Водительская дверца плавно открылась, и мое сердце – мое проклятое, предательское сердце – пропустило удар, когда я увидела длинную ногу в джинсах и легкой вьетнамке с перемычкой из коричневой кожи. Я не могла устоять перед парнями, которым хватало смелости носить вьетнамки, ведь мне казалось, что в сочетании с потертыми джинсами они смотрятся невероятно сексуально. Вскоре показалась вторая нога, и дверь на секунду заслонила торс, но эта секунда пролетела очень быстро. Дверь закрылась, и я увидела потрепанную футболку с логотипом «Металлики», которая почти не скрывала прекрасных, безгранично соблазнительных кубиков пресса. Футболка прилипла к его животу, обхватывая рельефные мышцы. Рукава плотно облегали бицепсы, еще больше распаляя меня.
Я подняла взгляд выше, на широкие плечи – такие плечи могли выдержать всю тяжесть этого мира и с честью справлялись с задачей – и наконец на лицо. Его глаза скрывали крутые темные очки, и смотрелись они просто потрясающе.
Боже, Рис прекрасно выглядел в повседневной одежде, чертовски сексуально в своей полицейской форме, а обнаженным он и вовсе вызывал визуальный оргазм.
И я видела его обнаженным. Почти. Ладно, признаюсь, я видела его хозяйство, и оно тоже было о-го-го.
Рис был классически красив. При взгляде на его черты мне тотчас хотелось рисовать: высокие скулы, полные губы, потрясающая линия подбородка. В том, что он выбрал работу полицейского, было что-то сексуальное.
К несчастью, я его ненавидела, просто терпеть не могла. Большую часть времени. Порой. Почти каждый раз, когда я смотрела на его совершенное тело и начинала исходить слюной. Да, в такие моменты я его ненавидела.
Сейчас мои интимные места обдавало жаром, а значит, в эту минуту он мне не нравился. Поэтому я крепче сжала ручку сумки, которую несла на плече, и выставила бедро вперед, прямо как Кэти. Моя, хм, немного странная подруга делала так всякий раз, когда собиралась нанести противнику словесный удар.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я и поежилась, несмотря на жару, потому что не говорила с Рисом уже более одиннадцати месяцев. Не считая, конечно, слов «иди к черту», потому что их я за последние одиннадцать месяцев сказала ему раз четыреста, но это неважно.
Темные брови поднялись над солнцезащитными очками. Мгновение спустя Рис усмехнулся, словно в жизни не слышал ничего забавнее.
– Может, поздороваешься для начала?
Если бы он не застал меня врасплох, с моих губ сорвался бы целый ураган бранных слов. Я задала совершенно нормальный вопрос. Насколько я знала, Рис ни разу за шесть лет не приезжал сюда, когда я навещала Чарли. Но все же я почувствовала укол совести, ведь мама меня не такому учила.
– Привет, – выдавила я.
Он поджал свои прекрасные губы и ничего не ответил.
Я сердито взглянула на него из-под темных очков.
– Здравствуйте, офицер Андерс.
Секунду помолчав, он наклонил голову набок.
– Я не на службе, Рокси.
О боже, как он произнес мое имя! Рокси. Как он изогнул язык для этого «р»! Почему-то от этого я вся растаяла, хотя таять мне было категорически противопоказано.
Он хранил молчание, а я готова была ударить себя промеж ног, потому что он явно не планировал отступать.
– Здравствуй, Рис, – неохотно пробормотала я.
Легкая улыбка заиграла у него на губах в подтверждение того, что он гордится собой, и не без повода. Он добился, чтобы я назвала его по имени, а это было серьезным достижением с его стороны. Будь у меня печенье, чтобы его поощрить, я бы швырнула его Рису прямо в лицо.
– Неужели это так сложно? – спросил он.
– Да, очень сложно, – ответила я. – У меня на душе теперь кошки скребут.
Он рассмеялся, что меня не на шутку удивило.
– Твоя душа ярче радуги, малышка.
Я фыркнула.
– Моя душа черна, глубока и полна всевозможных бессмысленностей.
– Бессмысленностей? – повторил он и снова рассмеялся, а затем провел рукой по темно-каштановым волосам, коротко подстриженным на висках и немного длиннее на макушке – такую прическу предпочитали почти все копы. – Если это правда, так было не всегда. – Простая, в некоторой степени – ладно, совершенно – очаровательная улыбка исчезла. – Да, так было не всегда.
У меня перехватило дыхание. Мы с Рисом давно друг друга знали. Когда я училась в девятом классе, он был в одиннадцатом, и даже тогда он был мечтой любой девчонки, так что я по уши влюбилась в него. Я рисовала глупые сердечки с его именем на полях тетрадей и ценила каждый миг, когда он улыбался мне или вообще смотрел в мою сторону. Я была совсем маленькой и не вращалась в его кругу, но он всегда был ко мне добр.
Возможно, это объяснялось тем, что его семья – родители и старший брат – не так давно переехала в дом, который стоял по соседству с нашим.
Как бы то ни было, Рис не обижал нас с Чарли, а когда он в восемнадцать записался в морскую пехоту, я впала в отчаяние, потому что успела убедить себя, что мы поженимся и нарожаем кучу детишек. В разлуке с ним я тосковала. Мне не забыть тот день, когда мама позвонила мне и сказала, что его ранили на войне. Сердце замерло у меня в груди, а страх рассеялся еще не скоро, хотя нас и заверили, что с Рисом все будет в порядке. Когда он наконец вернулся домой, я была уже достаточно взрослой, чтобы больше не казаться ему малолеткой, и мы подружились. Это была хорошая, крепкая дружба. Я поддерживала его в самые тяжелые моменты жизни. В те ужасные ночи, когда он напивался до бессознательного состояния или становился таким угрюмым, что напоминал запертого в клетке льва, готового откусить руку любому, кто отважится к нему потянуться. Любому, но только не мне. А потом настала ночь, когда он переборщил с виски и все пошло прахом.
Я много лет была в него влюблена и всегда считала, что он для меня недостижим. Неважно, что произошло между нами той ночью, я все равно понимала, что моим ему не быть.
Раздраженная собственными мыслями, я с трудом сдержала желание запустить в него сумкой.
– Почему мы вообще заговорили о моей душе?
Он пожал плечами.
– Ты сама о ней заговорила.
Я хотела было возразить, но он был прав: о собственной душе я заговорила сама, и это показалось мне немного странным. Лоб покрылся испариной.
– Зачем ты здесь?
Всего два шага – и его длинные ноги уже преодолели расстояние между нами. Поджав пальцы ног в сандалиях, я взяла всю волю в кулак, чтобы не развернуться и не броситься прочь. Рис был высок, под метр девяносто, а я могла по праву считаться лилипуткой. Его размеры немного пугали меня, но это лишь добавляло ему сексуальности.
– Приехал из-за Генри Уильямса.
В мгновение ока я забыла всю нашу сложную историю и состояние моей души и с недоумением уставилась на Риса.
– Что?
– Рокси, он вышел из тюрьмы.
Я вся покрылась капельками пота.
– Я… знаю. Он уже пару месяцев на свободе. Я следила за слушаниями об условном освобождении, но…
– Знаю, – тихо, но с нажимом сказал Рис, и у меня внутри все оборвалось. – Ты не пришла на последнее заседание, когда его освободили.
Он ни о чем меня не спрашивал, но я все равно покачала головой. Я была на предпоследнем заседании, хоть и не выносила Генри Уильямса. Ходили слухи, что его отпустят на следующем заседании, как в итоге и произошло. Поговаривали, будто в тюрьме Генри обрел Бога. Что ж, ему же лучше.
Но это не меняло того, что он сделал.
Рис снял темные очки и взглянул на меня своими бесконечно синими глазами.
– Я был на заседании.
Я пораженно попятилась, раскрыв рот, но слова ко мне не приходили. Я этого не знала. Мне и в голову не приходило, что он пойдет на слушание. Зачем ему было туда идти?
Он смотрел мне прямо в глаза.
– На заседании он попросил…
– Нет, – отрезала я. – Я знаю, чего он хотел. Я слышала, что он хотел сделать, если выйдет, но нет. Миллион раз нет. Нет. Суд все равно не может дать такого разрешения.
Лицо Риса смягчилось, в его взгляде появился намек на жалость.
– Я знаю, милая, но ты ведь понимаешь, что тоже не можешь никак на это повлиять. – Он сделал паузу. – Рокси, он хочет загладить вину.
Я сжала свободную руку в кулак, чувствуя, как внутри нарастает беспокойство.
– Ему не загладить свою вину.
– Согласен.
Смотря на него, я никак не могла понять, к чему он клонит, но тут вдруг земля покачнулась у меня под ногами.
– Нет, – прошептала я, когда внутри у меня все похолодело. – Только не говори, что родители Чарли дали ему разрешение. Только не это.
Рис на мгновение стиснул зубы.
– Я бы хотел сказать, что это не так, но не могу. Они дали разрешение сегодня утром. Я услышал об этом от его инспектора.
Меня захлестнули чувства, и я отвернулась в сторону, не желая, чтобы Рис это видел. Я поверить этому не могла. Мой разум отказывался понимать, что родители Чарли позволили этому мерзавцу посетить их сына. Как это было бессердечно, жестоко и бездушно! Чарли стал таким, какой он сейчас, из-за этого подлеца-гомофоба. Казалось, меня вот-вот стошнит.
Рис положил руку мне на плечо. Я вздрогнула, но руку он не убрал. Должна признаться, в ее тяжести было что-то успокаивающее. Отчасти я даже была благодарна ему за эту поддержку, ведь она напомнила мне, как все было раньше между нами.
– Я решил, что лучше тебе сразу об этом узнать, чтобы новость не застала тебя врасплох.
– Спасибо, – хрипло ответила я.
Он так и не убрал свою руку и не разорвал нашу связь.
– Это еще не все. Он хочет поговорить и с тобой.
Сама того не желая, я отпрянула от него, а затем снова повернулась к нему лицом.
– Нет. Я не хочу его видеть, – сказала я. Воспоминания о том вечере снова обрушились на меня. Я попятилась и налетела спиной на собственную машину. Все так хорошо начиналось. Мы шутили, дразнили друг друга. А потом все так быстро вышло из-под контроля. – Ни за что.
– Ты не обязана с ним встречаться, – ответил Рис и потянулся ко мне, но в последний момент опустил руку. – Но ты должна была об этом узнать. Я передам его инспектору, что ему лучше держаться от тебя подальше. Иначе пусть пеняет на себя.
Последние слова пролетели у меня мимо ушей, как и угроза, послышавшаяся в его низком голосе. Сердце громко колотилось у меня в груди, и мне отчаянно хотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко, совсем одной, чтобы все это обдумать. Я обошла машину, прижимая сумку к груди на манер щита.
– Мне… надо идти.
– Рокси, – окликнул меня Рис.
Он каким-то образом снова возник передо мной, словно ниндзя. Не надевая очки, он по-прежнему смотрел на меня своими глазами чистейшего синего цвета.
Он положил обе руки мне на плечи, и меня пронзило электрическим током. Несмотря на новости, которые он только что мне принес, я чувствовала тепло его рук каждой клеточкой тела. Не знаю, чувствовал ли он то же самое, но держал он меня крепко – ускользнуть от него я не могла.
– Рокси, ты не виновата в том, что случилось с Чарли, – тихо сказал он.
Внутри у меня все оборвалось. Я все же сбросила с себя его руки – на этот раз он не стал меня останавливать, – прошла мимо него, рывком раскрыла водительскую дверцу и плюхнулась за руль. Тяжело дыша, я смотрела на него сквозь ветровое стекло.
Рис несколько секунд стоял перед моей машиной, и на мгновение мне показалось, что он сейчас сядет рядом, но затем он покачал головой и надел очки. Я дождалась, пока он отвернется и подойдет к своему пикапу, и лишь затем бросила:
– Вот черт.
Держась дрожащими руками за руль, я не знала, что было хуже всего: что Чарли снова не заметил моего присутствия, что Генри Уильямс получил разрешение навестить Чарли или что я была не уверена, прав ли Рис.
Может, все же это я была виновата в том, что случилось с Чарли?