Кто знает, что такое прошлое? Для многих это факты собственной биографии, как картинки, гуляющие по просторам нашей памяти. А я уверена, что прошлое – это живая субстанция, сопровождающая людей до конца своих дней. Иногда прошлое нежно обнимает нас, согревая душу милыми тёплыми воспоминаниями, являя запахи детства, любимые звуки. А иногда становится холодной, колючей и несправедливо забывчивой, способной на вымарывание из памяти неугодных или негативных для нас моментов.
Проще сказать, прошлое – это всё что происходит с нами сегодня, только войдёт в это определение завтра. Сегодня с постоянством преподносит нам свои сюрпризы, которые завтра станут прошлым и оно разрастается, проглатывая, как ненасытный крокодил, наше сегодня, которое вчера было ещё нашим будущим. И вот нашего будущего остаётся до безобразия всё меньше и меньше.
Наверное, поэтому с возрастом люди избегают разговоров о будущем. Меньше мечтают. А о прошлом готовы говорить долго и подробно. Настолько подробно, насколько позволяет это сделать память.
Я долго не могла прийти в себя от горя утраты. Немного смягчил удар приезд на похороны моих детей и внуков. С сыном прилетела и сноха Лана. Примчались и мои сваты, её родители, проживающие в Ростовской области. Прилетела и дочь Даша с внучкой, и Олег, мой бывший муж, который, несмотря на наш развод, всегда с уважением относился и никогда не забывал моих родителей.
После кончины папы прошло ещё некоторое время, когда мы с мамой остались совсем одни в доме, в котором они с ним прожили последние лет двадцать. Раньше они жили на Двадцатой линии в трёхкомнатной коммунальной квартире, где, кстати, родился отец и мы с братом. Потом, с переселением наших многолетних соседей в новые микрорайоны, нашей семье постепенно достались ещё две комнаты. Мы с братом были счастливы до небес. А всё потому, что нам с ним досталась одна большая комната, в которой находился длинный широкий балкон. Раньше в ней мы жили всей семьёй, но теперь две маленькие комнаты достались родителям и бабушке. Нашу комнату папа поделил на две части. Так мы с братишкой стали обладателями отдельных уютных уголков комнат.
Но в девяностые годы родители почему-то решили обменять дорогостоящие метры почти в центре города в сталинском доме, на небольшой, но старенький частный домик в посёлке Мясникован. К тому времени у меня уже наблюдалась напряжёнка в отношениях с Олегом. Брату они купили однокомнатную квартиру в соседнем Северном жилом массиве, обосновывая своё решение бабушкиным желанием жить ближе к природе. Со временем папа достроил дом, сделав его двухэтажным и просторным. И не смотря на то, что мы с братом давно вылетели из родительского гнезда, в этом доме были и наши комнаты, обустроенные мебелью, с которой мы выросли в нашей квартире на двадцатой линии. Мама оставила дорогие нам в детстве и в студенческие годы вещи. Книги, пластинки, старенький магнитофон «Нота» всё лежало так, как и прежде. Когда я, увидев эти «ретро комнаты», спросила её, зачем она хранит весь этот «антиквариат» она ответила, что так ей легче встречать старость.
– Бывает так одиноко, тоскливо приду, посижу в твоей комнате у сыночка и вроде как с вами повидалась.
В отцовской комнате-кабинете в его большом, мягком, совсем стареньком кресле, я не сразу заметила маму. Мне показалось, что она уснула. Накрыв её пледом, я села за папин старый, с зелёным сукном письменный стол, на котором лежало толстое стекло. Тусклый свет из-под тоже зелёного стеклянного абажура падал на фотографии, лежащие под стеклом. Отец все эти старинные вещи перевёз из бывшей квартиры и не желал менять их на более современные, как бы мы его не уговаривали.
– В моём пространстве должно быть удобно мне. Командуйте в своих комнатах. А здесь находятся дорогие для меня вещи. Под этой лампой делал уроки мой брат, а стол принадлежал отцу. Они погибли на фронте, но они со мной всегда, потому что эти вещи сохранили тепло их рук. Тем более, я эти раритеты привёл в порядок, они ещё столько лет прослужат, сколько я не проживу.
Я повертела в руках коробочку с китайским бритвенным прибором. Достала маленькую фотографию с почти выцветшими на обороте иероглифами, пытаясь всмотреться в лицо женщины, которую когда-то любил мой отец.
– Маргоша, я так перед ним виновата. Я не могла признаться ему,– я вздрогнула.
Оказывается, мама не спала. Она просто окунулась в своё прошлое. В свои воспоминания. По её щекам струйками лились слёзы. Мама не плакала, она сидела с закрытыми глазами, а слёзы просто струйкой стекали по её щекам, медленно капая на плед. Она мне говорила, говорила, освобождая свою душу от тяжести, которую носила всю жизнь, а слёзы словно сами по себе текли, текли, не мешая её рассказу.
Россия. Ростов-на-Дону. 1991 г.
Вера лежала на диване в своей комнате с сильным приступом мигрени. Свекровь суетилась возле неё, когда прозвенел звонок в дверь.
– Мария Петровна, вы откроете дверь?
– Верочка, тебе легче?
– Да немного боль утихла, кто там?
Открыв большую массивную дверь, она увидела мужчину азиатской наружности, лет сорока. Она сразу поняла, для чего этот человек ищет её сына. Пожилая женщина вышла из квартиры, закрыв собою дверь, словно не хотела впускать ничего такого, что могло бы помешать жить, как прежде её сыну, невестке Вере, которую она любила как дочь их взрослым уже детям, да в конечном счете, и ей самой.
– Можно мне видеть Сергея Колосова? – с акцентом спросил парень.
– Вы знаете, его нет, – в её глазах гость прочёл растерянность и испуг.
– Он уехал?
Она утвердительно мотнула головой, потом помедлив, выпалила, – он умер. – Когда? – побледнев, испугано спросил парень.
– Давно, давно, – поспешно ответила она и с мыслью, – что же я делаю, хороню живого сына, – поспешно скрылась за дверью.
Обескураженный неприветливым приёмом, Джиан ещё несколько секунд стоял у захлопнувшейся перед ним двери. Он понял, что здесь знали или догадывались о его существовании, но встретили так, потому что не хотели, чтобы встреча состоялась. Поэтому эта женщина, скорее всего, судя по возрасту, мать отца, а значит, его родная бабушка, не захотела видеть внука. Не захотела познакомиться с ним, с Джианом.
Парень сел на каменные ступеньки и закурил. То, что ему солгали, сказав, что отец умер, Джиан знал точно, потому что судьба совсем недавно свела его с Жонгом, давним другом и сослуживцем отца по корейской войне. Совсем недавно Жонг познакомился с ним в Москве и рассказал о недавней встрече с отцом.
1989 – 1991 гг. Китай, Пекин. СССР, Москва.
После смерти Шена, которого Джиан не переставал считать своим отцом даже после его признания, Джиан растерялся. Тогда ему исполнилось пятнадцать лет. Известие, прозвучавшее из уст смертельно больного отца, не так сильно повлияло на его сознание, как сама его смерть. Отец для подростка был предметом гордости и подражания. Джиан не последовал его примеру и не стал военным только лишь потому, что этого не хотел отец. Приветствуя изучение мальчиком иностранных языков, он сам помогал ему, нанимая учителей в то трудное и опасное время.
Помимо английского, испанского, Джиан неплохо владел и русским. А когда после смерти Мао страна стала меняться, Джиан серьёзно стал изучать всё, что касалось России. Вскоре знание языков, особенно русского, ему пригодились. Однажды в Пекине его познакомили с одним влиятельным человеком, который собирался ехать в Советский Союз.
– Тебе повезло, Су Вейдж очень влиятельный в определённых кругах человек. Главное, если ты ему подойдёшь, то твоя жизнь будет прекрасна. Сейчас главное знать русский язык, тогда точно не пропадёшь. Я недавно вернулся из России. Там, конечно, такое творится! Перестройкой называется. Хоть атомную бомбу вывози за бесценок, тебя ещё благодарить будут за это.
Джиан ничего не понял о новых российских порядках, но обрадовался предстоящей поездке. Су Вейдж оценил способности молодого человека.
– Подойдёт, – подумал он, – раньше, в наше время, этот интеллигентишка покрутился бы у меня, сам бы съел свои очки и галстуком закусил. Но теперь другие времена. Эх, молодость!
Су Вейдж часто вспоминал свои похождения по городу с друзьями из «Красной молодёжи» с дубинками, красками, ножницами в руках. Обычно с применением этого оружия они «учили» правильной жизни женщин, работающих в горкомах, но и другим доставалось. Члены их отрядов отрезали косы и сбривали крашеные волосы у девушек, обламывали высокие каблуки на обуви у женщин. Раздирали слишком узкие брюки и разламывали пополам остроносые туфли у мужчин. Хунвейбины обыскивали дома в поисках «доказательств» неблагонадёжности хозяев, реквизируя деньги и ценности.
Су Вейдж повезло, он отсидел после краха «Культурной революции» совсем ничего, но надолго запомнил те унижения, которым подвергался, попав в заключение. Но, как ни странно, после смерти «Великого кормчего» Су Вейджу стало везти больше. Вскоре теперешний хозяин Джиана разбогател, став одним из членов одной очень опасной группировки – Тай Хуэнь Чай. Её участников объединяло прошлое. Все они бывшие хунвейбины, отсидевшие различные сроки за свои чистки при Мао. Эта банда как бы не имела одного лидера, но имела при этом свою структуру членов банды, которые практически были не знакомы друг с другом, и являлась самой крупной и влиятельной в стране. О ней говорили и говорят шёпотом по всей Азии.
Когда Джиан понял всё о влиятельности своего босса, было уже поздно. Просто так выйти из сетей этого спрута стало совсем невозможно. И хотя в обязанности Джиана входило только лишь постоянно находиться с хозяином при деловых встречах и проверять переводы статей различных газет и журналов других переводчиков, такая работа его угнетала. Скорее всего, мотаясь с хозяином по миру, Джиан нашёл бы способ, как избавиться от ненавистной работы и хозяев. У него была идея остаться в Штатах, куда не раз они летали, но в Китае его держала любовь.
С Ли Кианг он был знаком почти с самого детства. Они жили в одном доме, в соседних квартирах. С взрослением Кианг была моложе Джиана на десять лет, их связывала любовь к искусству, книги, музыка. С детских лет девочка училась игре на скрипке и добилась больших успехов. В консерватории, где Кианг оканчивала учёбу, ей предложили принять участие в конкурсе имени Чайковского. Джиан попросил помочь ему спонсировать её поездку Су Вейдж и понял, какую совершил ошибку, когда увидел, как хозяин посмотрел на красавицу Кианг.
С этого момента Джиан возненавидел не только свою работу, но и своего босса. Но он не мог противостоять силе, напору и наглости «большого человека». Кианг мучилась от ненавистных подарков пожилого влюблённого, но её отец даже слышать не хотел о Джиане. Вопрос о замужестве был решён.
– По возвращении из Москвы, будет свадьба.
Сфера деятельности Су Вейджа в России расширилась. Теперь из Дальнего Востока она переместилась в Москву.
– Вот где поток золотой реки сам вливается в русло твоего капитала, – говорил Вейдж, довольный после очередной сделки.
Он сводил продавцов, готовых по дешёвке, по цене металлолома продать всё, что можно было продать, играя с покупателями на разнице в цене. И продавали. И охотно покупали и КАМАЗы, и танки по цене металлолома, алюминий, рельсы. Джиан только удивлялся продажности российских чиновников, продавцов и алчности покупателей.
В Москву они прилетели вместе с Кианг. Джиан, давно мечтавший попасть в столицу России, был разочарован и серой, грязной, шумной и суетливой Москвой, и в целом, развалившейся вмиг, ставшей нищей страной. Его мечты найти отца и попробовать на первое время спрятаться с Кианг у него безнадёжно рушились. Кианг всё больше плакала и просила его найти выход.
В московском ресторане «Пекин» Джиан присутствовал на встрече своего босса с предпринимателем, китайцем из Австралии. Речь шла о городе Ростове-на-Дону где на большом объединении собралась большая партия ненужной России сельскохозяйственной техники, которую можно выгодно перепродать, получив за это приличный куш. Услышав название города, Джиан не удержался, вытащил из-под рубашки медальон, висевший у него на шее. Он сверил услышанное название города с нацарапанном на медальоне.
Австралиец, говоривший до этого на английском языке, который Джиан успешно переводил, вдруг поинтересовался на русском, откуда у него такой медальон.
– Мне его повесила мама, когда я уезжал в Россию.
– А у нее, откуда? – удивился австралиец.
– Этим патроном ранило отца в Корее.
Позже, спустившись из номера, они опять встретились, и Джиан узнал, что перед ним бывший военный переводчик Жонг, о котором ему рассказывала мать. В этот вечер они долго бродили по центру Москвы. Тогда же Джиан узнал о том, что Жонгу удалось разыскать и встретиться с его отцом.
– Ничего в жизни просто так не случается. Каждый шаг нас ведёт к какой-либо цели. Главное, чтобы она была, эта цель. Твоя жизнь вела тебя к встрече с отцом. Для него это будет великой радостью.
Он рассказал Джиану, как в шестидесятых годах отец пытался найти Нинг. Но его вызвали в КГБ и строго приказали поберечь свою жизнь. Хороший попался офицер. Спокойно и доходчиво объяснил, какое время переживает Китай. А времена Культурной революции и разгул хунвейбинов остались в памяти и у Джиана. Жонг дал адрес квартиры, в которой жил тогда отец со своей семьёй. Оставил он и свои координаты.
И вот долгожданная встреча не состоялась. Джиану с боссом сегодня надо срочно вылетать из Ростова в Москву после успешно заключённого контракта.
– А Жонг говорил, что для отца наша встреча будет великой радостью. Значит, не суждено.
Ростов-на-Дону, 2014 г.
– Марго, тогда я совершила подлость, – тихо сказала мама. Когда вошла в комнату свекровь, я сразу поняла, что что-то произошло. Она безжизненно опустилась на стул и еле проговорила.
– Верочка, я сына своего похоронила.
Не понимая её слов, я выскочила на лестничную площадку. Я слышала гул шагов по лестнице, крикнула в пролёт, не зная кому и не ведая зачем: – Вернитесь, подождите, вернитесь! Но услышала только громко захлопнувшуюся дверь парадной. Я вернулась в квартиру. Свекровь, закрыв лицо руками, горько плакала. Потом, успокоившись, она показала мне фото этой женщины китаянки, и я поняла, что это приходил её сын. Сын моего Сергея.
– Грех-то какой, Мария Петровна, – я опять хотела выбежать на улицу в надежде, что парень не ушёл, может, сидит в сквере, ждёт, что мы образумимся.
А она упала передо мной на колени и опять в слёзы.
– Я этот грех на себя возьму. Пусть всё идет, как шло. Жили мы до этого хорошо, а что принесёт эта встреча, неизвестно. У вас дети, внуки, а знаешь, что такое первая любовь? От неё нет излечения. Дай мне дожить в покое и радости за вас.
Уговорила она меня скрыть приход молодого человека. Маргоша, а может, это был совсем не Серёжин сын? А кто-то другой? Но только я поняла тогда, как отец любил эту женщину, раз его мать так переживает.
– А где был отец в это время? – спросила я маму.
– У тебя в Москве. Отца вызвали в военкомат и сообщили, что его ищет герой войны. Это оказался Жонг. Каким уж образом ему удалось найти отца, неважно. Только Серёжа быстро собрался и уехал в Москву. Перед этим ты как раз сообщила, что вы с Олегом собираетесь расстаться.
– Ну да, я помню этот его приезд.
– Только он не стал делиться с другом о твоих перипетиях, сказал, что поехал домой, а сам у тебя задержался на несколько дней.
Потом, когда Сергей вернулся из Москвы, свекровь стала уговаривать Серёжу обменять квартиру. Я-то знала причину этого её желания. Но вскоре после переезда свекровь умерла. А я так и не смогла признаться ему во всём. Даже тогда, когда он умирал. Марго, я побоялась, что в последние минуты своей жизни он возненавидит меня. Маргоша, прошу тебя, найди этого мальчика.
– Мама, какого мальчика? Очнись, он старше меня на два года. Дядька уже взрослый и седой.
Найди его, дочка, ради нашего папы, найди.
Россия. Москва. 1990 г.
Весь полёт из Ростова-на-Дону в Москву Джиан был задумчив и немногословен. Вечером после прилёта ему надо было идти на заключительный концерт Конкурса имени Чайковского. После конкурса босс делает торжественный ужин в «Пекине» и на следующий день они возвращаются в Китай. Времени осталось совсем мало для принятия какого либо решения. И тут Джиану пришла идея, да собственно и выхода у него другого не осталось. Из своего гостиничного номера он позвонил Жонгу.
Россия стала очень криминальной страной, Джиан чувствовал, что счастливой жизни им с Кианг не будет ни в России, ни в Китае. Приняв решение и договорившись с Жонгом, Джиан еле дождался окончания номера Кианг. Он еле сдержал радостную улыбку на лице, когда босс попросил его отнести корзину с розами для Кианг.
Он также еле сдерживал своё волнение, когда, незаметно передавая цветы, сказал ей, что у выхода их ждёт автомобиль с Жонгом.
– Жди меня в гримёрке, я сейчас приду за тобой.
Кианг скрылась за занавесом. Вскоре они с Джианом быстро выходили из издания зала Чайковского. У дверей им преградил дорогу охранник, он же водитель босса. Влюблённым удалось увернуться от его цепких рук и запрыгнуть в автомобиль с посольскими номерами Австралии. Через некоторое время они были под защитой другого государства.