная не подошла нас поздравить. В какой-то момент она просто исчезла из зала, а я настолько была погружена в свои переживания, что вскоре позабыла и о ней, и о ядовитых словах Лаали. Обо всем, кроме одного – сегодня ночью я лишусь свободы и буду вынуждена до конца своих дней называть Тейрана мужем и господином.
– Не желаете объяснить, с чего это я удостоилась такой чести? – спросила у него, когда мы заняли места во главе стола и гости, стремительно хмелея, начали забывать, зачем вообще здесь собрались.
На нас больше не смотрели, предпочитая уделять внимание запеченным поросятам и жареным фазанам, а еще – вину, которое не кончалось. За этим пристально следили слуги в светлых одеждах и белоснежных тюрбанах.
– Риан… – Шахир подался ко мне и, бережно взяв за руку, словно собирался ее поцеловать, продолжил вкрадчиво шептать: – Я тебя видеть не желаю, не то чтобы с тобой разговаривать и уж тем более что-то тебе объяснять.
Я на миг онемела, а когда ко мне вернулся дар речи, вырвала руку, желая избавиться от неприятного прикосновения, и прошипела в покрасневшую рожу тальдена:
– Зачем тогда было меня выбирать?!
– А вот это ты скоро узнаешь, дерзкая алиана, – пьяно осклабился Огненный и залпом осушил еще один кубок, до краев наполненный вином.
Отстраненно подумала, что с такими успехами свадебный обряд придется проводить здесь под столом.
– Я хочу знать сейчас!
Шахир криво усмехнулся и отсалютовал бокалом кому-то из гостей на другом конце стола.
– Я тоже много чего хочу. Например, чтобы тебя здесь не было.
Вот такое у нас получилось предсвадебное общение.
Попытка поговорить с отцом о странном поведении его несравненности ни к чему не привела. Он даже не стал меня слушать, списав мои подозрения на волнение перед брачной ночью.
Самой важной ночью в жизни алианы, когда она должна будет принять силу мужа. А если ее тело отвергнет драконью магию, перед тальденом встанет выбор: отправить ни на что не годную ари обратно в родительский дом или сделать своей рабыней. Иными словами – элири.
Для себя я не желала ни одного из возможных вариантов: ни первого, ни второго, ни уж тем более третьего.
От мамы тоже, как оказалось, не было никакого толку. Она лишь развела руками и сказала:
– Милая, менять что-либо уже поздно. Шахир Тейран выбрал тебя, потому что счел самой достойной. И я его понимаю. Разве можно устоять перед твоей красотой?
Ее неудачная попытка пошутить только еще больше меня разозлила.
– Не надо. – Я отстранилась, когда она попыталась меня обнять, и, не оглядываясь, через раскрытые настежь двери бросилась в сад. Надеялась, что хотя бы там снова смогу дышать.
Но даже в спасительной тени деревьев я продолжала задыхаться. От отчаяния, разочарования, обиды на близких.
От невозможности понять, что задумал Шахир Тейран и как я могу ему помешать.
Жаль, могла я немного, а вернее, ничего. Прогулка по саду закончилась еще на подходе к воротам, манившим своим причудливым кованым узором. Ведь за ними скрывалась свобода. А перед ними (совсем не скрывались) стражники, которые шагнули ко мне, как к преступнице, совершившей бездарную попытку побега.
– Эсселин Анвэри, вам следует вернуться к гостям, – заявил один из них, преграждая мне дорогу.
Понимая, что обойти их у меня при всем желании не получится, я отступила на шаг.
– Можете не провожать – не заблужусь.
И тем не менее они оказались столь любезны, что отконвоировали меня обратно и передали из рук в руки этой драконопьяни. Моему будущему мужу, едва державшемуся на ногах.
– Куда-то собрались, моя дорогая? – пытаясь меня приобнять, осклабился этот гад.
– Подальше от вас. – Я уперлась кулаком в грудь тальдена, пытаясь отстраниться и понимая, что, если он продолжит распускать руки, меня стошнит прямо на загнутые носы его туфель.
От Шахира разило вином и потом, и каждое его прикосновение все глубже погружало меня в пучину отчаяния. От одной только мысли, что сегодняшней ночью окажусь перед ним обнаженной, меня начинало знобить. А все остальное, что должно было последовать за раздеванием, мое сознание и вовсе отказывалось принимать.
Отвергало как кошмар и нечто совсем нереальное.
– Риан, Риан, – покачал головой Огненный, – разве ты не знаешь? Своих желаний стоит бояться, некоторые из них имеют обыкновение сбываться.
– Снова намеки? – нахмурилась я. – Что ты хочешь этим сказать?
Обращаться с почтением к мужчине, которого шатало из стороны в сторону, как хлипкое суденышко во время шторма, не было никакого желания. Зато имелось другое – влить в него еще несколько полных кубков вина. Может, тогда наконец отключится, и я выиграю для себя хотя бы один день.
Найду способ связаться с названой матерью или еще что-нибудь придумаю. Что угодно! Мне просто нужно время, чтобы все обдумать и отыскать выход.
Но ни получить ответ от его шатающейся несравненности, ни воплотить в жизнь свой внезапно возникший коварный план я не успела: из зала, явно недовольный поведением сына, вышел первый советник.
– Эсселин Анвэри, – обратился ко мне седобородый мужчина, неодобрительно поглядывая на наследника, – его несравненность вынужден вас ненадолго покинуть, и вам тоже уже пора готовиться к брачному ритуалу.
Словно услышав его слова, произнесенные тихим, ничего не выражающим голосом, из дворца выпорхнули служанки в ярких платках и платьях. Ни одной из этих девушек я не знала. Хевину родители отправили обратно в наш родовой замок в наказание за то, что потворствовала мне и тайно заботилась о льорне.
– Эти девушки помогут вам подготовиться к обряду и к брачной ночи. С эрролом Тейраном вы увидитесь уже в храме, – наметил дальнейшую программу советник и взглядом, не терпящим возражений, велел сыну следовать за ним.
Я облегченно выдохнула, когда Шахир ушел. Вернее, ему помогли уйти стражники, поддерживая бравого дракона под руки. Без Тейрана в ушах не шумело от ярости и перед глазами не плясали костерки пламени.
– Ваша утонченность, – поклонившись, слаженно проговорили девушки, – пожалуйста, следуйте за нами.
И я последовала. А что мне оставалось делать? Топать ногами, закатить истерику? Последнего родители мне точно не простили бы. Да я и сама бы себя не простила. Хватит и того, что проревела полночи.
Больше подобной слабости себе не позволю!
Все, что было дальше, происходило как в бреду. Я словно смотрела на себя со стороны. Словно это не мне, а какой-то другой девушке поправляли прическу, а потом прятали ее под тяжелым покрывалом, что должно было скрадывать и мое лицо вместо вуали. Ровно до тех пор, пока я не стану его ари.
Уже скоро.
Его…
От этой мысли тело сковал холод, будто меня не в паланкин усадили, а заживо похоронили в сыром и мрачном подземелье семейного склепа. Долгая дорога через весь город под конвоем, словно провожали не невесту на брачный ритуал, а опасного преступника на казнь. У входа в храм я заметила родителей и, птицей взлетев по ступеням, бросилась к ним.
– Мама, отец! – Отчаянная попытка снова до них достучаться.
Ее светлость сжала мне руку и подарила нежную улыбку.
– Мы очень тобой гордимся, милая.
Нежность читалась и в ее глазах. А еще в них стояли слезы. Радости, должно быть. В то время как мои снова предательски щипало от слез отчаяния.
– Я не хочу за него замуж, – прошептала я и тихо взмолилась: – Пожалуйста…
Но ничего не изменилось. Наоборот, стало только хуже: впервые в ту ночь я увидела, как каменеет лицо отца, превращая его в незнакомца и чужака.
– Ты, Риан, отвергала жениха за женихом, – ровным голосом начал он. – И мы молчали. Терпели. Но всему есть предел. Шахир Тейран – лучшая для тебя партия, и сегодня ты выйдешь за него замуж.
– Но…
– Я так решил. – Отец не возвысил голоса, однако сталь, в нем зазвучавшая, больно ранила. Разом уничтожила последнюю надежду на то, что сегодняшней ночью несмотря ни на что я не стану ари ненавистного дракона.
– Эсселин Анвэри… – Служители храма распахнули передо мной двери, предлагая первой вступить в полумрак, разрезаемый по углам лезвиями пламени, трепещущего над свечами.
Шахир уже был там.
Прямой, собранный, он стоял у алтаря, заложив руки за спину, и терпеливо ждал меня. Хмельной взгляд сменился на колючий и полный отчаянной решимости (не такой, каким встречают любимую). На губах больше не блуждала пьяная улыбка – они сомкнулись в жесткую линию.
С трудом перебирая непослушными ногами, я приблизилась к нему, и приглашенные – свидетели моей «казни», затерявшись в сумраке храма, смолкли, когда Тейран взял меня за руки. Переплел наши пальцы над алтарем Ясноликой и велел служителю начинать священный обряд.
Монотонное бормотание жреца, отражаясь от стен храма, эхом зазвучало в его глубинах. Огненный не сводил с меня взгляда, держал не отпуская, пока жрец не умолк, этим молчанием предлагая взять слово тальдену.
Последняя клятва, и мы станем мужем и женой.
– Я заключаю этот союз перед живыми и перед мертвыми! – после недолгого колебания зазвучал голос Тейрана, громкий и твердый. – Перед людьми и нашей сиятельной богиней!
Я зажмурилась, не желая ни видеть его, ни слышать. Жаль, нельзя было заткнуть уши – Огненный крепко держал меня за руки.
– И, пользуясь правом, которое получил, назвав ее своей избранницей, – голос дракона зазвучал еще громче, мощью прокатываясь по стенам и каменным сводам, – передаю эту женщину, Риан-Илару Анвэри, князю Аману Карраю. Таким образом я отдаю ему свой кровный долг! Мы в расчете, Каррай, – глухо закончил дракон. – Она твоя. Теперь и навеки. Навсегда!
Прежде чем я успела осознать, что только что произошло, или хотя бы выдохнуть, моя рука оказалась в руке незнакомца. Шахир отступил в тень, а его место занял победитель турнира. Тот самый самоуверенный выскочка, о котором я и думать забыла!
Тишина, воцарившаяся в храме после подлой выходки Тейрана, взорвалась громкими восклицаниями. Взметнулось пламя, ослепляя. Закружило, коконом стягиваясь вокруг нас, намереваясь не то испепелить дотла, не то отгородить от собравшихся в стенах святилища свидетелей этого безумства.
Вырвать руку из руки тальдена я не успела – Каррай что-то прошептал, и искры, сорвавшись с кончиков его пальцев, вонзились в мои пальцы острыми, как у роз, шипами.
– Ритуал завершен. – Усмешка, короткая и небрежная, на миг коснулась его лица. – Теперь ты действительно моя.
Моя, моя, моя…
Я стояла, неспособная пошевелиться, принять… Осознать! А за пределами огненного купола тревожно шумели люди, и среди сонма голосов в какой-то момент я отчетливо различила испуганный женский крик. И столько было в нем отчаяния и страха, что мне вдруг самой стало страшно. Так страшно, как не было никогда.
Когда поняла, что кричит мама.
Этот крик вырвал меня из транса. Я рванулась от Огненного, с силой, на какую только была способна, толкнув его в грудь. Но прежде чем моя рука выскользнула из его пальцев, ладонь опалило болью, словно на нее плеснули кипятком.
– Шахир! – Я огляделась, однако моего несостоявшегося мужа и след простыл.
А состоявшийся продолжал усмехаться и пристально смотрел на меня.
– Что все это значит?! – прошипела я, тряхнув рукой. Кожу невыносимо пекло, хотя на ладони не было и следа ожога.
Каррай проследил за моим взглядом, блуждавшим по завесе из пламени.
Все лучше, чем на него смотреть.
– Это было нужно, чтобы никому не пришло в голову прервать сокровенное таинство – нашу с тобой свадьбу.
Лучше бы это были твои похороны – я бы сейчас смеялась от счастья и удовольствия.
– Я о представлении, что вы тут устроили на пару с Тейраном.
– Это ты о священном ритуале? – издевательски уточнил Огненный, и мне захотелось броситься на него и расцарапать его самодовольную физиономию.
Остановило лишь желание держаться от него подальше и никогда, больше никогда до него не дотрагиваться!
Поэтому отступила еще на шаг, рискуя соприкоснуться с огненным пологом и загореться. Но лучше уж сгореть в настоящем огне, чем пламенеть от ярости под взглядом этого дракономерзавца.
Постаралась взять себя в руки и спросила, с трудом проглотив застрявший в горле комок:
– Для чего я тебе понадобилась?
Заметила, как к огненному куполу, этой клетке, в которой меня заточили, бросился отец, а с ним и несколько других приглашенных. Но все они были вынуждены отступить, когда пламя, зашипев, стекло по ступеням вниз и вздыбилось дюжиной ядовитых змей.
– А это ты, дорогая Риан, спросишь у своих родителей. Уверен, у эссель Ариэллы найдутся для тебя ответы. – Все те же издевательские нотки в обманчиво спокойном голосе.
А может, этот Аман Каррай действительно был спокоен, и ему не было дела до того, что сквозь созданную им преграду сейчас пытаются пробиться сильнейшие тальдены королевства. А когда пробьются… Живым он отсюда не уйдет.
По крайней мере, я на это очень надеялась.
Вот только зачарованный огонь и не думал отступать. Наоборот, каждая магическая атака – попытка справиться с пожаром – как будто его подпитывала. Пламя расползалось по храму, оплетало стены, вилось по колоннам, и многие из гостей предпочли не рисковать жизнью и поспешили скорей исчезнуть.
Сознание мутилось от ярости и дыма. А когда эту хмарь в голове вспорола мысль – из-за огня могут пострадать родители, я выпалила:
– Прекрати это! – Закашлялась, прижала ладони к лицу. С усилием вздохнув, сипло проговорила: – Пока мы все тут не задохнулись.
Каррай передернул плечами, совершенно безразличный ко всему происходящему:
– Мне бы этого не хотелось, ядовитая ты моя. Это было бы слишком быстро и просто для тебя.
Небрежный взмах руки, и огонь, точно дикий пес, посаженный на цепь, присмирел, покорный воле своего создателя. Огненные шипы начали опадать к земле, рассеиваясь дымом, и сквозь крики и шум в голове я различила голос тальдена:
– Я бы мог забрать тебя прямо сейчас, но так тоже будет неинтересно. Ты сама придешь ко мне, Риан. Сдашься и покоришься добровольно.
– Да я скорее наложу на себя руки! – выплюнула я вместе с гневом и ненавистью, что вызывал во мне этот мужчина.
Никогда и никого я так сильно не ненавидела. Чувства, что испытывала к Шахиру, оказались ничем. Пустотой, которую он сам олицетворял.
– Покоришься, – повторил Огненный с усмешкой, теперь уже не насмешливой – страшной и зловещей. – Или потеряешь что-то очень для тебя дорогое.
Рванулась к нему, мечтая исполнить недавнее свое желание – оставить след от ногтей на ненавистном лице, но меня повело в сторону. Колени дрогнули, я ухватилась за алтарь, сквозь наползающий на глаза туман едва различив распахнувшееся, словно два драконьих крыла, пространство. В эту тьму Каррай и шагнул, заставив огонь в храме погаснуть.
А потом сказал, уже когда я готова была сорваться в спасительное беспамятство:
– Зови, когда будешь готова. Я заберу тебя, ядовитая ты моя.
Эти слова стали последним, что я услышала в ту ночь.
В ночь, когда я, совершенно того не желая, вышла замуж за Амана Каррая.