Сестра императора Петра II была «дурна лицом», но ее мудрый взгляд завораживал. Увы – в женихи Наталье достался избалованный княжич, не способный оценить ее истинную красоту. А когда юноша прозрел – его невесты уже не было на свете… Великая княжна, добрая и рассудительная, была достойна трона гораздо больше, чем ее младший брат Петр. Но несправедливая судьба не дала Наталье ни власти, ни семьи, ни здоровья.
Несчастны были в браке родители Наташи и Пети – царевич Алексей, нелюбимый сын Петра Великого, и принцесса Шарлотта Брауншвейг-Вольфенбюттельская, эмоциональная и впечатлительная племянница польского короля. Их союз был выгоден для большой политики – но для молодых супругов представлял собой одну большую катастрофу.
В 1714 году Шарлотта писала родителям в Германию: «Один Бог знает, как глубоко меня здесь огорчают, и вы усмотрели, как мало внимания и любви у него ко мне. Я всегда старалась скрывать характер моего мужа, сейчас маска против моей воли спала. Я несчастна так, что это трудно себе представить и не передать словами, мне остаётся лишь одно – печалиться и сетовать. Я презренная жертва моего дома, которому я не принесла хоть сколько-нибудь выгоды, и я умру от горя мучительной смертью. Бог знает, как обстоят дела с моей беременностью, я опасаюсь, что это не только следствие болезненного состояния здоровья».
Незадолго до рождения дочери царевич вдруг уехал в Карлсбад на лечение, объявив Шарлотте о своём отъезде, только когда экипаж стоял уже у дверей. Вернулся он через полгода – через несколько месяцев после появления на свет своего первого ребёнка, великой княжны Натальи. Через год у Наташи родился брат, которого нарекли Петром в честь великого деда; и почти сразу после этого принцесса Шарлотта скончалась. Царевич Алексей всего лишь на три года пережил супругу. Дети остались совсем одни – никому они были не нужны, и меньше всего венценосному деду, ненавидевшему их отца.
Историк Евгений Пчелов сообщает: «Старший ребёнок царевича Алексея, Наталья, долгое время оставалась как бы на «периферии» царского семейства. Только в 1719 году, после смерти любимого сына Петра I, её вместе с братом Петром поселили в Зимнем дворце и определили им штат придворных и прислуги. Но отношение к внукам императора, в особенности со стороны Екатерины и Меншикова, было более чем прохладным».
Брошенные дети чаще всего попадают в плохую компанию – так случилось и с младшим братом Натальи. Петя очень рано узнал, каков на вкус крепкий алкоголь, как правильно держать ружье на охоте и почему в женском обществе куролесить веселее. Пока будущий император топил свое грустное детство в вине, его сестра сбегала от реальности гораздо более полезным и, надо признать, эффективным способом – Наталья читала все книги, которые только могла найти во дворце. А библиотеку ее великий дед оставил необычайно интересную.
Рассказывает директор Библиотеки Академии наук Ирина Михайловна Беляева: «В эту коллекцию входили рукописи и печатные книги, полученные царем в наследство от его отца, братьев и сестер, а также книги, приобретенные как им лично, так и для него в России и заграницей. Большое количество книг император получал в дар. Диапазон увлечений и интересов Петра был чрезвычайно широк—от технической, физико-механической, медико-биологической литературы до исторической, юридической, книг об общественных преобразованиях, нравоучительного характера, изданий по верховой езде, музыке и мн. др. Повышенным вниманием Петра в течение всей его жизни пользовались руководства по архитектуре, описание видов западных городов (например, Парижа, Берлина, Венеции, Амстердама и др.), парков и садов, беседок и решеток, художественные альбомы с иллюстрациями».
Ирония судьбы: Петр Великий с такой любовью собирал эти книги, но никому из его семьи они не были интересны. Его библиотеку оценила только Наталья – забытая им внучка, о которой царь и не вспомнил, кажется, ни разу.
В 1727 году младший брат Натальи стал императором, а точнее, маленькой пешкой в грандиозной игре, затеянной «полудержавным властелином» – светлейшим князем Меншиковым. Александр Данилович намеревался самолично править Россией, официально породнившись с династией Романовых. Меншиков сосватал царю-подростку свою дочь Марию, но на этом не остановился.
Пишет историк Константин Иванович Арсеньев: «Во время торжества обручения Петра II все члены семейства Меншикова получили необыкновенные знаки милостей государя… Сын его 13-летний, князь Александр, пожалован был обер-камергером. Такие почести и такая чудная удача во всех намерениях и желаниях породили в Меншикове новую мысль, столько же смелую, как и преступную: он хотел женить своего сына на великой княжне Наталье Алексеевне, сестре императора, и чрез то ввести свой род в фамилию императорскую и по женской, и по мужеской линии».
Меншиков весь загорелся идеей двойной свадьбы, и даже умудрился заручиться поддержкой родного дяди Натальи и Петра – императора Священной Римской империи Карла VI. Как видно, обаятельный Александр Данилович обладал особым талантом общения с монархами! Карл VI был настолько очарован светлейшим и его матримониальными прожектами, что в знак своего расположения подарил ему княжество Козельское в Силезии.
Итак, тринадцатилетние Наталья и Александр вдруг стали женихом и невестой. Казалось, менее подходящих друг другу супругов и найти нельзя.
Наталья – вот как описывал ее герцог де Лириа: «Дурна лицом, хотя и хорошо сложена; но добродетель заменяла в ней красоту: она была любезна, великодушна, внимательна, исполнена грации и кротости, так что всех привлекала к себе. Она совершенно говорила на французском и немецком языках, любила чтение и покровительствовала чужестранцам».
И Меншиков-младший – по словам историка Николая Павленко, он «был бледной тенью своего родителя-самородка». Не было у Саши отцовской харизмы, не умел он подружиться со своим сверстником-императором; по свидетельству историка Николая Костомарова, «Петр, в досаде против его отца, мстил сыну и бил до того, что тот кричал и молил о пощаде».
Разумеется, Саша был вполне избалованным подростком – двор его отца Меншикова славился поистине вавилонской роскошью. Рассказывает историк Павленко: «Помпезность и престиж княжескому двору придавали гофмейстер, берейтор, пажи, музыканты, множество лакеев, гайдуков, кучеров. Аппетиты семьи и многочисленной челяди удовлетворяли десять поваров и шесть их учеников, шесть хлебников, четыре скатертницы. Духовные надобности светлейшего обеспечивали два священника, псаломщик, пономарь и двенадцать певчих, а также пять карлов. Обособленность княжескому дворцу придавало множество специалистов: светлейший и его семья пользовались услугами собственного доктора, восьми портных, четырех кузнецов, а также плотников, садовников, шорников, часовщиков, серебреников. Появилась надобность передвигаться по воде – к услугам княжеской семьи 22 гребца и 39 матросов».
В науках Саша не слишком преуспевал, однако проявлял интерес к хозяйству – отец не раз просил его проследить за окраской крыши дома, присмотреть за строительством зимней резиденции. Такие поручения Саша исполнял с превеликим удовольствием; сказывались простонародные дедовские гены.
Саше было скучно в обществе своей невесты. Не красавица, да еще все время пересказывает какие-то заумные книги. А это вечно печальное лицо? Ну какому мальчишке понравится такая зануда?
А Наталья и вовсе возненавидела своего суженого – за его простоту, изнеженность и полное незнание жизни. Но все это были причины второстепенные, а главная – другая. Как говорит историк Арсеньев, великая княжна «справедливо негодовала на князя за то, что без предварительного ее соизволения и без всякого к ней отношения он дерзает располагать ее сердцем и будущим счастьем ее жизни».
«Русский биографический словарь» 1896 года сообщает: «Свадебный замысел не удался и привел к совершенно неожиданному для кн. Меншикова результату. Великая княжна Наталья Алексеевна с негодованием отнеслась к его плану, составленному без ее согласия, и стала опираться на Остермана, к которому вообще была расположена. Значение Остермана усилилось, и он незаметно, но твердо пошел к намеченной цели – удалению кн. Меншикова от двора».
Спустя всего несколько месяцев самый влиятельный человек империи оказался в сибирском городке Берёзове – лишенный имущества, денег, титулов и наград. Все, что у него оставалось, – это его семья, терпевшая все тяготы и лишения вместе с ним. Бывший князь сам сколотил избу, сын охотно помогал. В какой-то момент все Меншиковы заразились оспой. Валяясь с лихорадкой на жестком топчане в ледяной избе, Саша наконец понял – почему у его бывшей невесты всегда были такие грустные глаза. От тяжелой жизни – вот почему.
Тем временем, у великой княжны дела тоже были плохи. Брат-бездельник все больше расстраивал ее своими бесконечными гулянками и беспрерывной охотой, он совсем отдалился от сестры и государственных дел. Наталья горячо принимала к сердцу его невнимание к ней и легкомысленное поведение. Вскоре она занемогла изнурительной лихорадкой, перешедшей в скоротечную чахотку, и скончалась 22 ноября 1728 года, оплаканная, по словам герцога де Лириа, русскими и иностранцами, знатными и бедными. Брат Петр так до конца и не оправился от этой потери; он рыдал сутками и выехал из Слободского дворца, который занимал в Москве вместе с сестрой.
Похороны Натальи получились очень торжественными. Для украшения церемонии использовалось серебро, отнятое у опального князя Меншикова.
Саша Меншиков выжил после оспы – в отличие от своего отца. Когда император получил известие о кончине светлейшего князя, то приказал освободить его детей и дозволить им жить в деревне дяди их Арсеньева с воспрещением въезжать в Москву; повелено было дать им на прокормление по сто дворов из прежних имений их родителя и сына записать в полк. Саша получил обратно свою старую одежду и немного отцовской посуды; но его новая жизнь нисколько не напоминала прежнюю роскошь.
Он служил простым прапорщиком гвардии в Преображенском полку, участвовал во многих важных сражениях, показал себя храбрым офицером и порядочным человеком. В двадцать восемь лет Саша женился – на княжне Елизавете Петровне Голицыной. У них было четверо детей и, кажется, вполне счастливая семейная жизнь… Хотя Елизавета, выросшая в спокойствии и достатке, порой не могла понять душевных метаний своего мужа, перенесшего тяжелейшую сибирскую ссылку.
Да, иногда прапорщик Меншиков невольно думал – а что, если бы тогда, много лет назад, он сумел оценить красоту души Натальи? Если бы они с великой княжной нашли общий язык – могли бы они со временем полюбить друг друга? Ведь тогда не было бы свержения отца; не было бы проклятой ледяной избы в Берёзове; Наталья не скончалась бы от грусти и одиночества… Но – все это были пустые фантазии. И Саша, печально вздохнув, в который раз повторял себе: «Так проходит земная слава».